В какой-то момент она обратилась и ко мне:
— Говорят, тебя подобрали в пустыне? А в какой день это было?
— Точно не знаю, но в где-то в начале лета, — ответила я, в очередной раз подивившись, как быстро разносятся вести в этом лишённом привычных мне средств коммуникаций мире.
— А не одиннадцатого ли дня месяца Малого изобилия того года был зелёный закат? — задумчиво произнесла Цаганцэл, обращаясь к вождю.
— Одиннадцатого и двенадцатого, — кивнул Рэнгэн. — Мы как раз стояли у Белого источника.
Цаганцэл тоже кивнула и наклонилась к принцу.
— Береги её, — она ткнула пальцем в меня. — Таких, как она, Небо посылает раз в столетие, не чаще.
— Я знаю, — серьёзно сказал Тайрен.
Поближе с Мудрой Цаганцэл мне довелось познакомиться уже на следующий день. С утра мы с Тайреном решили немного прокатиться вокруг стойбища, подышать свежим воздухом. Что было весьма кстати — дым от очагов в юртах оказался весьма вонюч. Лошади, на которых мы выехали, тоже пованивали потом, но когда их было всего две, выдержать это оказалось можно. После того как мы сделали парочку кругов и остановились у отведённой для нас юрты, я лихо спрыгнула на землю и… Я, собственно, даже не поняла сначала, что произошло. Просто в глазах потемнело, а открыла я их уже внутри шатра, на груде подушек. Рядом сидела Мудрая и, совсем как дворцовые лекари, считала мне пульс.
— Что случилось? — я попыталась приподняться. В глазах снова потемнело, но быстро прояснилось.
— Обморок, милая, — флегматично ответила шаманка. — Ты лежи, не вскакивай.
— Обморок? — я поморгала. Никогда в жизни я не падала в обморок. Да ещё на ровном месте, безо всякой видимой причины. Как чувствительная барышня девятнадцатого века, но барышни хотя бы затягивались в корсеты и теряли сознание от недостатка кислорода. А со мной что творится?
— Ничего страшного, — успокоила меня Цаганцэл, когда я произнесла вопрос вслух. — У тебя очищения когда в последний раз были?
— Очищения?
— Крови.
— А! — сообразила я. — Да где-то через неделю после приезда в Анту. Два месяца назад.
А новые, если посчитать, должны быть… должны быть… Да вот как раз сейчас и должны быть.
Ой, мама.
Должно быть, я побелела, потому что шаманка, больше ничего не говоря, вскочила, отошла и тут же вернулась с кружкой какой-то жидкости.
— Вот, выпей.
Я глотнула, не чувствуя вкуса. Сердце потихоньку успокаивалось, и выступивший пот высыхал под одеждой. Так, тихо, спокойно, вдох-выдох. Это должно было случиться рано или поздно. Странно, что я уже давно не родила, но не всё коту масленица. Тайрен будет в восторге, безусловно. Ну, хоть кто-то же должен быть в восторге.
— Успокоилась? — спросила Цаганцэл, и я кивнула. Потом сообразила, что так и держу кружку в левой руке, прижимая правую к животу, и залпом допила. Оказалось, что это простая вода.
— Ты не бойся, милая, — успокаивающе сказала Мудрая, безошибочно угадав причину моего состояния. — Все рожают, и ты родишь. Видела, сколько людей в мире? — она повела рукой в сторону входа. — Все этим путём пришли, другого нет.
И в самом деле, подумала я. Почему я решила, что у меня непременно будут какие-то сложности? На одну женщину, умершую родами, приходится десяток, а то и больше, благополучно родивших. Почему бы мне не оказаться в их числе? И вообще, до этого ещё девять месяцев. Ну и смысл себя накручивать уже сейчас?
Тайрен уже всё знал — видимо, Мудрая Цаганцэл поделилась с ним, пока я валялась без сознания. Стоило мне выйти из шатра, как меня подхватили, закружили и буквально подкинули в воздух.
— Я же знал, что так будет! — восторженно повторял Тайрен. — Я же знал! Ты родишь мне десяток сыновей!
И одного-то многовато, кисло подумала я. Хотя, может, это будет девочка. И так, пожалуй, было бы лучше всего. Как ни мало я знала об истории Востока, но обыкновение тех же турецких султанов на всякий случай избавляться от всех своих братьев было у всех на слуху. Здесь, возможно, нравы несколько помягче, но и в тех же хрониках, что я прилежно изучала с помощью Тайрена, было полно историй братской вражды за трон разной степени трагичности. Да что далеко ходить, если сам Тайрен однажды упомянул в разговоре о братьях своего отца, а когда я удивилась и спросила, куда они делись, так ничего и не ответил. И не хотелось бы мне, чтоб его собственные дети однажды принялись, как здесь говорили, «варить бобы на стеблях бобов», то есть враждовать с родной кровью, деля трон, и мой ребёнок оказался в это втянут. Если же родится девочка… Господи, сделай так, чтобы это была девочка!
— Что с тобой? — Тайрен наконец заметил, что я как-то не разделяю его радости. — Плохо себя чувствуешь?
— Нет, — я бледно улыбнулась. — Просто голова закружилась.
— А, — он тут же поставил меня на землю. — Иди отдохни. И, знаешь что… Не обижайся, но на охоту ты с нами не поедешь.
Я кивнула. Не больно-то и хотелось, особенно теперь. А хотелось сесть где-нибудь и от души себя пожалеть. Может быть, даже немного поплакать.
Глава 4
Всюду циновки — бамбук и камыш,
В спальне покой и глубокая тишь.
Встанешь поутру от сна тишины,
Скажешь: «Раскройте мне вещие сны!
Те ль это сны, что нам счастье сулят?
Снились мне серый и чёрный медведь,
Змей мне во сне доводилось узреть».
Главный гадатель ответствует так:
«Серый и черный приснился медведь —
То сыновей предвещающий знак;
Если же змей доводилось узреть —
То дочерей предвещающий знак!»
Ши Цзин (II, IV, 5)
— Зелёные закаты, — сказала Мудрая Цаганцэл, — бывают раз в столетие или два.
Она подкинула хворосту в очаг. Тот выбросил в воздух сноп искр. Интересно, это в честь нас запаслись, или в здешней лесостепи им действительно хватает дерева на отопление?
— Однажды закат наливается багровым и зелёным, как молодая трава, цветом. Старики говорили — это раскрывается само Небо. И тогда с запада приходит необычный человек.
За пологом юрты завывал ветер. К вечеру пошёл снежок, после наступления темноты перешедший в самую настоящую метель. Когда я попыталась выглянуть за полог, то едва разглядела соседнюю юрту. Ночевать я, видимо, останусь в гостях у шаманки, но меня это не огорчило — всё равно мужчины сейчас пьют в главном шатре, а находиться среди не знающих языка женщин мне было тоскливо. Я не госпожа Мий, чтобы мериться с ними рукоделием.
Снаружи взвыло как-то особенно яростно, войлочные стены задрожали, и я невольно поёжилась, поправляя меховую накидку. Самое время сидеть у огня, пить чего-нибудь горячее и слушать страшные сказки. Или не страшные.
— И что в нём необычного? — спросила я, чтобы не молчать.
Мудрая остро глянула на меня и усмехнулась.
— Что необычного… Он вершит великие дела. Само Небо посылает его к нам на спасение или погибель. Две империи стоят, потому что пришедший из зелёного заката военачальник не дал Северу поглотить Юг. Люди плавают через Южное и Восточное моря на острова, потому что пришедший из зелёного заката корабел построил первый корабль. Император Гай-ди был разбит и погиб у Небесных гор, потому что против него выступил пришедший из зелёного заката колдун.
Она помолчала.
— К нам тоже однажды пришёл такой человек, — с ноткой гордости произнесла она. — Великий шаман и целитель, он спас наш народ от страшной болезни, что гуляла тогда по степи. Меня учила его внучка. Жаль, что его род оказался недолговечен, но мы каждую луну приносим жертвы ему и его родным.
Она встала, отошла стоящему на столике ларцу и вынула из него какой-то предмет. Вернулась к очагу и тщательно развернула предохраняющую его ткань.
— Вот что мне осталось в наследство от моей наставницы. А она получила эту книгу от своего деда, Нэйкэла-целителя. Здесь записаны все его рецепты и заклинания, но после смерти Мудрой Хоргонзул никто не может прочесть эти письмена.
Я молча смотрела на лежащий передо мной том из пожелтевшей бумаги в тёмном потёртом переплёте. Я могла прочесть эти письмена. «Учебник частной патологии и терапии внутренних болезней. Том второй» было вытеснено выцветшей золотой кириллицей на обложке. С «ятем», «ерами» и «и» с точкой. Протянув руку, я молча открыла верхнюю крышку переплёта. «Для студентов и врачей» гласила надпись мелкими буквами на титульном листе под заглавием, а ниже уточнялось, что это уже десятое издание. Год издания был 1916-й, издательство — «Практическая медицина», адрес — Петроград, Сампсоньевский переулок, 61. Автор — некий Адольф Штрюмпель, переводчик — доктор Серебренников.
Я поняла, что ладони у меня вспотели, и подавила желание вытереть их об одежду. Сердце глухо бухало в груди, отдаваясь в ушах.
— Расскажите мне о нём, — попросила я. — О Нэйкэле-целителе.
Увы, рассказать Мудрая могла немного. Вернее, как раз много, его жизнь хранилась в памяти племени чуть ли не по дням, но перипетии шаманского пути моего соотечественника меня не слишком интересовали. А о его происхождении Цаганцэл знала лишь то, что он рассказывал о себе сам. И говорил он примерно то же, что и я — мол, из далёкой западной земли, где чудес столько, что плюнуть некуда, превратностями судьбы заброшенный на восток. А кому ж прийти из страны чудес, как не великому шаману.
Единственное, что меня заинтересовало, так это то, что Нэйкэл-целитель отправил своего подросшего сына путешествовать из степи по более цивилизованным землям — учиться и набираться ума-разума. Что характерно — на восток, а не на запад. В частности, собирать сведения о зелёных закатах и необыкновенных людях.
— Но никого больше Хортун не встретил, — поведала мне Цаганцэл, — лишь слышал рассказы стариков.
Я покивала. Глупо было думать, что попаданцы вроде меня ходят тут табунами. То, что я наткнулась на следы хотя бы одного — уже большая удача. И всё же, видимо, разочарование отразилось на моём лице.