— А еще где ты бывал?
— На самом деле, много где. В основном, в горячих точках: Испания, юг Италии, Черногория, Пакистан.
— Ты воевал? — уточнила девушка.
Внутри себя Дарко усмехнулся, но вслух ничего не сказал. Даже ему теперь его прежняя работа казалось какой-то немужской, хотя он и бывал в таких местах, из которых многие журналисты живыми не возвращались. Он видел, как умирали люди, несколько раз сам едва не попал под обстрел, несмотря на то, что у него была государственная неприкосновенность как у представителя СМИ. Байя — фотограф, с которым он путешествовал, много раз фактически спасал ему жизнь. Байя был настоящим мужчиной — не то что он, Дарко. Они разминулись с ним в Ереване — это было как раз перед вторжением: Эва позвонила Дарко и хотела, чтобы он срочно приехал.
О том, что Эва тогда сказала ему, он не хотел вспоминать. Эти ее слова он похоронил вместе со своей бывшей невестой. И все же иногда они разъедали ему душу как самая опасная болезнь, поражая его разум и тело.
Димитрия же ответ Дарко сочла за подтверждение ее догадки. Неудивительно, подумала девушка, он действительно выглядит так, как будто всю свою жизнь провел на войне.
Знала бы она, как близко к правде она находилась.
— Так сколько нам идти до Белграда?
— Дня два, если уговорим кого-нибудь подвезти нас, — ответил солдат.
— Подвезти? — перекосилась Димитрия. Слова солдата не укладывались у нее в голове. Не попросят же они об этой скромной услуге кого-нибудь из беженцев, у кого был свой транспорт. Или все-таки попросят? И что будет, если планы Дарко пойдут прахом, и им придется добираться до столицы на своих двоих? Неужели, тогда им придется ждать следующего поезда целых три дня? В этом случае они точно не успеют на этот самый "слет", о котором Дарко говорил с капитаном Лексой.
— Другого выхода нет.
— Мне казалось, такие как ты не любят авантюры? — ядовитым голосом поинтересовалась Димитрия. Только сейчас она поняла, что мужчина действительно не был уверен ни в едином своем действии. Это только казалось, что он знает, что делает.
— Есть другие предложения? — Как ни странно, тон Дарко не был раздраженным. Он заинтересованно поглядывал в сторону своей спутницы, как будто действительно ждал, что она расскажет ему о своих соображениях.
Сам Дарко не замечал этого, но именно таким тоном он говорил с Эвой, когда пытался ее в чем-либо убедить. Обычно это срабатывало — сработало и в этот раз.
— И как ты представляешь уговорить беженцев подбросить нас? Это тебе, что, такое такси? — не унималась Димитрия. — Посмотри на себя, солдат. Будь я на их месте, я бы тебя живьем сожрала.
— Прямо так бы и сожрала? — На лице Дарко расплылась теплая улыбка.
— Прямо бы и сожрала.
— Ты всегда так делаешь?
— Как? — не поняла девушка.
— Делаешь такой вид, будто ты подросток с избытком энергии и гормонов. Хотя, может, — Дарко фыркнул, — ты действительно всего лишь ребенок.
Грудь Димитрии тяжело вздымалась — девушка явно вот-вот готова была выйти из себя.
— Помни, солдат, доставить меня в живых до пункта назначения в твоих интересах, а не в моих, так что не беси меня.
Девушка не лукавила. Она уже успела сложить два и два и поняла, что в этой игре она далеко не пешка. Пешкой в данной ситуации был именно Дарко, хотя на первый взгляд это было весьма неубедительно.
В ней просыпался старый задор и гордость. Дарко тоже видел в ней эти перемены и не знал, радоваться им или нет. С одной стороны, девушка оживала прямо на его глазах: прежде она была засохшим цветком, а теперь она снова распускала свой ядовитый бутон. Но все же Дарко боялся, что его подопечная выкинет что-нибудь из ряда вон выходящее — например, надумает сбежать.
Димитрия уже стреляла глазками в сторону дверного проема, у которого так некстати и стоял мужчина. Все выходы были отрезаны, а ей как раз так захотелось вновь надрать кому-нибудь задницу.
Сжав маленькие кулачки, Димитрия свирепой молнией ринулась в сторону двери, но ее тут же что-то остановило. Вполне вероятно, это были его руки.
— Не нарывайся, солдат, — прошипела Димитрия сквозь зубы и подняла глаза на Дарко.
Да, он был выше нее, но сейчас он казался ей прибрежной скалой, о которой впору было только разбиваться заблудившимся кораблям. И все же, находясь рядом с ним, она не могла связно мыслить, — ей внезапно стало так уютно и хорошо, что не хотелось никуда уходить. Прежде Димитрия никогда не испытывала ничего подобного. Возможно, раньше она просто была юна для таких глупостей.
Он был так близко и одновременно так далеко.
Слишком взрослый для меня, тут же одернула себя девушка, но не смогла заставить оторваться от него. Это было сродни самому сильному гипнозу.
— А я и не нарываюсь, — ответил Дарко, но в его голосе прозвучала скрытая угроза. Дескать, его терпение отнюдь не бесконечно.
— Ну вот и отлично.
Разве в жизни такое бывает? Димитрия чувствовала, как гадкий склизкий ком разочарования подкатывается к ее горлу. Они должны были сохранять исключительно деловые отношения, если в данной ситуации такие вообще были уместны.
Димитрию ждали в другом месте — там, где ее наверняка разберут по косточкам и будут проводить над ней опыты даже похлеще тех, что Посланцы проводят над своими жертвами.
И со всем этим Димитрия обязана была смириться. Она должна была унять свои желания, обуздать свой эгоизм. О народе, уговаривала она себя, думай о народе. Последний шанс спасти планету оказался в ее маленьких детских руках.
Они стояли напротив друг друга еще некоторое время, пока Дарко не сдался первым. Он нехотя сделал шаг в сторону, как бы говоря девушке, что она может идти туда, куда захочет. На все четыре стороны.
Конечно, он блефовал. Но именно такие методы действуют в отношении всех буйных подростков. Димитрия не была исключением. Как и все, кто хочет получить своду, она не знала, что с этой самой свободой делать.
Между ними точно была натянута тонкая невидимая струна, которая дрожала и вибрировала от напряжения. Димитрия сделает шаг — и она порвется.
Хорошо ему, думала Димитрия, он сам по себе, а я снова под чьей-то опекой, точно дитя малое.
— Хочешь скажу, что я думаю? — довольно-таки грубо поинтересовалась она. — За исключением очевидного?
— Давай, порази меня. — Глаза Дарко издевательски сверкнули.
— Тебе просто не хватает уверенности в себе. Кажешься большим и сильным, эдакий альфа-самец, а на самом деле внутри тебя одна гниль.
— Кто бы говорил, — фыркнул мужчина, — девочка из заброшенного города, если не ошибаюсь?
— Ты решил… — Димитрия запнулась, — раз я слабее, то сможешь меня контролировать?
— Это вполне логично, — заметил Дарко, и, взглянув на него, девушка поняла, что он не шутил.
Ну и ладно, пронеслось в голове у Димитрии, пусть делает что хочет, раз такой ответственный и взрослый.
Воздух в комнате потрескивал от переизбытка электричества.
И мужчина, и девушка знали, что тратят драгоценное время на пустые разговоры, но оба не желали уступать в этой схватке принципов.
— Не позавидовала бы я твоим детям, — бросила Димитрия, покидая помещение. — Ты бы из них воспитал рыцарей без страха и упрека.
За спиной девушки Дарко скривился, точно какое-то из слов Димитрии разбудило в нем что-то, задело. Он знал, что она сказала это не преднамеренно, но… Вновь в нем вскипала злость на самого себя. Не спас, не успел. Ах, какая жалость. Журналист-неудачник и его выводок…
Дарко одернул себя от мрачных мыслей и, схватив с пола заметно полегчавший рюкзак, направился вслед за Димитрией. За последние сутки они вдвоем выпили гораздо больше воды, чем он рассчитывал. Те жалкие сухие печенюшки вообще не спасали положения — от них только еще больше хотелось есть. В общем, ситуация была и без того критическая, чтобы выяснять отношения на голодный желудок.
— Подумать только, — ворчала Димитрия себе под нос, когда спускалась по лестнице и чувствовала, как под ногами хрустят чьи-то маленькие косточки (крысиные, наверное), — в этом мире нашелся человек, который способен заткнуть мне рот, стоя на месте! Да где это видано! Куда вообще катится мир…
И мир действительно катился куда-то в неизвестном направлении — может, его засасывало в большую черную дыру. Планета была еще не так стара, чтобы умирать, — или просто кризис среднего возраста?
Димитрия плохо представляла себе, как Дарко собирался добираться до Сараево. Можно было подумать, здесь так часто можно было встретить беженцев да еще и со своим личным транспортом. Плюс еще большой вопрос, голоден ли был беженец (а он всегда был голоден), и если голоден, то единственное, что ты можешь сделать — это ноги. Как можно быстрее и дальше. Куда-нибудь в Грецию. Поговаривали, там сейчас самая настоящая пустыня — туда даже самые отчаянные не суются — бессмысленная затея.
Оставалось уповать только на то, что Дарко знал что-то, чего не знала Димитрия. Может, здесь временами таксисты проезжают. Хотя, маловероятно.
Некоторое время они шли пешком вдоль пустующих улочек. Димитрия — впереди, Дарко — позади, словно тень. Он был практически бесшумен, отчего Димитрия иногда даже забывала о его присутствии.
Дарко нес на себе оба рюкзака. Девушке, конечно, было его жаль, но поступиться гордостью она не могла — это было выше ее принципов. В конце концов, слабая тут она, а не тридцатилетний мужчина. Но в животе у девушки все равно тугим узлом затягивалось чувство вины.
Внезапно она остановилась и без слов отняла у Дарко тот из рюкзаков, что раньше несла она. Конечно, он был не такой уж тяжелый, но все же.
— Эй, грабеж, — с улыбкой простонал Дарко, и Димитрия поняла, что он уже не злится на нее.