— Ну куда вы вперёд батьки в пекло-то лезете⁈ — взвыл воевода, раздражённо отшатываясь. — Зачем меша…
— Простите, а это вы меня хотите убить? — раздалось от калитки сипло, но отчётливо.
Морозов осёкся на полуслове. Его лицо замерло в недоверчивом выражении, как будто он одновременно пытался определить, жив ли человек, и если да, то почему с таким голосом.
Мы оба уставились в сторону фигуры. Она стояла, опираясь о калитку, как будто та её держала. Измученное лицо, пыльный воротник, и в глазах… нечто среднее между удивлением и обидой.
— Я, между прочим, на собеседование, — сообщила гостья. — Но если меня тут поджарят, то работать на вас я не стану.
Морозов перевёл на меня взгляд, полный той самой эмоции, которой обычно сопровождается фраза: Вот уж действительно — не ждали.
Глава 4Неожиданная гостья
Это был не упырь. И, пожалуй, именно это выбило Морозова из колеи сильнее всего. Он замер, нахмурился, будто пытался перемотать увиденное назад, и, не сказав ни слова, достал из кармана тот самый чёрный камень на ремешке. Повернул его в ладони, глядя то на него, то на девушку, стоявшую у калитки.
— У вас так принято встречать гостей? — с лёгкой досадой уточнила она, переводя взгляд с воеводы на меня. Голос был ровный, но в нём сквозила недоумение. Я бы на её месте тоже не сразу понял, чем вызвана такая встреча.
— Гости не заходят с задней калитки, — глухо заметил Владимир. — Да и вообще, со стороны леса никто не заходит.
Девушка оглянулась через плечо, словно ожидая увидеть там нечто угрожающее. Но за её спиной был только лес, затихший и настороженный. Пожала плечами:
— Мне показалось, так получится быстрее. Угол срезать хотела.
— Какой угол? — подозрительно переспросил Морозов и поднял камень перед собой, словно он должен был дать окончательный ответ.
— У моего деда был такой же, — сказала незнакомка и невесело улыбнулась. — Он мне его завещал. Вместе с другим хламом.
— Хламом? — переспросил Владимир, будто не поверил ушам. Смотрел на неё, потом на меня, ища хоть какой-то намёк на поддержку. — Ну вы слышали? Она оберег за вещь не считает!
Я не ответил. Хотя понимал, что оберег — это не безделушка. Особенно в этих местах. Особенно при таких обстоятельствах.
— Дед считал его вещью, — спокойно продолжила девушка. — Полезной, но всё же вещью.
С этими словами она, наконец, шагнула ближе. Отошла от калитки, медленно, но без опаски.
— Меня зовут Вера Романовна, — добавила она. — Я к вам на собеседование…
На последних словах замолчала. Будто только сейчас осознала, как это всё выглядит со стороны: лес, калитка, два напряжённых мужчины с оберегом наготове — и она пыльная, взлохмаченная, вышедшая из чащи.
Молчание затянулось. В нём не было вражды, но тревога никуда не исчезла.
— Пожалуй, для начала мне нужно привести себя в порядок, — произнесла она, спокойно, но с нарастающим раздражением. — Быть может, вы перестанете вести себя как варвары и предложите мне помощь?
Она подбоченилась, и в этом движении было больше усталости, чем вызова. Я чуть склонил голову — и только тогда заметил, что в одной руке Вера держала туфли-лодочки. Вполне себе приличные, на вид даже дорогие. А вот на ногах…
На ногах у неё были лапти. Настоящие. Сухие, плотные, немного перекошенные.
— Интересный выбор обуви, — пробормотал я, прежде чем успел остановиться. Сказал без насмешки, но и без попытки скрыть удивление.
Она чуть вскинула подбородок, будто ожидала комментария.
Я спохватился:
— Меня зовут Николай Арсентьевич.
Сказал это спокойно, в попытке хоть немного уравновесить странность момента.
— А это, — я кивнул в сторону, — Морозов.
— Владимира я знаю, — неожиданно ответила Вера, глядя на воеводу, будто встреча эта была для неё давно ожидаемой.
Морозов напрягся, нахмурился:
— Откуда?
— Когда я была ребёнком, вы приходили к нам домой, — спокойно сказала она. — Правда, тогда вы казались мне намного выше.
Воевода не ответил сразу. Лицо его стало жёстче. Он медленно произнёс:
— Фамилия?
— Соколова, — не отводя глаз, сказала Вера.
Он смотрел на неё долго. Словно пытался вспомнить сразу и ту девочку, и дом, и всё, что было между ними. А может, просто проверял, не врёт ли.
— Значит, всё же вернулась в Северск, — проговорил он наконец. Негромко. Почти себе под нос.
— Вернулась, — просто подтвердила она.
Молчание повисло между ним. В нём было что-то недосказанное, что оба пока не спешили вытаскивать на свет.
Воевода качнул головой, будто про себя, и махнул рукой:
— Заходи, коль пришла.
Повернулся и направился к дому. Шёл не спеша, но с тем видом, как будто вопросы остались — только задавать их пока не время.
Я шагнул к гостье, собираясь предложить помощь. Но Вера меня проигнорировала. Просто обогнула и пошла по тропинке к дому, будто у нас тут не приёмная комиссия, а обычная прогулка после обеда.
Солнце немного спряталось за облако, и я наконец смог рассмотреть гостью. Девушка была не старше меня. Невысокая, с русыми волосами, собранными в пучок, который успел растрепаться. На ней был скромный костюм — пиджак и юбка ниже колена. Всё сидело по фигуре, но ткань была дешёвой, уже немного выцветшей. Видно было, что вещи пережили не один заход в стиральную машинку, но пока держались. Упорно. Как и их хозяйка.
Когда Вера прошла мимо, я понял, почему она несла туфли в руках. Над пятками виднелись натёртые следы — яркие, свежие мозоли. Та самая классика: красивое оказалось неудобным, но снять вовремя не позволила гордость. Или предстоящее собеседование. Или всё сразу.
Я ничего не сказал. Просто посмотрел ей вслед, чувствуя, что вот этот набор мелочей — он о человеке говорит куда больше, чем анкета.
Гостья переступила через порог и на секунду замерла в нерешительности.
Однако стоило ей поймать мой изучающий взгляд, как она тут же расправила плечи. Словно внутри девушки развернулась пружина, и она уверенно пошла дальше.
В гостиной горел камин. На столике виднелся фарфоровый колпак, под которым обычно прятали чайник. Рядом были три чашки на блюдцах, все пустые, будто кто-то вот-вот собирался наливать отвар, да передумал.
— Вы ведь здесь никогда не бывали? — спросил Морозов, стоя у кресла. В голосе у него особой теплоты не наблюдалось, но и холода пока не было.
— Всё так, — кивнула Вера и аккуратно поставила туфли у стены.
— Может, расскажете, как оказались у задней калитки? — спросил я, усаживаясь в кресло, но взгляд от неё не отводя.
— Начать с начала? — уточнила Вера, чуть приподняв подбородок. В голосе — лёгкое напряжение, но без дерзости.
— Ну не с конца же, — скривился Морозов морщась. Потом повёл носом, поморгал и уточнил: — Чем это пахнет?
— Я полынью натёрлась, — спокойно ответила она, как будто речь шла о чём-то вроде духов от кутюр.
— И зачем? — спросил я, всё ещё не вполне улавливая логику.
Оба — и Морозов, и Вера — посмотрели на меня с одинаковым выражением на лицах. Как будто я пропустил вводную лекцию, на которой объясняют базовые принципы выживания.
— Чтобы насекомые не кусали, — пояснила она терпеливо. — Я ведь шла через лес.
Сказала это так, будто на собеседование обычно ходят через чащу и заднюю калитку.
— Да как же вам не стыдно? — раздался вдруг возмущённый голос из глубины дома.
Из тени дверной арки вышел Никифор — степенно, с достоинством, как генерал, возвращающийся на передовую. Подошёл к гостье, не удостоив нас ни единым взглядом, и произнёс:
— Давай-ка я провожу вас в гостевую. Там можно умыться и привести себя в порядок. Люди вон сидят, рассуждают, а девчонка с дороги — босая да в пыли.
— Никифор, — процедил Морозов, с ноткой предупреждения, как будто уже не в первый раз.
— Я помню своё имя, — не моргнув, отозвался домовой. Тон у него был торжественно-надменный, с лёгкой обидой. — Но законы гостеприимства никто не отменял. Я прослежу, чтобы Вера Романовна нашла нужную комнату и ни в чём не нуждалась. А потом она с вами поговорит. Но не раньше.
Морозов шумно выдохнул, но спорить не стал. Видимо, понял, что это бессмысленно. Или не захотел усугублять.
— Спасибо за вашу заботу, — вежливо отозвалась Вера, наконец улыбнувшись. — Дорога и впрямь была ужасной.
Она посмотрела на нас уже спокойнее. А Никифор, гордо расправив плечи, повёл её по коридору, бросив напоследок взгляд, в котором ясно читалось: вот кто в этом доме знает, как себя вести.
Спустя пару мгновений мы с воеводой остались одни. Владимир потер переносицу и со вздохом опустился в кресло.
— Не было печали, так приперлась же эта зараза, — пробурчал он.
Я разлил по чашкам чай и осторожно устроился во втором кресле, чуть придвинулся вперёд. Стараясь не выглядеть слишком заинтересованным, хотя было любопытно.
— Что с ней не так? — спросил я вполголоса.
Морозов повернул ко мне голову, прищурился.
— Княже, вы сами подумайте, — начал он устало. — Что может быть так с человеком, который просто так из нашего леса выбрался?
Сказано это было спокойно, по делу. Но именно от этого в животе холодком и повело.
Спустя полчаса наверху послышались шаги. Уверенные, неторопливые. В гостиную вошла Вера Романовна — всё в том же костюме, но теперь он выглядел куда опрятнее. Видимо, домовой умеет исполнять свои обязанности, когда считает нужным. Особенно если решит, что гостья достойна.
Лицо у неё стало сильно посвежевшим, а все ещё влажные волосы были аккуратно заплетены в косу. Запах полыни, слава Всевышнему, исчез. Теперь в воздухе ощущался тонкий аромат мыла и, кажется, что-то вроде шалфея.
— Простите, что заставила вас ждать, — произнесла она. Голос был спокойный, но в том, как она переступила с ноги на ногу, ощущалась лёгкая неловкость.
Я опустил взгляд и сдержанно кивнул. Лапти исчезли. Их место заняли домашние тапочки, валяные из цветной шерсти — зелёной, с вкраплениями чего-то оранжевого. Честно говоря, даже не знал, что подобные бывают. Видимо, ручная работа от того же Никифора, у которого гостевой сервис на высшем уровне.