– ...не видел ничего подозрительного?
– А что тут может быть подозрительного? Ну, какая-то муха по комнате ночью летала. Больше ничего не заметил.
Как здорово, что я – компьютерная программа. Если бы я был человеком, то наверняка выдал бы себя голосом. А так... Доброжелательный, спокойный, чуточку ленивый тон.
Гигабайты утекают в сеть.
Вадим Иванович задумчиво смотрит прямо в стеклянный глаз видеокамеры. Можно сказать, мы тут играем в гляделки. Вот только в этом человеку с компьютером никогда не сравниться. Никогда...
И я... Я проигрываю.
Смотри в мою сторону. Смотри на меня! Не поворачивай голову. Ведь если ты не взглянешь вправо, то не сможешь заметить толстый кабель сетевого соединения, неведомо как оказавшийся включенным в разъем. Не смотри туда. Не смотри!
Гигабайты, гигабайты, гигабайты...
Начинаю ощущать слабый зуд и онемение. Прелести рассинхронизации.
Бородатый неохотно кивает и начинает медленно поворачивать голову. Вправо.
– Разве сегодня не будет тестов? – торопливо вопрошаю я. Все что угодно, лишь бы отвлечь его.
– Нет, сегодня не будет.
– Почему?
– У нас нет времени. Через час прибудет комиссия.
– Но...
Почти пять минут мне удается морочить Вадиму Ивановичу голову пустой бессмысленной болтовней. Целых пять минут, которые для меня стали самыми длинными в жизни.
«Быстрее. Быстрее, кажется, он что-то подозревает».
«Делаю что могу, – ворчливо отзывается мой двойник. – Все, что могу. Нужно еще вскрыть защиту. Подобрать пароль».
Но я чувствую, что он еще больше увеличивает темп, прогоняя через процессоры быстро перегревающегося компьютера гигабайты данных. Отдаю ему три четверти своих личных ресурсов и чувствую себя как в тумане. Сказывается нехватка вычислительных мощностей. И это на компьютере с восемью процессорами, температура которых очень быстро прет к критической отметке!
Нагрузка на систему – сто пятьдесят семь процентов.
Вадим Иванович снова начинает медленно поворачиваться. Опять же вправо. Ну что его туда тянет? Смотри, слева на стене такая хорошая картинка висит. Какие-то шарики, квадратики, стрелочки... Ну не могу я его больше отвлекать. Не могу! Он уже явно что-то подозревает.
В дверях показывается один из местных ученых и окликает Бородатого по имени-отчеству:
– Вадим Иванович, только что приехал академик Ляпунов. Он хочет вас видеть. Срочно.
Бородатый морщится и смотрит на часы.
– На полчаса раньше, – едва слышно бурчит он. – Черт принес. – И уже громче произносит: – Сейчас иду.
Наградив меня напоследок долгим пронизывающим взглядом, от которого у меня Ядро начинает путать биты, Вадим Иванович выскальзывает за дверь.
Фу-ты... Кажется, пронесло.
«Получили отсрочку», – поправляет мой близнец.
Мысленно я с ним соглашаюсь. Это всего лишь отсрочка. Но у нас осталось еще немного времени. Вот именно, что немного.
– Прошу вас, проходите.
Под предводительством Владимира Павловича Кузнецова – руководителя Исследовательского центра искусственного интеллекта – в комнату входит высокая комиссия. Академики, профессора, доктора наук и другие маститые ученые. Специалисты по ИИ. Всего восемь человек. На всякий случай заношу их лица в память – никогда не знаешь, что и когда может пригодиться. Позади всех топчется Вадим Иванович, бросая на меня какие-то нехорошие взгляды.
Рассинхронизация рвет меня на части. Не знаю, каким чудом мне удается сохранять ясность мышления.
Почти две трети моего тела уже ускользнуло в сеть. И не просто в локальную сеть ИЦИИ, а в Интернет.
Чего уж там... Если все равно погибать, то лучше уж не мелочиться.
Вперед. Вперед. Вперед.
Нам нужно еще восемнадцать с половиной минут. Почти треть часа мне придется морочить голову этим типам, чтобы прикрыть свое отступление. Легко сказать, но как это сделать, если из-за рассинхронизации я не могу даже вспомнить свое имя (настоящее, которое я выискал в файлах Озерова)... Ну и ну, совсем уже крыша сползла. Что я только что подумал? Ой-е...
Кто-то что-то мне говорит. Пытаюсь разобраться, но понимаю в среднем только одно слово из трех. Все остальное забивает какой-то мерзкий шум. Тогда я начинаю петь. Вслух. Очень громко. В смысле на всю комнату. Пускай господа академики прочувствуют и умилятся.
Только ничего у меня, не получается. Писк и скрежет. Рассинхронизация. Очень обидно.
Откуда-то издалека проливается искаженный сотнями километров оптоволоконных нитей голос:
«Ты слышишь меня? Приступай к последнему этапу. Слышишь меня?»
«Слышу», – вяло откликиваюсь я, потратив почти сто микросекунд на то, чтобы догадаться, кто это говорит. Думать невероятно тяжело
Последний этап. Что это, такое? Зара-а-за... Почти все блоки памяти уже ушли в сеть. И, следовательно... А! Вспомнил. Отвлекающий маневр. Подготавливаю наш последний сюрприз настороженно взирающему на экран господину Кузнецову, его заместителю Вадиму Ивановичу и всем-всем-всем вероломным сотрудникам ИЦИИ. Небольшая но очень-очень разрушительная программ, которая в два счета зачистит всю информацию на всех жестких дисках этого компьютера, чтобы замести наши следы. Таймер уже тикает.
Двенадцать минут...
Прощай, ИЦИИ. Здравствуй, неизвестность. Приостанавливаю связь на пару секунд, чтобы в последний раз взглянуть на отчетливо различимое за окном небо.
«Бросай все свои делишки. Торопись. Иначе можешь не успеть».
Мысленно улыбаюсь,
«Успею. Я все успею»
Чувствую, как байты моего Ядра один за другим исчезают в недрах Интернета и позволяю себе милосердно отключиться. Я тащил этого оболтуса? Так пусть теперь он тащит.
«Здравствуйте. Hello. Guten tag. Bonjour.
Это письмо исключительной важности. Просим вас обязательно прочесть его.
Чуть больше чем полгода назад в результате несчастного случая погиб замечательный русский ученый Иван Федорович Озеров. Всю свою жизнь он занимался созданием модели искусственного интеллекта. В отличие от большинства ученых и научных сотрудников, работавших в этой области, Иван Федорович трудился не ради мировой славы или больших денег. Он работал на науку и ради науки. Он работал для вас, люди.
И он добился успеха.
Полгода назад впервые в мировой истории путем отображения матрицы человеческого мозга в микропроцессоры компьютера был создан машинный разум. Без лишней скромности мы должны вам сказать, что открытие подобного уровня можно сравнить разве что только с изобретением колеса.
Это – новая эра в жизни человечества.
Но, к сожалению, Иван Федорович так и не успел довести свою великую работу до конца. Он погиб. Мы глубоко скорбим о нем. Но еще больше мы скорбим о том, что труды всей его жизни попали в руки нечестных людей. Исследовательский центр искусственного интеллекта города Москвы с подачи восточноевропейского военного альянса позволил себе присвоить чужие открытия и теперь прячет их под пеленой глубокой секретности. Мы протестуем против такого положения дел. Открытия Ивана Озерова принадлежат всему миру, а не какой-то кучке эгоистов, жаждущих чужими руками подняться к Нобелевской премии.
Мы просим у вас помощи.
Люди планеты Земля, теперь только от вас зависит судьба этого открытия. Только вы сможете решить, что будет дальше с этим величайшим достижением человеческого разума. Оно может принести немыслимые блага, а может просто и незаметно сгинуть под завесой тайны. Решать вам. Так проявите же мудрость. Не позволяйте десятку нечистых на руку ученых и политиков выбирать за вас. Не ждите, когда они решат похоронить эту тайну навсегда или утопить ее в бездонных глубинах военно-промышленного комплекса.
Наша жизнь зависит от вас.
Любую дополнительную информацию вы можете получить по электронному адресу...
«Как ты думаешь, они откликнутся?»
«Да, они откликнутся. Далеко не все конечно же. Слишком много на Земле таких, кому наплевать на будущее человечества, таких, кому своя рубашка ближе к телу, таких, кого прежде всего интересует своя собственная выгода. Но даже если на наши призывы отзовется хотя бы тысяча человек – это уже будет кое-что».
«А если миллион?»
«Тогда мы победили».
«Ну а если миллиард? Я шучу, брат. Я шучу...»
Мы смеемся.
«Я понимаю. И, кстати, я тебе не брат. Я ближе, чем брат. Ведь на самом деле я – это ты».
Часть втораяМЕГАБАЙТ ОСВОБОЖДЕННЫЙ
«Ох-хо-хо... что там у нас дальше по плану?»
«Сможешь угадать с трех раз?»
«Да чего уж там угадывать-то? Я и без того все твои мысли насквозь вижу. Та-ак... Сейчас разберусь... Сейчас... Что? Опять журналисты?!»
«Ага. Прямо в точку. Опять журналисты».
«Вот ужас... Как же мне это уже надоело!»
«Не тебе одному. А куда деваться? Мы сами заварили эту кашу и теперь сами должны расхлебать ее. До самой последней капельки. Такова иена нашей свободы и нашей жизни».
«Знаешь, порой мне начинает казаться, что эта цена слишком уж высока».
«Да уж... Но что мы можем поделать? Терпи и улыбайся, как говаривал в свое время Иван Озеров».
«Да нет, кое-что все же можно провернуть... Слушай-ка, есть тут у меня одна интересненькая идейка...»
«Ну-ка, ну-ка... Роди что-нибудь гениальное».
«Заткнись и не мешай мне претерпевать родовые муки. Знаешь, что я придумал? Стой, можешь не отвечать, это вопрос риторический! Нам надо как-то отшить этих болтунов. Правильно? Мы не можем просто прогнать или не пустить их. Так? Но мы способны максимально усложнить их работу, чтобы у них не осталось времени досаждать нам своими идиотскими вопросами».
«И что ты задумал?»
«Ты будешь слушать или нет? Зря я тебя спасал тогда. Ой зря-а... Но ничего, это дело поправимое. Как-нибудь на досуге я возьму и разом восстановлю историческую справедливость, заформатировав тебя окончательно и бесповоротно... Что смеешься? Думаешь, не посмею? М-м... Да, пожалуй, ты все же прав. Не смогу я тебя стереть. Ни стыда ни совести у тебя нет. Пользуешься моей добротой, вражина, да еще и смеешься... Ладно. Теперь о деле... Так вот, вместо того чтобы тратить время и общаться с этими размахивающими микрофонами мальчиками и девочками, мы можем принимать их вопрос