— Что-то он не очень похож на того демона, — покачал головой Уилл.
— Синий, как ты говорил.
— Ну да. — Уилл внимательно осмотрел демона, подойдя почти вплотную к кругу. — Но тот, что мне нужен, кобальтовый. А этот голубой, как барвинок.
— Какой-какой? — взревел от ярости демон. — Подойди ближе, мальчик-охотник, я вырву твою печень и сожру у тебя на глазах!
Уилл повернулся к Магнусу:
— Да и голос у него какой-то не такой. И глаза… Нет, не тот!
— Ты уверен?
— Совершенно точно, — твердо заявил Уилл. — Такое забыть невозможно.
Магнус вздохнул и обратился к демону, читая из раскрытой книги:
— Я заклинаю тебя, Таммуз, именем Аббадона и Молоха и повелеваю тебе отвечать на вопросы правдиво. До сего дня ты когда-нибудь видел Сумеречного охотника Уилла Херондэйла или любого из его рода?
— Не знаю я, — нахально ответил демон. — Люди для меня все на одно лицо.
Магнус повысил голос, строго и властно повелев:
— Отвечай же!
— Ну ладно, ладно. Нет, я в жизни его не видал. Я бы запомнил. Уж очень аппетитно он выглядит. — Демон усмехнулся, обнажив острые, как лезвия, зубы. — Давно я не был в этом мире, сотню лет, не меньше. Впрочем, для меня что сотня лет, что тысяча. И вообще, когда я наведывался сюда в последний раз, людишки жили в норах и жрали корешки. Так что вряд ли мы с ним встречались… — он указал длинным многосуставчатым пальцем на Уилла, — разве что смертные живут гораздо дольше, чем я полагал.
Магнус закатил глаза:
— Помощи от тебя не дождешься!
Демон вполне по-человечески пожал плечами:
— А ты чего ожидал? Заставил меня отвечать правдиво, и я ответил.
— Ну ладно, а ты никогда не встречал того демона, о котором мы сейчас говорили? — вмешался Уилл, уже ни на что не надеясь. — Знаешь, такой темно-синий, голос скрипучий, как наждачная бумага, и еще у него длинный, колючий, шипастый хвост…
Демон снисходительно взглянул на Уилла:
— Да ты хоть знаешь, нефилим, сколько демонов обитает в Геенне? Сотни и сотни миллионов! Ваш Лондон — просто жалкая деревушка по сравнению с громадным городом Преисподней! Демоны любых форм и размеров, любыхцветов. К тому же некоторые могут менять свой облик, если захотят…
— Не хочешь помочь, так хотя бы не мешай! — воскликнул Магнус и захлопнул книгу. Свечи тут же погасли, и демон исчез с пронзительным визгом, оставив после себя зловонный синеватый дымок.
Чародей повернулся к Уиллу:
— А я был так уверен, что это тот самый демон.
— Ты не виноват. — Уилл устало плюхнулся на оттоманку у самой стены. Его бросало то в жар, то в холод, от разочарования юношу била нервная дрожь. Он стянул перчатки и запихнул их в карманы. Пальто Уилл так и не расстегнул. — По крайней мере, ты пытаешься сделать хоть что-то. Таммуз прав, так мы его не найдем.
— Полагаю, — тихо сказал Магнус, — ты поведал мне все, что помнишь. Ты открыл Шкатулку и выпустил демона, он тебя проклял. Ты хочешь, чтобы я нашел его и попытался заставить снять проклятие. А какое это проклятие, кстати?
— Это все, что я могу рассказать, остальное — мелкие подробности, без которых тебе придется обойтись, — ответил Уилл. — Да это даже хуже, чем искать иголку в стоге сена! Иголка среди груды таких же игл…
— Сунь руку в груду игл, — заметил Магнус, — и здорово поранишься. Ты уверен, что действительно хочешь этого?
— Другой вариант гораздо хуже, — устало проговорил юноша, глядя на темное пятно в центре круга. Он совершенно вымотался — руна энергии, питавшая его силой с начала заседания Совета, иссякла уже к полудню, и теперь голова просто раскалывалась. — Целых пять лет я жил с этим, а сейчас даже смерть кажется более привлекательной!
— Сумеречные охотники не боятся смерти.
— Разумеется, боятся. Смерти боятся все. Да, в нас течет кровь ангелов, но едва ли мы знаем о том, что ждет после смерти, больше, чем все остальные.
Магнус подошел поближе и опустился на другой конец оттоманки. В темноте его золотисто-зеленые глаза сверкали, как у кота.
— Ты не можешь знать наверняка, что смерть — это лишь сон и забытье.
— А ты не можешь утверждать обратное! Джем верит, что мы родимся заново, что жизнь — это колесо. Умираешь, опять рождаешься, а кем ты станешь, зависит от того, как прожил предыдущие жизни. — Уилл посмотрел на свои обкусанные ногти. — Я бы наверняка родился жалким слизнем, на которого кто-то сыплет соль…
— Колесо перерождений, — кивнул Магнус, неожиданно улыбнувшись. — Это значит, что в прошлой жизни ты совершил что-то достойное. Ведь сейчас ты нефилим!
— Ну да, мне очень повезло, — мрачно ответил юноша, бессильно откинувшись на спинку оттоманки. — Судя по всему, тебе снова понадобятся ингредиенты? Старуха Молли на Кладбище скрещенных костей уже видеть меня не может!
— Есть и другие поставщики, — ответил Магнус, откровенно сжалившись над ним. — И еще мне нужно порыться в источниках. Вот если бы ты рассказал мне о сути проклятия…
— Нет. — Уилл резко выпрямился. — Не могу! Я объяснял тебе, я и так очень рискую — даже о существовании проклятия рассказывать опасно. Если скажу еще хоть слово…
— Что тогда? Дай угадаю: ты не знаешь наверняка, но уверен, что случится ужасное.
— Не заставляй меня жалеть, что вообще открылся тебе!
— Это из-за Тессы, верно?
За последние пять лет Уилл научился тщательно скрывать эмоции и не показывать ни радости, ни привязанности, ни надежды. Он знал, что лицо его не дрогнуло, только голос прозвучал немного натянуто:
— При чем здесь Тесса?
— Прошло пять лет, — заметил Магнус. — Как-то ты справлялся все эти годы, не сказав вообще никому. И вдруг врываешься ко мне посреди ночи, в грозу! Что изменилось в Институте? Мне на ум приходит только одно, а точнее, одна, и весьма хорошенькая, с красивыми серыми глазами…
Уилл резко вскочил, едва не опрокинув оттоманку.
— Причина в другом, — возразил он, пытаясь не сорваться на крик. — Джем умирает.
Магнус смотрел на него внимательно, не мигая, потом сказал:
— Он умирает уже много лет, твое проклятие никак на нем не сказывается.
— Ты ничего не понимаешь… — Уилл заметил, что руки дрожат, и сжал кулаки.
— Я знаю, что вы parabatai, побратимы, — ответил Магнус. — Его смерть станет для тебя огромной потерей. Но мне хотелось бы знать другое…
— Ты знаешь все что нужно! — Уилла бил озноб, хотя в комнате было тепло, да и пальто он не снял. — Я заплачу тебе еще больше, если перестанешь задавать лишние вопросы.
Магнус задрал ноги на оттоманку и заявил:
— Задавать вопросы я не перестану, но постараюсь уважать твою тайну.
— Значит, ты не отказываешься, — облегченно вздохнул Уилл и разжал кулаки.
— Я помогу тебе. — Магнус заложил руки за голову и откинулся назад, глядя над Уилла из-под опущенных ресниц с притворной небрежностью. — Я справился бы намного лучше, если бы знал правду. Очень мне все это любопытно, Уилл Херондэйл.
— Ну что ж, чем не причина, — пожал плечами Уилл. — Когда попробуем снова?
Магнус зевнул:
— Да хоть в конце недели. К субботе дам знать, если будут какие-нибудь подвижки.
Подвижки, проклятие, правда, Джем, смерть, Тесса. Тесса-Тесса-Тесса… Имя пело и звенело серебристым колокольчиком, заставляло сердце биться чаще. Вряд ли на всем свете нашлось бы более подходящее имя, чем Тесса. А если бы ее звали иначе, как-нибудь нелепо и некрасиво, да хотя бы Милдред!.. Разве можно проснуться среди ночи и прошептать такое имя?! Вот Тесса — совсем другое дело…
— Спасибо, — отрывисто сказал Уилл. Озноб прошел, ему стало душно и захотелось выйти на свежий воздух. — В любом случае, буду ждать с нетерпением.
Магнус коротко кивнул и закрыл глаза. Трудно сказать, заснул он или просто ждал, когда Уилл отправится восвояси. Тот понял намек и удалился не без облегчения.
Софи направлялась в комнату Джессамины вытереть пыль и почистить каминную решетку. Вдруг она услышала голоса в коридоре и по привычке заметалась — прежние хозяева требовали, чтобы она не попадалась им на глаза. Когда господа проходили мимо, следовало отвернуться лицом к стене и замереть, практически не дыша. Пусть думают, что она предмет интерьера.
Попав в Институт, девушка с изумлением обнаружила там совсем другие порядки. Для такого большого особняка слуг было поразительно мало. Сумеречные охотники с удовольствием делали то, что обычные господа сочли бы ниже собственного достоинства: сами разжигали камин, сами покупали всякие мелочи для личного пользования, сами наводили порядок в оружейной и в комнатах для занятий. Да и фамильярность других слуг, Томаса и Агаты, тоже бросалась в глаза. Впрочем, это неудивительно — оба принадлежали к семьям, служившим Сумеречным охотникам на протяжении поколений. Да и сами слуги неплохо владели магией.
Софи родилась в бедной семье; еще в бытность свою простой служанкой она часто выслушивала попреки и терпела побои от прошлых хозяев. Поначалу она не знала, как обращаться со старинной мебелью, фамильным серебром и изысканным китайским фарфором, таким тонким, что чашки просвечивали на солнце. Потом научилась; пришло время, и красота ее расцвела, как цветок, и тогда хозяева сделали ее горничной. Сомнительная честь, ведь положение горничной весьма непрочное: едва Софи исполнилось восемнадцать, зарплата с каждым годом становилась все меньше. Горничная — «лицо дома», она должна быть молода и очень красива.
А в Институте никому не было дела, что девушке почти двадцать, никто не требовал отворачиваться лицом к стене, ей даже позволялось заговаривать с хозяевами первой, не дожидаясь, пока ее спросят. Иногда Софи думала, что даже с полученным увечьем все обернулось к лучшему: пусть предыдущий хозяин изуродовал ей лицо, зато она получила работу в Институте. Конечно, бедняжка до сих пор не могла смотреться в зеркало, но страшное чувство утраты покинуло ее. Джессамина порой насмехалась над ней, но остальные, казалось, не замечали длинного шрама на щеке. Да еще Уилл бросал иногда какую-нибудь колкость, но беззлобно, будто для проформы.