Как крысы от огня, прятались во все щели рад-насекомые. Опасные твари боялись резких звуков и вспышек огня, шарахались от гигантских берлогов. В иной ситуации крупные кровососущие тараканы и комары размером с кулак представляли бы значительную опасность для бегущих людей, но пока тех преследовал враг страшнее, насекомые предпочитали не лезть.
Солнце в конце октября садилось довольно рано, в пять часов вечера, и недостатка в темноте не наблюдалось. Все любители ночи спокойно ждали ее скорого наступления. Все, кроме северного сияния. Оно пыталось явиться раньше и, страдая от нетерпения так же, как небо страдало от кроваво-пунцовых ран, рисуемых Авророй на всей его поверхности, пришло вечером. Усталое солнце еще не успело полностью скрыться от зрелища адской погони, как над головами людей и мутантов забагровел парусящийся на ветру вымпел. Даже инки никогда прежде не видели северного сияния в светлое время суток. Но их дом был уже далеко, и теперь густой лес постепенно редел, уступал место самым грязным и задымленным районам Великой пустоши, в центре которой пыхтели черными выбросами заводы, стучали, как сотни сердец одного космического создания, одной задыхающейся планеты.
Деревьев стало меньше, и под ногами уже не путались коварно торчащие корни. Оставшиеся в живых члены отряда — семь краснокожих и семь солдат — выходили пролеском из тайги, надеясь, что вместе с ней закончатся все их кошмары. Они преодолели больше двухсот километров через чащу леса, рожденного скорее чьим-то безумным воображением, нежели существовавшего наяву. После трех суток безостановочного бегства уже никто не мог отличить правду от вымысла.
Один покореженный вездеход тащил на себе оставшихся без брони морпехов и еще два закованных в экзоскелеты солдата шли рядом. Альфа и Чарли сохранили полное обмундирование, но подспудно догадывались, что скоро настанет и их черед принести жертву мутантам. Из лошадей выжила лишь половина. Одно животное разорвал на части берлог, второе сломало ноги о корягу при бегстве из того жуткого окружения, а третье просто упало без сил в сотне метров от края леса. Его сердце остановилось раньше, чем голова коснулась земли.
Отряд вышел к серому озеру возле какого-то богом забытого городка. По леденящему кровь совпадению на старом железном знаке алело «Медвежьегорск». Территория чертовых медведей, если верить старой терминологии. Но от него осталось только название да завод у самого берега. Никаких зданий, жителей и даже рейдеров не наблюдалось, одни лишь выжженные фундаменты. Может, местность давно опустела, а может, здесь жили рейдеры, но разбежались при первых звуках стрельбы и теперь наблюдали за странными солдатами с расстояния. Отряд по-прежнему отбивался от идущих по его следу мутантов, и если у людей, лишенных отдыха и пропитания, силы быстро заканчивались, то у дикси с каждым новым экзоскелетом они только множились. Морпехи еле сидели на вездеходе, а инки с трудом передвигали ноги. Губы у всех побелели, а суставы припухли от нагрузки. Лишь с появлением озера к людям вернулся лучик надежды, пугливо летающий по черным дебрям загнанных душ, как средоточие жизни, как единственный шанс на спасение. Его было очень легко спугнуть, поэтому даже грезили люди робко и осторожно. Последние три дня заставили убедиться, что не может все хорошо закончиться, просто не может.
Самой воды никто не видел, но все понимали, что она должна быть, ведь после прибрежного завода пейзаж превращался в ровный слой мусора без единого деревца или покосившегося строения. Только вот типичного водного блеска нигде не наблюдалось. Чуть приглядевшись, инки заметили, как распластавшийся на километры слой пластиковых отходов мерно покачивался на волнах. Чем сильнее из-за спин людей дул северный ветер, тем сильнее вздымался и оседал пестрый узор отходов — так шевелится брюшко животного, когда оно дышит.
— Вода! Под мусором вода! — возрадовался Эхо.
— Не пить ее! — рявкнул Альфа. — Она заражена так же, как все ручьи в лесу.
Один за другим люди валились на землю между шипящим заводом и берегом, не в силах даже ползти. Инки не дожидались, пока лошади остановятся и просто спрыгивали с них на траву. Сами животные были на последнем издыхании, и стоило замедлить ход, как они падали замертво. На ногах остались только закованные в броню Альфа и Чарли. Они же больше всех отстреливались от орд нападавших.
Без дождя лазеры возвращали себе звание самого смертоносного оружия Пустоши, только вот зарядов осталось совсем немного.
— У меня десять процентов аккумулятора, — сообщил полковник, увидев мерцание индикатора возле прицела.
— У меня пять! — озлобился Чарли.
Майор лихорадочно отстреливался от взбесивших его мутантов, которые вываливались из леса рядами, как космические захватчики в аркадной игре тысячелетней давности. Ему открылась самая высокая сложность, доселе никому неизвестная, — ряды тварей появляются бесконечно, а заряд лазера постепенно садится, к тому же у тебя всего одна жизнь.
— С севера идет вторая волна, — доложил Куско.
— С юго-востока тоже, — принес печальную новость Хан.
Основные силы врага наседали с востока и остался только один путь отхода — по озеру на юг. В обратную сторону от «Ковчега».
— Эхо, свяжись с Кораблем, вдруг он сейчас в зоне радиоперехвата, — командовал Альфа. — Дельта, хватай всех и бегом стройте плот, пока мы с Чарли держим этих тварей.
Дельта кивнул. Вместе с тремя оставшимися солдатами он рванул в открытые ворота завода. Судя по разбросанному вокруг пластику, его губительный конвейер производил тару. В озере плавали бутылки разного размера — от маленьких до самых больших, и наблюдавшая за происходящим Лима поняла, что задумал полковник. Она бросилась к мертвой лошади и попыталась вытащить из-под нее поклажу. У девушки, конечно, ничего не вышло.
— Что ты делаешь? — спросил Куско.
— Нужна клейкая лента и веревки, — прохрипела она, все еще пытаясь сдвинуть животное. — Солдаты будут собирать плот из бутылок.
Теперь до всех дошло. Пустые бутылки имели превосходную плавучесть и, будучи собраны в подобие плота, удержали бы на воде весь отряд.
Куско схватился за тушу животного и вместе с Ханом и Космо приподнял ее, освободив сумку с хозяйственными принадлежностями. Остальные инки принялись рыться в поклаже второй лошади, извлекая на свет божий скотч, веревку и изоленту.
Единственным, кто не мог ничего делать, был Пуно. За минуту до этого он свалился на землю и уже не мог встать. Ноги тряслись от холода, а остальное тело от боли. Губы потрескались и на них проступила кровь. От жара пылали глаза и пенился пот. Вся свободная жидкость в организме закончилась, и через поры выходила какая-то липкая субстанция, перемешиваясь с лесной грязью, уже давно покрывшей весь отряд, словно вторая кожа. Эдакий «загар» избранных, отпечаток пережитого ада. И ведь не отмоешься от него, не зайдешь в озеро ополоснуться. Вся природа хочет тебя убить, даже вода. Выжить сложно даже здоровому человеку, а раненному попросту невозможно.
Пуно едва слышно стонал, но, даже если бы он молчал, его страдания хоть за версту все равно ощущала бы Лима. Она не понимала, как это работает, да и времени не было даже на более важные вещи, типа спасения своей жизни, не говоря уже о самоанализе. Ощущала и ладно, значит, так было надо.
Блестящие на красном дневном свете глинистые тела морпехов показались из ворот завода, на крыше которого смолила труба. С дальней стороны вдоль озера к нему шел нефтепровод, превратившийся теперь в фонтан похожей на шоколад жидкости. Горючая кровь Земли попадала напрямую в озеро, но и заводу чуть доставалось — самому убийственному для экологии углепластиковому заводу с дышащей жаром, словно голова дракона, трубой. Когда-то у самого ее основания работала очистная система, собранная из каких-то особенно навороченных механизмов, но из-за своей сложности они уже давно вышли из строя. Как верно заметил один безымянный обитатель Пустоши, первым гибнет все лучшее, а гадость и нечистоты, подобно сорнякам, невозможно выкорчевать.
Последняя ремонтная бригада проезжала в этих краях пятьсот лет назад, и с тех пор в рабочем состоянии осталась только самая надежная и опасная система создания пластика. Даже у заводов оказалось свое подобие эволюции и естественного отбора. Как в случае с миром природы, из всего разнообразия производств выжили только самые простые, стойкие и разрушительные, своего рода мегамутанты и рад-насекомые от мира машин. Где нормальные фабрики электроскутеров или скоростных катеров, так нужных сейчас беглецам? Там же, где девяносто девять процентов живых существ некогда зеленой планеты, — только в книгах и энциклопедиях марсиан.
Но люди пытались воспользоваться даже тем малым, что дает Пустошь. Из ворот завода полетели двадцатилитровые бутылки. Дельта и один из солдат хватали с конвейера бесхозную тару и энергично швыряли в сторону берега, где их сослуживцы и инки уже приготовились скреплять все воедино.
Альфа и Чарли сжигали остатки батарей, светя лазерами во все стороны и выглядя при этом как живые диско-шары, испускающие лучи на вечеринке по случаю Хэллоуина. Мутанты подошли к событию очень ответственно и нацепили на себя самый омерзительный прикид со времен ужастиков конца двадцатого века, даже заморочились на реалистичный гной и текущую изо рта кровь. Люди же лишь поначалу выглядели достойно в футуристических экзоскелетах, но к концу вечеринки растеряли свой шарм.
— Держать оборону! — командовал Альфа. — Еще пять минут!
— Хоть десять, если это позволит мне убить больше тварей! — надрывался майор.
Дельта с морпехами и краснокожими мастерил плавсредства у самого берега возле завода. В нескольких метрах от кромки мусора спиной к ним стояли Альфа и Чарли, постепенно оттесняемые каннибалами от края леса. Скорость мутантов росла по мере их приближения к оставшимся у людей источникам концентрированного урана.
Поначалу Дельта хотел собрать один большой плот, но резкий порыв ветра едва не унес груду сбитых друг с другом бутылок, поэтому решили мастерить два плота. Наспех склеенный первый плот рос на глазах, и один его край уже вяло покачивался на волнах мусора, где-то глубоко под которым ощущалась вода.