— Идем, посмотрим, что там за казино, — велел он, мечтая прославиться как самый великий правитель инков в истории, принесший им семена из того самого воспеваемого в мифах рая.
— Прошу за мной, господа. Вы не пожалеете. — Пройдоха расцвел, как подснежник в марте.
Путники обошли площадь, миновали по широкой дуге посольство жителей метро — могильщиков, окруженное тремя рядами колючей проволоки, и, не дойдя сотни метров до здания радиостанции, остановились у входа в сверкающее казино. Древний особняк или, может, бывший музей рассыпа́лся на глазах, как старая звезда шоу-бизнеса, но держал свою рабочую сторону на подтяжках, заплатках и гриме в виде неона. Поверх обвалившейся парадной стены громоздились доски, а на них лампы, составленные в разные силуэты. На одной доске было что-то похожее на голую девицу, на другой — сверкающий круг рулетки, на третьей — две карты с победной комбинацией туза и десятки. С разных сторон фасада в одну точку сходились мерцающие огни, чтобы клиент точно увидел вход и не ушел со своими ценностями в другое место.
— Это вип-клиенты. — Уличный зазывала мигнул глазом скучающему охраннику и получил такой-же сигнал в ответ. В случае проигрыша пройдоха получит десятую часть выручки. Проще говоря, получит в любом случае.
Вышибала отодвинул с прохода свое двухметровое тело. Его вполне заурядная голова смотрелась довольно жутко в компании с железными вставками в груди и двумя стальными протезами — руками, словно вырванными у гигантской гориллы. Инки от удивления даже застыли на месте, чем разозлили обладателя такого необычного тела.
— Что? Схематика никогда не видели? — прорычал охранник.
Не желая портить такой прекрасно складывающийся для него вечер, зазывала подскочил к инкам и объяснил им тихо, почти интимно:
— Схематики живут в Хеле, на северо-западе отсюда. В основном тихие ребята, программируют нам вирты, но иногда могут и сотворить произведение искусства из стали и мышц.
Последние слова он произнес громче, чтобы сделать комплимент находящемуся с ним в доле охраннику.
— Давайте, давайте, — продолжил он. — Счастливый час уже почти закончился.
Инки заторопились и пошли в дверь мимо здоровяка. Пропустив всех краснокожих, он преградил дорогу завернутым в балахоны морпехам.
— Рабам нельзя.
Куско вернулся назад и вопросительно посмотрел на зазывалу. Тот лишь безвольно развел руками.
— Ладно, — решил будущий вождь. — Хан и Пуно, останетесь с ними. Посторожите.
Нервы морпехов едва выдерживали такие унижения со стороны плененных ими инков. Чарли даже закусил губу, чтобы не психануть и не провалить операцию. Альфа всеми силами пытался как-то исправить ситуацию, выиграть час-другой на раздумья, но в окружении местных жителей не мог командовать краснокожими — рабу это не пристало, а раскрывать свои личности и поднимать цепных на уши было смерти подобно. От безысходности он лишь несколько раз кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание Куско, но тот, ослепленный азартом, сделал вид, что не слышит. В следующую минуту четверо инков уже скрылись в здании казино.
«Ну ладно, проиграет алмазы и выйдет. Может, ничего плохого не произойдет. Люди же умеют держать себя в руках», — понадеялся командир.
Изнутри почти такое же красочное, как снаружи, казино могло похвастаться длинным баром и темным залом с рулетками и карточными столами. Шерстяной ковер на полу был прожжен сигаретами и заблеван в нескольких местах. В остальном — просто прекрасный для этих мест розоватый ковер с пестрым веселым узором. Неоновые вывески указывали на бар и игровые столы, за которыми не было никого, кроме крупье. Ни одного посетителя. В зале переминались с ноги на ногу несколько сонных охранников. Солнце еще не успело послать к чертям этот день, но внутри стояла темень, как в подземелье. Едва уловимый кокетливый свет сначала показался инкам неуютным, но они быстро к нему привыкли и про себя решили, что такая яркость — самая лучшая для расслабления и игры, чем бы эта игра ни была.
— Начните с бара, — посоветовал швейцар в кожаных лохмотьях, с желтым ирокезом на голове и пугающими татуировками на все лицо. — Игрокам наливаем бесплатно.
Куско поблагодарил пса за добрый прием и направился в бар.
— Не нравится мне тут, — испугалась Лима.
— Расслабься, — ответил ее жених. — Эти белые твари мучили наш народ, мучили нас. Мы чего только не пережили за последние две недели. Можем теперь расслабиться.
— Дело говоришь, — поддержал его Космо. — Зашибись тут. Никогда не видел такого. И чего это вождь пугал нас цивилизацией…
— Старик просто всего боялся. Держал нас на привязи.
Они выпили по коктейлю и захмелели. Первое употребление алкоголя не всегда становится самым запоминающимся в жизни, но это был как раз такой случай. Полные легкости и уверенные в легкой удаче Куско и Космо, два капитана К, пошли на абордаж казино.
— Принимаете алмазы? — спросил Куско у крупье за карточным столом.
— Разумеется.
Им быстро объяснили правила блек-джека. Крупье в бронежилете и с дробовиком в кобуре знал, что казино в любом случае выиграет, поэтому еще раз медленно разжевал инкам правила. Он даже заставил их повторить, дабы убедиться в том, что не совершает греха, которым может расстроить Пророка. Хотя тот и не уточнял, что есть грех, каждый житель Пита видел его по-своему и до смерти боялся совершить.
Куско поставил камешек и выиграл три большие банки консервов.
— А где мотоцикл?
— Будет после десяти ставок.
Куско продолжил играть. Его и Космо обступили несколько девушек легкого поведения, красивые только после шести коктейлей. Женские прикосновения не на шутку заводили инков, заставляли их ощущать себя в центре внимания. Всем в казино нравилось, что наконец-то пришли клиенты. И только Лима тянула будущего мужа за руку и пыталась увести прочь.
Один из охранников схватил ее и оттащил от стола. Куско даже ничего не заметил.
— Жди здесь и не рыпайся, — тихо зарычал на нее бугай.
Вторую ставку будущий вождь проиграл.
— Двадцать два. Перебор, — якобы извиняясь, сообщил крупье.
— Еще.
Третью раздачу он выиграл, но из-за слишком осторожной ставки смог остаться лишь при своих.
— Еще семь раз и получу мотоцикл?
— Совершенно верно.
Он продолжил играть. Коктейль из девушек и алкоголя приносил расслабление столь глубокое, что Куско не понимал, зачем так долго держал в себе это гнетущее напряжение. Алмазы исчезали в карманах крупье, как прожитые годы жизни — быстро летящие, такие неуловимые, что их можно лишь вспоминать, с ностальгией и упоением.
После восьмой раздачи он израсходовал все драгоценности, какие только были у инков, и, не покидая объятий ласкающих его шлюх, тонул в океане хмельного блаженства, чувствуя себя прекрасно. Ему не хотелось ничего делать, лишь наслаждаться моментом, а потом погулять с этими девочками по барам. Но где-то вдалеке, как манящий к себе маяк, сигналила важная цель — записка на дверце подсознания, оставленная им перед уходом в пьяный угар. Там было что-то насчет выигрыша мотоциклов и десяти ставок подряд.
— У нас ничего не осталось, — растерянно сказал он.
— Можете поставить своих рабов.
— Хорошо, ставлю одного.
— Нет, только всех разом.
— Ладно, давайте.
Их стол уже со всех сторон обступили играющие холодным оружием цепные. Оркестр с железными инструментами боли готовился к своему выходу в финале этого затянувшегося представления. Роли написаны тысячи лет назад, сюжет истаскан до дыр, так зачем тратить время?
— Двадцать! — загорелся Куско.
— Двадцать одно, — ответило казино.
— Черт подери!
— Хорошо играете, — подзуживал его крупье. — В этот раз меня спасло только чудо.
— Еще!
— Вам нечего ставить, кроме самих себя, — раздался голос верзилы за спиной. — Шестеро за мотоцикл. И это щедрый курс, учитывая, что один из вас нездоров.
— Давайте!
Теперь уже Космо попытался остановить распалившегося вождя, но пес скрутил его болевым приемом и быстро увел от стола.
— Двадцать! — обрадовался Куско.
— Двадцать одно, — пожал плечами крупье.
Шок. Потеря ориентации. Бесконечное падение среди миллионов потухших звезд. Игра оркестра и темнота, застилающая глаза, как будто на голову надели мешок. Что это было? Как это произошло? Все вокруг как в замедленном сне. Разбившиеся на части ключевые минуты жизни. Бьющаяся в истерике Лима в стальных объятиях цепных псов. Апперкот в омерзительное лицо охранника. Резко напрыгнувший потолок и удар затылком о пол. Разрывающая голосовые связки боль между ног. Заливающая глаза кровь. Звенящая тишина в отбитых ушах. Волчья хватка цепей на запястьях, еще не забывших холодного прикосновения наручников. Вращающаяся подобно колесу времени и расставляющая все по местам рулетка. Потеря сознания.
И тишина, антракт, перерыв.
Глава 7
В холодных каменных катакомбах пахло могильной плесенью и выхлопными газами с примесью угарных частиц из труб ближайших заводов вперемешку со сквозящим издалека морозным воздухом ноября. Также ощущалась омерзительная вонь разлагающихся рад-крыс, человеческих испражнений и вездесущей мочи, но звучит это не так романтично, как морозный воздух ноября. Как бы этот далекий воздух ни пытался развеять застоявшийся в темных камерах смрад, силы были неравны — тюрьма Пита проветривалась, только когда какой-то охранник решал войти или выйти через дверь в сотне метров извилистых коридоров от темниц с заточенными в них рабами. Исключительно рабами, потому что простой человек не мог попасть за решетку ни при каком раскладе. Он совершал либо мелкое преступление вроде убийства бродяги, за что никак не наказывали, либо тяжкие правонарушения — убивал или грабил знатного горожанина из торговцев или цепных псов, и тогда в наказание преступник превращался в раба. Случалось это нечасто — в основном нарушителя просто застреливали на месте, но и ряды невольников приходилось иногда пополнять. Должен же зарабатывать город, удачно расположенный на пересечении торговых маршрутов между северным Хелем и южным Таллом. Кишащее всяким сбродом горнило человеческих душ являлось прекрасным источником живой силы как для схе