Мехасфера: Ковчег — страница 40 из 71

— Ладно, ваш выход, — охранник одарил их беззубой улыбкой и показал на темный коридор с ярким, ослепительным светом Арены в конце.

— Вы забыли снять наручники, — спохватился Куско.

— Не-а, не забыли. — Слова надзирателя, как разряды молнии, били по рабам. — Вы, главное, минут пять продержитесь. И умирайте обязательно ближе к трибунам. Сынам Пророка так больше нравится. А теперь пошли.

— Пошли бойцы, пошли! — вторил ему другой конвоир.

Шестерка бойцов замешкалась. Они были готовы к какой-нибудь подлости вроде сломанного оружия или численно превосходящего противника, но с закованными руками они были полностью беззащитны.

— Чё встали, бегом!

Охранники начали стрелять под ноги смертникам, чтобы задать им нужное направление. Пара свинцовых очередей и до смерти напуганные люди побежали к свету в конце тоннеля, к выходу на стадион. Последние метры перед схваткой марсиане потратили на поднятие из глубин памяти самого ценного опыта армейской школы, а Куско и Пуно — на впитанные с молоком матери молитвы Раду и Ойлу.

Лима же воспользовалась темнотой коридора и безудержным весельем охранников, оставшихся позади, там, где сверкали выстрелы из автоматов. Она достала из-за щеки кусок проволоки, сорванный с одного из вентилей в душе. Тогда девушка исцарапала пальцы в кровь, но теперь драгоценный кусок железа был в ее ловких руках. Очень кстати пришелся навык взломщицы, которым она овладела еще в первые дни прилета морпехов. Без них она не научилась бы так быстро расстегивать наручники, но и не попала бы в Пит. Одно тянуло за собой другое в доказательство великой гармонии мира, согласно коей цепные псы были такими же нормальными обитателями планеты, как и земляне тысячу лет назад.

Ржавый замочек игриво щелкнул, но Лима не стала раньше времени освобождать запястья, чтобы ничего не испортить, — держала руки закованными.

Арена приветствовала их полутора сотнями децибел ора непостижимой по размеру толпы. Инки никогда не видели столько людей, они даже не знали, что во всем мире может жить семьдесят тысяч человек. Они еще могли представить тысячу-другую, но никак не то количество, что встречало их дикими воплями исступления. Толпа разогрелась на нескольких показательных схватках и, наевшись бесплатной еды, требовала утолить свое оставшееся желание — жажду крови.

Колоссальной высоты трибуны из нескольких ярусов окружали со всех сторон запыленную арену, давили на попавших в гущу событий рабов безысходностью и страхом оказаться раздавленными такой могучей конструкцией. Все семьдесят тысяч выкрикивающих проклятия в адрес гладиаторов зрителей сливались в единую массу, неразличимую по составу. Брошенные сражаться рабы не видели ни одного человека отдельно, зато каждый зритель видел их испуганные лица и округленные, как на посмертной маске, глаза.

Залитое кровью и засыпанное песком красно-желтое поле растянулось на сотню метров в длину и шестьдесят в ширину — настоящее раздолье для желающих кого-нибудь покромсать. По краям его возвышались стены, на которые нельзя было так просто забраться и убежать, по их верху шла колючая проволока. Всюду висели блеклые баннеры пятисотлетней давности, рекламировавшие какие-то древние продукты, а теперь выцветшие настолько, что лишь с изрядной долей фантазии можно было представить, что же на них написано. Из сотни надписей гладиаторам удалось разглядеть как раз рекламу пастилок «Ментос» да какого-то чудодейственного напитка «Кола». Теперь почти все человеческие имена заимствовались от названий древних торговых марок, давно уже прекративших свое юридическое существование, зато переродившихся в нечто мифологическое, сакральное. В отсутствие высокой письменной культуры старые рекламные баннеры оказались единственным источником слов, к тому же красивых. На стадионе эти щиты выполняли еще одну важную роль — закрывали бреши в стенах и пытались удерживать на своих ржавых плечах трибуны. Для арены, дрожащей от каждого вскрика толпы, дополнительная жесткость конструкции была не лишней. Техника безопасности, конечно, отсутствовала, и стадион этот обязательно когда-нибудь рухнул бы, но не в этот злополучный для пленников день. Им придется искать другой выход.

Спустя короткое время толпа смолкла. Это было не мгновенное наступление тишины, а скорее медленное уменьшение уровня звука на ламповом приемнике. Шум уходил неспешно, словно песок сквозь дыры в испещренном рад-крысами фундаменте стадиона. Волна из встающих со своих мест оборванцев прошлась по трибунам. Все смотрели на помост прямо по центру главной из них, отгороженный от простых смертных решеткой и колючей проволокой. Из глубины этого возвышения поднялся внушительного вида мужчина в стальной броне с торчащими во все стороны шипами. Даже из шлема на голове расходились замерзшим в металле фонтаном диковинные стальные когти. В мире, где почти у каждого есть доступ к разной железной броне, только такие стилистические изыски помогали отличить простого человека от вожака. Вожак наслаждался вниманием стадиона, пока дрожащий голос диктора объявлял: «Сын Пророка, Вим, будет лично следить за схваткой! И вместе с ним нас почтили своим вниманием его братья Биль и Дан!»

Вим кивнул ликующей толпе и махнул рукой в сторону, мол, смотрите теперь туда, приветствуйте моих братьев. Слева и справа от него на точно таких же отгороженных площадках боковых трибун появились еще двое Сынов. Народ упивался присутствием всех троих, пребывая в полнейшем экстазе. Воистину, сие чудо могло произойти только раз в жизни. Даже учитывая, что такие бои проводились ежегодно, можно было смело утверждать — многие обитатели кровавого города не доживут до следующего декабря.

Биль и Дан озарили стадион своей начищенной до блеска броней и дали команду начать главное сражение дня. Низкое солнце вяло катилось по краю крыши и с любопытством поглядывало одним глазом на последние минуты жизни давно знакомых ему подопечных, а тяжелые снежные тучи наступали на небо армадой черных бомбардировщиков, готовых завалить город пеплом.

Ворота напротив инков и марсиан раскрылись, и из них вывалилось шестеро бандитов в броне и с оружием. У двоих дымились масляные подтеки цепных бензопил, а другие держали в руках дубинки с покрытыми гноем и ржавчиной шипами, чтобы, даже если противник выживет и укокошит тебя, напоследок заразить его кровь и на том свете спокойно дожидаться реванша.

Над самой низкой из четырех трибун показалась доска табло. Специальный работник прибил ее к древнему голографическому экрану, исполнявшему теперь роль высокотехнологичной поверхности для вбивания гвоздей, благо эти железные друзья каждого уважающего себя садиста выпускались в гигантских количествах. На импровизированном табло значился счет между двумя командами. «Черти» против «Рабов» — 6: 6 — видимо, по количеству остававшихся в живых. Ответственный за точный счет не уходил далеко и в любую минуту мог поменять цифры счета на актуальные.

Судя по наручникам на запястьях инков и марсиан, а также по уродской броне у вооруженных до зубов противников, стало понятно, кто из них рабы, а кто настоящие черти. Самые вычурные элементы одежды, какие только могла родить на свет Пустошь, пестрели на каждом из шестерки врагов. Перетянутые ремнями, как у того рыбака, тела удерживали на себе россыпи острых шипов, головы обжимали усиленные пластинами шлемы танкистов, на руках и ногах крепко сидели налокотники и наколенники от какой-то древней спортивной экипировки. Из их шаркающих по сухой земле берцев торчали крепко прилаженные ножи.

Ворота за обеими командами крепко заперли, чтобы не было соблазна избежать боя. Прошедшие пять километров морпехи сильно запыхались под тяжестью земной атмосферы, а может, просто сделали вид, чтобы притянуть к себе взгляды недооценивающих их противников. В отличие от родившихся на этой планете людей, марсиане вынуждены были носить свой утроенный вес, то есть аналог груза в сто пятьдесят килограмм. Даже самые натренированные солдаты спецназа в лице Альфы, Чарли и Эхо не могли игнорировать такие серьезные нагрузки, лишающие всех сил после одной только ходьбы. Но, как каждого из них учили в детстве родители, во всем надо искать хорошее. Их изможденный вид произвел нужное впечатление на чертей. Те засмеялись и принялись поздравлять друг друга с победой, которую оставалось лишь зафиксировать, проломив шесть черепов.

Безоружные, закованные в наручники и полумертвые рабы на первый взгляд не имели никаких шансов. И оттого сильнее накатывал оглушительный вой толпы, желавшей кровавых зрелищ. Чтобы два отряда поскорее сошлись и начали кромсать друг друга, на песок выехали мотоциклисты. Рычание моторов тонуло в возросшем реве трибун, и казалось, что байки едут бесшумно. Эдакие несущиеся над землей ангелы смерти в ожидании дозаправки кровью. Стальные падальщики выглядели гораздо мощнее тех каскадерских машин у входа на стадион. Четыре выехавших на песок мотоцикла тащили на себе мотки цепей, которыми наездники размахивали, как ковбои лассо. Со всех сторон адские машины прикрывали бронированные пластины с торчащими из них шипами и ножами. Если такой ангел смерти проедет рядом, можно прощаться с ногами. Вот они и кружили вокруг двух команд. Одна пыталась прийти в себя, вторая не спешила нападать, растягивая садистское удовольствие, но под напором кружащих акулами байков, они постепенно сходились.

Водители в черных мотоциклетных очках взяли нужную скорость и одинаковый на всех четверых поворот руля, чтобы нестись по арене вихрем, за пределы которого выйти целым просто нельзя — в лучшем случае разорвет на несколько равных кусков. Толстые шины быстро нарисовали круг на песке, обозначив таким образом место смерти шестерых, а при достаточной доле удачи и одиннадцати человек. Победитель, если останется, получит свободу. Всё как всегда.

Черти бросились на рабов с расстояния в десять метров. В отличие от морпехов, они не читали трактаты Сунь Цзы и поплатились за это при первом же контакте с не таким уж и слабым, как оказалось, противником. Владеющие всеми видами боя солдаты сбросили с себя маску усталости и принялись отбиваться от сверкающих перед глазами дубинок и бензопил. Чарли даже попытался подставить цепочку своих наручников под скрежещущий напор зубцов, но быстро оценил риск и успел убрать руки в тот момент, когда черт уже собирался их отпилить. Сила была на стороне противника, но хитрость и тактика позволяли сдержать их первый удар.