Эхо одним глазом косился на заложника — гаранта их безопасности, а сам дописывал формулы.
— Нет, — бросил он наконец карандаш и поднес ко рту рацию. — Слишком много переменных. Без армейских часов не узнать.
— Ладно, держи нас в курсе.
Полковник отпустил кнопку связи на допотопной рации цепных псов и глубоко вздохнул. Ему еще никогда не приходилось участвовать в такой долгой и выматывающей операции. Даже самые жестокие симуляторы военной школы не могли дать и четверти того напряжения нервов и накала эмоций, что он уже получил на Земле. А ведь операция далека от завершения. Да они толком ничего и не сделали. До «Ковчега» с семенами оставалось точно такое же расстояние, как и в день их прилета на эту враждебную краснеющую планету, ведь вместо севера они вынужденно ушли на запад. Позволив себе минутную слабость, полковник высунул в бойницу автомат и разрядил очередь прямо в толпу, одинаково сильно возненавидев всех жителей Пустоши. Он простой человек, которому по воле судьбы предстояло решать ответственные задачи, придуманные еще за тысячу лет до его рождения. Он оказался нарративным полковником армии театра кабуки, где ему досталась такая крутая маска.
— Как будем уходить? — нарушил его раздумья голос майора.
— Что? — Полковник заметил, что расстреливает уже пятую обойму. Благо патроны валялись повсюду.
— Из здания нет другого выезда, — пояснил Чарли. — Есть черный ход, но через него мотоциклы не проедут. Очень узкая дверь.
— Можно расширить?
— А черт его знает. — Майор почесал голову прикладом автомата, смотревшимся очень гармонично с боевой броней гладиатора. — Наверное, можно повзрывать мины, но тогда рейдеры разгадают наш план и побегут на перехват. Гиблое дело.
— Вот именно! — загорелся полковник. — Исполнять!
— Я вас правильно понял? — переспросил Чарли.
— Сунь-цзы. — Альфа произнес ничего не говорящий Пуно набор звуков.
— Ага! — на лице майора растянулась злорадная улыбка. — Понял. Пусть они думают, что переигрывают нас, а мы даже не сунемся в этот черный ход.
Альфа кивнул в ответ, и морпех радостно побежал исполнять взрывной во всех смыслах приказ.
На улице тем временем наступило затишье. Сломавшие себе зубы в попытках прорваться через парадный вход рейдеры задумали что-то другое. Через бойницы на площади больше не наблюдалось никакого оживления — это и стало главным признаком надвигающейся беды. В первый с начала осады час цепные псы шумели, стреляли, громко ругались и двигались хаотично. Теперь же в их рядах наступил полный порядок. Умудренный жизнью полковник уловил в настороженной тишине признаки хитрого плана. Он знал, как выглядят лица нашкодивших детей. На Марсе, как, наверное, и раньше на Земле, шумная детская компания всегда затыкалась и начинала ходить по струнке, стоило им натворить или только задумать что-то действительно хулиганское. Отмороженные жители Пустоши недалеко ушли от детей в плане интеллекта.
Так или иначе, Альфа начал готовиться к обороне. Шестеренки в его голове завертелись, он стремительно анализировал ситуацию. Задний вход был уже почти заминирован майором, да и дверь там очень узкая для вторжения — цепных псов просто перестреляют по очереди, как собак. Остается подвал, если он есть, и окна со второго по девятый этаж. Верхний этаж и крыша отсекались по причине дряхлости почитаемого ими Пророка, который даже без чужой помощи в любой момент мог испустить дух. Старик оставался главным козырем в руках сбежавшего отряда рабов и единственным связующим звеном между шестью людьми и семьюдесятью тысячами одурманенных горожан. Только факт пленения старика оживлял их давно умершую человечность и вынуждал вести себя более-менее адекватно. Иначе здесь просто началась бы кровавая резня, из которой не выйти живым.
В последние минуты перед ожидавшимся штурмом полковник написал сообщение для Корабля. Для этих целей он приспособил обратную сторону пожелтевшей от времени карты города. Там же он увидел и второй, северный, выход в пустоши. Не заострил на нем внимание впопыхах, но отложил в закрома памяти. Неспроста из тысячи добровольцев именно его выбрали главным. Сделав запись, он связался по рации с Эхо:
— Пусть кто-нибудь спустится за сообщением. Такое нельзя передавать в эфир.
Слушавшие все переговоры Сыны Пророка подозрительно зашумели. Что за сообщение? Что в нем такого важного и кто, к чертовой матери, эти таинственные рабы? Совсем скоро Вим, Биль и Дан собирались получить ответы на свои вопросы. Их бойцы уже соорудили мост между крышей соседнего здания и пятым этажом дома Пророка.
На зов полковника спустился Куско. Лифт, подключенный к той же системе электроснабжения, что и медицинские установки в палате старца, продолжал исправно работать. В тот самый момент, когда будущий вождь оказался в холле вместе с Альфой, Чарли и Пуно, со стороны лестницы раздалась стрельба. Это спускались ворвавшиеся через крышу соседнего здания рейдеры.
— Срочно передай сообщение! — пытался всучить бумажку Куско полковник.
Вражеские пули уже рассекали воздух и разбивали свежую лепнину на стоящих по периметру декоративных столбах.
— Куда его отпускать? — возмущался Чарли, отстреливаясь. — Лишняя пара рук нужна здесь!
Он бросил инку автомат, и тот сразу начал палить в сторону заваленной мебелью и минами лестницы. Как назло, цепные псы не спешили сразу спускаться и наступать на взрывные устройства, словно учуяли их своими собачьими носами.
— Пусть малой отнесет, — фыркнул Куско. — Все равно здесь от него никакой пользы.
Он имел в виду Пуно, стрелявшего по лестнице из дробовика. Все еще испытывая последствия травмы, он не подавал вида и сражался наравне со всеми, но это не помешало недругу так унизительно отзываться о нем. Да уложи Пуно полгорода одной левой, Куско бы сказал точно так же. Тем не менее дерзкие слова краснокожего возымели эффект, и с бумажкой наверх отправили именно Пуно.
— Скорее передай это Эхо! — кричал полковник, отбрасывая прилетевшую гранату обратно на лестницу.
Корабль мог появиться над их широтой в любой момент да и лифт не мог работать вечно. Спуститься без него еще можно — гравитация и стальные тросы в помощь, а вот подниматься из-за той же своенравной госпожи физики гораздо сложнее.
Пуно скрылся в узкой кабине, когда перестрелка была в самом разгаре. Он уже не увидел, как один из псов все-таки наступил на пехотную мину, и цепная реакция из четырех взрывов подняла в воздух сразу несколько лестничных пролетов. Воцарилась внезапная тишина, и только запах крови вперемешку с порохом напоминал о недавнем бое. Мины сделали то, что не удалось морпехам, — полностью блокировали спуск с верхних этажей. Через бетонный завал на месте лестницы теперь не смогла бы прошмыгнуть и мышь.
— Ждите гостей, — сказал в рацию Альфа. — Они могут подняться по лестнице.
Эхо услышал это, когда рядом с ним уже стоял Пуно. Тот передал записку и побежал проведать Лиму. Даже в такой во всех смыслах жаркой, наполненной ужасом обстановке он не забывал о любимой. Но в очередной раз она ответила ему холодным безразличием глаз, скрывавших неведомую ему душевную бурю внутри.
— Где Куско? — хлестнула его.
— Остался внизу, — растерянно ответил Пуно. — Я тебя защищу не хуже.
— Спасибо, но я сама в состоянии.
Готовая разрыдаться, она резко отвернулась, чтобы парень не заметил перемену в ее глазах, и последнее, что он в ту минуту увидел, — строгое и равнодушное девичье лицо, на котором не дрогнул ни один мускул. По крайней мере пока они смотрели друг на друга. А потом она направилась в коридор, делая вид, что собирает припасы, и из ее глаз двумя неудержимыми потоками хлынули слезы.
Расстроенный Пуно зашагал к лестнице. Он терял смысл жизни, но умирать ему хотелось еще меньше, чем страдать от безответной любви. В любом случае, как бы Лима ни относилась к нему, пока она жива, пока жива память о ней, он хотел бороться. Иной человек смирился бы и склонил голову на радость врагу, но Пуно только озлобился. Его запертые в сжатом сердце эмоции давили изнутри все сильнее, и хотелось их куда-то выплеснуть. Сделать кому-то так же больно, как было ему. Навредить не хорошему человеку, разумеется, а только плохому, благо таких вокруг было подавляющее большинство. Целая сотня рейдеров лезла сейчас в здание с разных сторон. Одни поднимались по лестнице на десятый этаж, другие пробирались через подвальные помещения и готовились подорвать лифт. Короче говоря, достойных целей для выплеска злобы было хоть отбавляй. Пуно гневно заряжал дробовик. Каждый патрон он вставлял резко и с силой, будто пытался сделать больно даже оружию. Он просто кипел.
Наконец на лестнице парень заметил движение. Он хладнокровно стоял посреди коридора, прямо напротив заваленного столами пролета, и ждал, когда враг подойдет ближе. Заметившие его цепные псы поначалу не могли понять, кто это такой. Если свой, то почему он молчит? А если враг, то почему не стреляет? В замешательстве они подошли вплотную к столам и даже начали их раздвигать. В этот момент и взорвался кипящий чан эмоций в груди Пуно. Он с эпической, почти библейской озлобленностью начал сеять смертоносную дробь в грешные тела врагов. Столы разлетались в щепки, и вместе с тем добрый десяток рейдеров Пита отправился в лучший мир. В лучший, потому что даже слепящий нескончаемыми кострами ад тускнел на фоне кошмарной Пустоши. Он был холодным по сравнению с радиационной летней жарой, подернутой песчаными вихрями самума из преисподней южных широт. Так что Пуно делал доброе дело, если рассудить. Он избавлял грешников от мучений и давал им шанс отдохнуть в вечном кипении серных котлов, которыми запугивал жителей города сам Пророк. А оказалось, что пугать нечем. Все, чем он пугал горожан, и так было частью их жизни, и хуже стать уже не могло. Но люди слушали и боялись, держались своего старца, а с ним и всех тех идущих с ним в комплекте кошмаров, от которых он их якобы защищал.
Пуно расстрелял все патроны и теперь медленно пятился по длинному коридору. Понесшие потери враги начали пролезать через завалы, и парень понял, насколько близко подкралась его смерть. Развернуться спиной к судьбе и трусливо рвануть к лифту означало упасть в глазах Лимы. А зачем жить без ее уважения? Пусть лучше его убьют на ее глазах. Может, тогда ее ледяное сердце растает. Плевать. Пятясь, он подхватил с пола какой-то предм