Цепные псы в дальнем конце коридора почуяли подвох и начали медленно подходить. Они словно охотились на дикого зверя, шли не спеша, без резких движений, чтобы не спугнуть его.
— А ну стоять на месте или укокошу вашего старика! — Голос Эхо звучал не так истерично, как отчаянный женский визг Лимы, и не особо пугал врагов. Они подходили.
— Скорее, я их долго не удержу, — шепнул сержант Пуно.
Тот недолго думая сиганул вслед за Лимой и сразу схватился за трос. Он пытался посмотреть вниз, но его тело загораживало обзор, и можно было только догадываться, далеко ли была девушка. Они спускались с одинаковой скоростью. Гораздо медленнее, чем мог бы соскользнуть Эхо, поэтому он выжидал.
Прошло уже три минуты из отведенных им четырех. Пуно и Лима спустились примерно до третьего этажа, и морпех решил действовать. Для начала он обдал коридор автоматной очередью, отогнав цепных псов на несколько метров назад. Потом швырнул в них гранату. Когда отведенные на взрыв секунды прошли, подняв клубы дыма, Эхо уже скользил по стальному тросу.
Нескольких рейдеров задело осколками, но большого ущерба этот взрыв не нанес. Зато дал беглецам пять ценных секунд. Придя в себя от его последствий, псы ринулись к палате Пророка. Им потребовалось еще пятнадцать секунд, чтобы убедиться в безопасности своего пастыря, за которым неустанно следила стойкая медсестра.
Пуно и Лима уже добрались до первого этажа, а Эхо проделал две трети пути, когда самые кровожадные рейдеры ринулись к лифту вершить страшную месть. Их озлобленные собачьи глаза уставились в кромешную тьму и попытались различить какие-то мелькающие отблески света внизу. Это заняло еще пять секунд. Эхо был почти в безопасности, когда псы начали простреливать шахту лифта с высоты десятого этажа. Некоторые пули застревали в стенах, занимавших почти всю зону поражения автоматов — ведь далекое дно шахты было настолько маленьким в визуальной перспективе, что уместилось бы в самом центре мишени в тире. Те пули, что не застревали в стенах, рикошетили вниз, и Эхо поймал на себя несколько отскочивших два-три раза, но его гладиаторская броня защищала от таких мелких проблем. Но когда одна такая пуля попала в открытый участок спины, где лопатка переходила в плечо, Эхо взвыл от боли и принял спасительное решение — отпустил трос и пролетел оставшиеся до первого этажа метры.
Он сильно ударился об остатки разорванной в куски кабины, но Альфа и Чарли не дали ему провалиться ниже. Морпехи быстро вытащили сослуживца из шахты, как раз в тот момент, когда псы наверху смогли прицелиться точно вниз.
— До выстрела с Корабля осталось секунд пятнадцать! — рычал полковник. Его голос срывался и уже мало чем походил на человеческий. Он просто использовал голосовые связки для передачи информации, уже не задумываясь над тональностью криков. — Быстро на мотоциклы! Чарли, взрывай задний выход!
Майор словно всю жизнь ждал такого приказа. Он с радостью дорвавшегося до новогоднего фейерверка подростка нажал на детонатор. Половина задней стены здания взлетела на воздух, образовав такую большую дыру, что через нее мог бы проехать даже танк, будь он у марсиан.
Альфа бросился к главному входу в здание и, укрываясь за одной из створок, настежь их отворил. Он увидел, что на город спускался вечер. С темной улицы резкий порыв ветра принес городское зловоние, уже забывшееся за пыльным запахом цемента и штукатурки. На освещенной неоновыми вывесками площади были видны только силуэты толпившихся там людей.
— Никому не высовываться, — приказал полковник своим.
Он предусмотрительно расстрелял все лампочки первого этажа, чтобы псы с улицы не смогли ничего разглядеть. В холле густилась тьма, поглощающая любой свет. Секунда, вторая, третья — никто не выезжал и не выбегал из здания на растянутые перед ним баррикады. Рабы не спешили пользоваться эффектом внезапности, какой сопровождает любой дерзкий выпад, и это становилось странно. За стремительно развивающимися событиями никто не разглядел настоящую шахматную партию между отрядом беглецов и цепными псами Пита. Не жалкое сражение за звание гроссмейстера, а битву за жизнь.
Один из Сынов Пророка, Вим, заподозрил неладное. Не иначе беглые рабы хотят обвести его вокруг пальца. Он негодующе посмотрел на Биля и Дана, но те лишь задумчиво развели руками. В этот момент кто-то из помощников сообщил, что задняя стена здания разворочена, и из нее можно сбежать на всех четырех мотоциклах. Вот она, хитрость. «Подлые рабы специально открыли ворота, делая вид, что хотят сбежать через них, — решил Вим, — а на самом деле уже приготовились отступать через черный ход». Вместе с отборными бойцами Сыны Пророка рванули на перехват, оставив баррикады перед парадным входом. Лишь пара десятков рядовых рейдеров продолжала контролировать выход на площадь. Тогда и закончились самые безумные в жизни путников четыре минуты, и темное зимнее небо разверзлось красным потоком лазера. Луч адского пламени ударил летней жарой по всей площади. Изначально тонкий космический луч, предназначенный для аннигиляции опасных астероидов, теперь разошелся на значительное пространство благодаря дисперсии атмосферы и толстому слою снежных облаков. И сила его тоже рассеялась равномерно. Лазер не выжигал любого, попавшегося на его пути, а стремительно нагревал. Сидящими на баррикадах псами овладела паника. Не догадываясь о существовании космического корабля, они приняли его выстрел за знак свыше, за Апокалипсис, о котором так рьяно предупреждал Пророк. Вот оно, Третье пришествие Всевышнего, испепеляющее все живое, вот она, сошедшая на земную твердь преисподняя.
Десять секунд под ослабленным лазером оказались равносильны целым суткам на палящем пустынном плато, и, когда красный поток хаотического свечения прекратился, рейдеры бежали с баррикад, как крысы с корабля. Они впали в состояние шока и не контролировали себя. Конечно, через минуту многие пришли в себя, но этой минуты оказалось достаточно, чтобы шестеро человек на четырех мотоциклах успели выехать через главные двери здания и миновать злосчастную площадь. Полковник играл в шахматы гораздо лучше Сынов Пророка.
— Куда теперь? — ликуя, спрашивал его Чарли. Майор был вне себя от восторга. Никто не верил в успешность столь дерзкого плана.
— К северным воротам! — кричал Альфа сквозь темноту зимней улицы. — Судя по карте, они должны быть в той стороне.
Он ехал первым, рядом с ним — Чарли, а чуть позади еще на двух байках держали строй Куско, Лима, Эхо и Пуно. По пути им встречались вооруженные люди, но потрясенные небесной вспышкой над центром города и мощной броней гладиаторских мотоциклов, они не спешили стрелять в беглецов. Через триста метров показались северные ворота.
— В одном из байков я видел динамит. У кого он сейчас? — спросил Альфа. — В моем пусто. Неужели я его забыл…
Они могли с боем прорваться через охрану ворот, но полковник уже растерял половину отряда и хотел исключить новые потери. Все принялись копаться в ящиках по бокам мотоциклов.
— У меня только патроны к дробовикам, — отозвался Чарли. — Целая гора дроби.
— У нас цепи с ножами! — прокричали Эхо и Пуно. — И канистра масла.
Сидевшая за Куско Лима порылась в ящиках, пока ее суженый держал мотоцикл ровно за остальными тремя.
— Вот черт! — выругалась она. — Тут только брикеты для растопки огня.
Сквозь тьму она приглядывалась к странным цилиндрам с торчащими из них хвостиками, как у свечей.
— Что? Какие еще брикеты? — Альфа совершил полицейский разворот на сто восемьдесят градусов и поравнялся с замыкающим отряд мотоциклом. — Это и есть динамит!
Он схватил шашку и ловким броском отправил ее в руки Чарли, которому уже не терпелось организовать новый взрыв — он быстро поджог фитиль и швырнул динамит на пятьдесят метров прямо к северным воротам.
Охранники ни за что не разглядели бы летящий во тьме предмет без горящего шнура. Они знали, какую опасность несет динамит, и разбежались в разные стороны. Последовал взрыв, открывший для беглецов дорогу из города. Радостная шестерка бывших рабов под рев двигателей и лязг стальных пластин вырвалась на оперативный простор.
Снегопад усиливался. Холодный черный пепел падал с небес, словно они горели в решающей схватке добра со злом.
— Хорошо сыпет, — радовался командир. — Скроет наши следы.
— Как бы нам самим не растеряться в этой пурге, — дрожал Куско.
Посланные на перехват беглых рабов мотоциклисты практически сразу сбились со следа, но их большое количество — около тридцати моторов — увеличивало шансы случайно наткнуться на убегающих. Шансы эти, к счастью, падали с расстоянием.
— Не поехать бы на восток! — нервничал Эхо. — Только не на восток.
Четыре мотоцикла двигались медленно, чтобы не потеряться в ночной снежной мгле. Черный снег не мог отразить даже толику северного сияния, которое в бессилии билось о завесу угрюмых туч. Абсолютную темноту рассекали только фонари на передних стойках байков. Поставленные для устрашения рабов эти декоративные источники света теперь спасали этих самых рабов как лучезарные звезды судьбы. С помощью их отряд двигался между редкими деревьями и руинами мелких заводов на север, далекий север, таящий в своей утробе бескрайние запасы семян.
Глава 9
Ноябрь в лагере инков прошел в неравной борьбе. Армия каннибалов наконец определила местонахождение оставшихся экзоскелетов или, если точнее, вынюхала. Началась долгая, изматывающая осада. С севера штормовыми волнами накатывали отряды мутантов, трепали морпехов и отступали назад, под защиту рад-леса и всей чертовой планеты. Красное небо возликовало, что наконец под его сенью начались настоящие кровавые войны, коих не было на этом участке тундры многие сотни лет. Бог войны переехал с Марса на Землю. Все перевернулось с ног на голову, и теперь над некогда голубой планетой беснуются в свирепом танце красная Аврора и багровый солнечный день. В древние времена небо окрашивалось в этот цвет только во время безумно романтичных закатов. Теперь же красный цвет стал постоянным напоминанием о тяжести бытия. От романтики у людей не осталось и следа, а на закате они радуются лишь тому, что прожили еще один трудный день, и даже не смотрят лишний раз на пунцовое зарево у горизонта, похожее скорее на декорации ада, нежели на фон для любовного настроения.