— Вот черт, — сплюнул Браво. — На пару бы дней раньше.
Морпехи уняли радость и объявили минуту молчания в память о погибших бойцах. Потом худо-бедно всеобщее ликование продолжилось, но уже с тяжелым отпечатком из-за сковавшей их ситуации.
— Так значит, мы больше не отступники? — задумался Оскар.
Это вызвало гнев у остальных солдат. Очень легко переступить черту, но гораздо сложнее признаться себе в этом. Почти никто из них до этого момента даже не думал о том, как их план бегства выглядит со стороны. Он казался общей тайной, живущей самой по себе, и необязательно прикасаться к ней, брать на себя ответственность, достаточно просто молчать.
— Продолжаем готовить ракету к взлету, — сухо проговорил Браво. — Ждем семена со Шпицбергена и оборудование из Архангельска.
Морпехи замолкли и стали расходиться по своим жилищам. Их одолевали сомнения. Одно дело — наравне со всеми совершать преступление, планировать бегство с Земли, а совсем другое — жить теперь с этим грехом в душе и знать, что оставшиеся семь солдат тоже знают об этом и в любой момент могут сдать тебя властям. Потеряв честь и совесть месяц назад, они уже не могли повернуть время вспять. Каждое серьезное решение накладывает незримый отпечаток на личность, и теперь, углядев небесный луч надежды на спасение своих тел, они еще сильнее устремились в бездну потерянных душ, чтобы спрятать там свои темные мысли, схоронить их в пучине себе подобных. Как и жители Пита, морпехи переступили черту и уже не могли вернуть себя прежних. Айсберг их здравомыслия откололся от материка нормальности и таял в бескрайних морях кошмара.
Они еще не знали, что спасение первого отряда подпишет им смертный приговор.
Юрас подслушал их разговор и тоже не мог найти себе места. Если отряд выживет и вернется обратно с семенами, значит, конец его договоренностям с марсианами. Те улетят восвояси и не оставят его за главного, ведь еще жив старый Инка. Нет, никто не посмеет отобрать у Юраса уже лежащее в его руках! Вот он, лагерь вокруг, вот инки, перед ним приклоняющиеся. Он уже вождь и не отступится от своего. Он испуганно осмотрелся по сторонам и, спрятавшись в ночной тьме, зашагал к запертому в камере Инке, крепко сжимая свою новую трость. Ставки слишком высоки, чтобы оставлять старика в живых. Еще одна смерть отразилась кровавым штрихом на густеющем полярном сиянии.
Глава 10
К северу от Пита расстилалась пустошь тысячи нефтяных озер. Неисчислимое количество скважин, заполненных до предела, изрыгало фонтаны черного золота, не нужного теперь никому. Водоемы с некогда чистой водой теперь стали такими же черными, как и снег. При каждом ударе молнии или взрыве рейдерского тротила они горели красным огнем, передавали всему миру пламенный привет, пока не задыхались от недостатка кислорода — очень редкого в атмосфере — и не гасли. Если выпадали осадки, огненные поля затухали еще быстрее и погружались в серый туман шипящего пара, приглашая на свои бескрайние просторы беспечных обитателей пустоши, которые непременно увидят подгоревшие скелеты своих сородичей, но будет уже поздно — очередная молния или шашка тротила превратит тихий нефтяной край в чертоги дьявола. Огонь будет всюду и сожрет всех, кто волею судьбы попадет в вязкую черную трясину.
Отряд ехал на север по черному снегу и не сразу заметил, как он сменился другой, того же цвета, субстанцией.
— Стойте, тут какая-то жижа, — поднял руку полковник.
Стоило ему отпустить газ, как байк повело юзом и засосало на несколько сантиметров в странную грязь.
— Это нефть, — со знанием дела сказал техник Эхо.
— Ну-ка, посвети вперед.
Луч фонаря мотоцикла окинул затаившееся впереди нефтяное поле, окруженное со всех сторон жженым лесом. Солнце еще только кралось где-то сзади и не спешило подниматься над северными широтами. Его силы теперь хватало только на то, чтобы освещать южную кромку неба.
— Мы ехали всю ночь, — обернулся к остальным командир. — Кто-то считал расстояние?
— Где-то сто километров, — ответил Пуно.
— Откуда тебе знать? — хмыкнул Куско. Будущий вождь слез с мотоцикла, расправил плечи и встал напротив парня, заслоняя его широкой грудью в броне.
— Я охотник, — скривился тот. — Знаю о расстояниях все. Видел, сколько мы проехали за ночь.
— Я тоже охотник… — вскипел Куско, но хлесткий голос полковника затушил разгоравшийся спор.
— Мы все устали, — начал Альфа, опершись о руль своего байка. — Надо найти место для отдыха и, если повезет, какую-нибудь еду.
— Еще у нас закончилось топливо, — поддержал его Куско.
— На этот счет не беспокойся, — махнул рукой Эхо. — Тут есть бензиновые озера.
— Ну, давайте искать место для привала, — завершил короткое собрание командир.
Они проехали еще несколько километров по краю нефтяного пятна на месте живописного древнего озера, и солнце приподнялось над деревьями, осветив редкими лучами холодную пустошь. Несмотря на свой теплый цвет, оно вовсе не грело, а даже наоборот, казалось, что один только взгляд на солнце лишает тебя остатков тепла. Резкий северный ветер постепенно вымораживал тела, высасывая силы людей.
Одно озеро сменилось другим. Бескрайние черные пятна всепроникающей жижи тянулись бы до самого горизонта, не будь кругом сотен скал и тысяч головешек деревьев. Что ж, по крайней мере греться можно хоть на каждом шагу. Отряд набрел на небольшое возвышение, достаточное, чтобы развести костер без опасности сжечь все окружающие озера, а заодно и себя. Путники дружно выкопали небольшое углубление в земле, залили в него горючую жижу и добыли искру с помощью двух трофейных ножей. Холод медленно и неохотно отступил, как медленно и неохотно отступает на пару шагов голодный зверь при виде жалящего огня. Он затаился поблизости, ожидая новой возможности наброситься на своих жертв.
— Помните карту? — спросил Альфа у подчиненных.
— Да. Километров на пятьсот одни озера, — кивнул Чарли и принялся растирать руки над огнем.
— Но это еще не самое плохое, — добавил Эхо. — Здесь хотя бы есть солнце. А когда озера закончатся, начнется Заполярье с вечной зимней ночью, и мы не увидим естественного света, пока не найдем семена на Шпицбергене и не вернемся назад.
— Мы знали, на что подписывались, — окинул всех взглядом полковник и остановился на инках. — Вы, ребята, понимаете, что нас ждет?
— Наверно… — Лима произнесла первое слова за день и поперхнулась от неожиданной сухости в горле.
— Мы многое пережили вместе, — продолжил Альфа. — И впредь должны действовать так же — как одна команда.
— Ладно, — кивнул Пуно. — Раз уж мы получим те семена…
— Заметано, — перебил его Куско.
Полковник с горечью осмотрел ни в чем не повинных инков и покривил душой. Он знал немного больше, чем остальные участники экспедиции, и информация эта была жизненно важной, но во благо всей человеческой цивилизации ему необходимо было сохранять ее в тайне. Ради миллионов людей. Он отвернулся и со злости плюнул в пруд.
— Ну что, согрелись? — встрепенулся Чарли. — Надо ехать.
Весь день они петляли между озерами в попытке найти жилье. Всего лишь сто километров от цивилизации, практически середина пути между двумя крупнейшими городами Пустоши — Хелем и Питом. Должна же найтись лачуга вроде той хижины рыбака. Разумеется, главная дорога, связывающая города, осталась далеко позади. Но, учитывая градус устроенного в Пите безумия, искать ее было опасно. Должен же найтись какой-то отшельник, решивший поселиться чуть севернее.
Отшельника не нашлось. Зато нашелся целый завод, заселенный еще одной бандой рейдеров.
На холмистой местности в окружении целого ожерелья рассыпавшихся черных жемчужин-озер стояла укрепленная досками и мусором фабрика по производству динамита. По нескончаемой канонаде взрывов стало понятно, что с конвейера сходят именно взрывчатые вещества.
Издалека это походило на грозовые раскаты, и отряд даже, испугавшись возгорания ближайших озер, спешно забрался на ближайшую высоту, и уже с нее стал виден завод. Относительно небольшое здание с желтым отливом ржавых железных стен блестело под солнечными лучами. Высившееся посреди одноликой чернеющей пустоши, оно казалось последним оплотом цивилизации по дороге на дикий север. Единственная связь с миром — железная дорога — страховочной нитью тянулась на юго-запад, к Хелю.
— Будем штурмовать? — обрадовался Чарли.
На крыше фабрики стояли несколько одетых в хоккейную форму рейдеров и развлекались тем, что бросали в разные стороны динамитные шашки. Через несколько секунд после каждого броска раздавался оглушительный взрыв, и пыль поднималась вокруг появлявшихся маленьких черных воронок. Эти дикие люди не охраняли свою крепость, не выискивали на горизонте врага, а просто баловались взрывчаткой, как дети в старину перед Новым годом. И месяц стоял соответствующий — декабрь. Только в отличие от обычных детей, у которых срывает башню только в последние числа года, у этих рейдеров башня была сорвана навсегда. Острый глаз Куско разглядел, как тротиловые безумцы принимают какую-то химию вроде химгаляторов.
— Ну что, штурмуем? — прямо-таки трепетал Чарли.
— Да нет же, отбой, — проворчал Альфа. — Вот привезем семена, потом штурмуй сколько влезет, а сейчас нам нельзя рисковать… Просто обойдем их и все.
— И все? — удивился майор. — Никаких новых сражений? Но там же много еды. Должны же они чем-то питаться.
— Тише едешь, дальше будешь, — настоял командир. — Обходим фабрику.
Отряд съехал с холма и под звуки непрекращающихся взрывов стал объезжать цитадель рейдеров по дуге. Те смотрели не дальше летящих шашек, а потому достаточно было держаться в километре от их пустых глаз. Фабрика медленно уплывала сначала в сторону, а потом и назад. Через несколько минут ржавая громадина уже возвышалась далеко за ровным следом четырех байков, и лишь грохот взрывчатки продолжал бить по ушам путников, будто они не объехали фабрику, а плутали в ее чертогах.