Каждые три часа один дежурный сменял другого. Первым как лидер пост занял Альфа. Он забрался на небольшую скалу в двадцати метрах от лагеря и из последних сил держал глаза открытыми. В столь короткий срок сложно было ожидать нападения рейдеров, но дикие звери тоже представляли опасность. Безжалостные мутанты Пустоши — потомки обычных хищников — только и ждали возможности полакомиться свежим мясом. Но ночь стояла тихая. Та изуверская экосистема, что сменила древнюю природу, спала глубоким безжизненным сном. Полковник с трудом разбудил Чарли, и тот следующим заступил на пост. Трехчасовой сон лишь раздразнил его нервные клетки, поэтому ему пришлось тяжелее всех. В течение следующих двух дней каждый из отряда успел дважды постоять на посту, и никакие мутанты за это время на них не напали.
К обеду первого дня все понемногу проснулись, но тягучая боль в мышцах не давала никому встать.
— Разминайтесь, иначе сляжете на неделю, — советовал командир.
Он вышел на берег неживописного озера и сделал несколько упражнений, корчась от боли. Остальные члены отряда пытались все повторить за ним, но не смогли осилить и половины комплекса. Слишком много сил было отдано в пути, слишком тяжелым был шлейф проблем.
— Наверное, мы никогда отсюда не сдвинемся, — вздыхал Пуно.
Лима попыталась несколько раз присесть, но лишь вскрикнула от пронзившей колени боли и упала обратно на свой лежак.
— Надо выступать как можно скорее, — продолжал разминаться, Альфа. — Шансы на отправку семян тают с каждым днем.
— О господи, — взмолилась Лима. — Я с места сдвинуться не могу.
Они обедали очередной порцией мяса из багажников и запивали его остатками воды из фляг. Засоленное мясо прекрасно хранились в маленьких, промерзших на холоде ящиках по бокам мотоциклов. Мороз был небольшой, и четырех конфискованных у рейдеров шкур хватало, чтобы поочередно согреть весь отряд. Но зима не стояла на месте и готовилась со всей силой наброситься на беззащитную Пустошь.
— Небо белеет, — задумчиво проговорил Эхо. — С юга оно еще красное, а вот с севера идет мощный циклон.
— Можно понятнее? — скривился Чарли.
— Будет снежная буря.
— Почему тогда тучи не черные? — спросил Пуно.
— Почернеют, когда опустятся ниже. Сейчас они в процессе формирования высоко над землей, где мало грязных частиц. Там и чистых-то немного. Считай почти космос.
— Наверное, хорошо быть ученым, — вздохнул парень.
— Наверное. — Эхо слизал с пальцев сладкий жир от мяса. — До климатической катастрофы тучи образовывались немного иначе. О той погоде мы знали все. А современные процессы понимаем мало — сложно следить за Землей с Марса.
Солнце поднялось на максимальную для здешних широт высоту, чуть выше поверхности озера, и уже собиралось уходить обратно за горизонт. Северный ветер чуть морозил лица людей и навевал им страх перед близящейся метелью.
— Надо бы воду найти, — кряхтя от каждого движения, встал с места полковник.
— Я ночью видел что-то похожее на очистную станцию, — откликнулся Чарли. — Пара километров отсюда.
Альфа и Чарли подняли канистры и пошли за водой. Куско и Эхо взялись за трекеры мотоциклов и повели их к соседнему бензиновому озеру, словно двух породистых скакунов на водопой. Лима латала шкуры, чтобы те сослужили хорошую службу в мороз, а Пуно принялся искать оленью тропу, чтобы раздобыть недостающий мех. Никто особенно не спешил, даже по меркам обычной племенной жизни — мышцы слишком болели, а по сравнению с безудержным бегством последних трех дней путники вообще отдыхали, словно попали в оздоровительный санаторий. Несмотря на близящийся циклон, погода стояла еще хорошая. Солнце светило, деревья качались на ветру, а птицы летали между ними в ожидании новой падали. Это были те самые пернатые, что лакомились оленьими потрохами в лагере рейдеров. Они перелетели следом за людьми на новое место и ждали, ждали своего часа. Озеро бурлило из-за поднимающихся со дна газов, но, если представить, что это гейзер, вид был завораживающий. Лагерь возле скалы, шестеро занятых неспешными делами людей. Чем не прекрасный поход выходного дня? Идиллия севера, романтика лесной жизни. На два дня судьба решила вернуть часть своего неподъемного долга перед сбежавшими от смерти людьми. Раз десять уже сбежавшими. А сколько невзгод поджидает их впереди? Очень много. Пусть отдохнут.
Судьба не то чтобы решила повернуться к ним лицом. Нет, просто демиург решил притупить инстинкты этой горстки людей, замылить им глаза спокойствием и тишиной, а потом щелкнуть пальцами и расхохотаться дьявольским смехом прямо в их застывшие от неожиданности физиономии. Таймер уже запущен.
Первым делом нужно бесшумное оружие. Дробовики не годятся — всех оленей распугают. Пуно принялся строгать лук из ветки сосны. Когда Куско и Эхо вели на дозаправку вторую пару мотоциклов, он уже натягивал тетиву, а когда они начали перебирать двигатель одной строптивой лошадки, он начал выслеживать зверя. Но ночь наступила стремительно, никто не успел закончить свои дневные дела.
С темнотой пришли и первые по-настоящему декабрьские морозы. Это были не те минус сорок, что будоражили северные широты тысячу лет назад. Из-за парникового эффекта от повсеместных промышленных выбросов воздух не охлаждался ниже минус десяти, но и этого было достаточно, чтобы холоду проникнуть в кости каждой живой души. Четыре шкуры на шестерых уже не спасали, даже если меняться ими каждые два часа. Ночь прошла не в таком глубоком расслабляющем сне, как прошлая. А на следующее утро мышцы болели еще сильнее.
— Что я вам говорил? Надо было разминаться весь день, — ворчал Альфа. — Что теперь делать? Надо было выдвигаться сегодня.
— Еще один день погоды не сделает, — уверенно ответил Куско. Он уже считал себя одним из морпехов, а те ничего не имели против — ряды солдат сократились слишком сильно, и теперь они все больше зависели от инков.
— Каждый день может стать решающим, — злился Альфа, но тоже не мог сдвинуться с места. В его возрасте лишний день отдыха был вовсе не лишним.
Куско и Эхо продолжили чинить мотоцикл, а Лима изучала оружие. Она быстро научилась разбирать автоматы и дробовики, чистить их и собирать обратно. Вся та дрянь, что ежедневно оседала в легких людей, попадала и внутрь оружия. Альфа и Чарли согрели воду, и члены отряда смогли умыться и вымыть руки, после чего вновь отправились с пустыми канистрами к очистной станции. Пуно же опять пошел на охоту.
Леса пустоши тысячи нефтяных озер мало чем отличались от его родных таежных краев. Разве что в тундре все росло немного реже и не отличалось большой высотой. Но тундра в этих местах еще не раскинулась во всю ширь, ее родина была чуть севернее. Получалась смесь между ней и тайгой. Это навевало Пуно воспоминания о доме, но в то же время вызывало некое замешательство своей новизной — с одной стороны, все родное, а с другой — чужое. Так или иначе здесь обитали точно такие же двугорбые олени, как и вокруг космодрома, а парень знал, как найти к ним подход. К концу дня он завалил пару зверей и в два захода приволок их к лагерю, чтобы вместе с Лимой изладить недостающие шкуры. Чернеющие на горизонте тучи уже обрисовывали перспективу скорой пурги.
С высоты очистной станции небо выглядело еще чернее.
— Ну и куда нам срываться? — спрашивал командира Чарли, заливая чистую воду в канистры. — Завтра, в крайнем случае послезавтра все накроет бураном. Здесь хорошее место, чтобы его переждать.
— Боюсь, у нас нет столько времени, майор, — отвечал Альфа.
Походная жизнь текла своим чередом в молчаливом ожидании скорой встряски.
Пуно уличил минуту, когда Куско и Эхо с очередным мотоциклом отойдут достаточно далеко, и подсел как можно ближе к Лиме. Отсюда он даже мог дотянуться рукой до ее нежной щеки и погладить ее русые волосы. Эх, мечты.
— На этих оленях меха больше, чем на освежеванных рейдерами, — начал он издалека. — Морозы все ближе, а значит, и мех у животных гуще.
— Ага, — сдержанно сказала Лима.
— Я еще никогда в жизни не убивал двух оленей за один день. А здесь и места чужие, и шансов было намного меньше.
— Ага, — ответила она, продолжая выделывать шкуру.
— Это только ради тебя. Иначе бы я не смог. Нас шестеро, а шкур всего четыре. Я не мог позволить тебе замерзнуть. Да мы даже с шестью шкурами замерзнем, ведь они не согреют ноги, но шесть в любом случае лучше, чем четыре.
Он продолжал говорить, тщетно подыскивая возможность, чтобы перейти на следующий уровень разговора — поставить вопрос ребром. Но показная безучастность Лимы окружила ее частоколом холодных эмоций, жалящих, словно лед.
— Я ведь только ради тебя пошел.
— Не надо было, — сквозь жуткую боль досады в горле выдавила она.
— Да что с нами не так? — Парень вскочил на ноги.
Ему повезло, что Куско не оказалось рядом. В лагере находились только Пуно и Лима. Самый подходящий момент для выяснения отношений, придуманный не ими, а самой жизнью, опытом прожитых поколений. Они должны, просто обязаны были поговорить именно в этот день.
— Ты же знаешь, я помолвлена с Куско, — спокойно сказала Лима.
— Но раньше ты к нему не тянулась, — негодовал Пуно. — До этого похода ты отбивалась от него изо всех сил, а со мной, наоборот, была дружелюбной. Слишком дружелюбной, если ты понимаешь, о чем я.
— В походе многое изменилось.
— О чем ты? Что изменилось? Я ничего такого не помню!
— В том-то и дело, что не помнишь! — тоже вскочила девушка. — Нам просто не суждено! Я никогда не буду с тобой, пока…
Лима осеклась.
— Пока что? Если есть какое-то условие, я его обязательно выполню!
Пуно подошел к ней вплотную, и она почувствовала теплоту дыхания человека, способного пойти на все ради своей любимой.
— Нет, отойди, — поморщилась она, но не от близости парня, а от ненависти к себе. — Я надеюсь, не выполнишь. Забудь. Нет никаких условий. Просто отпусти меня.
— Легко сказать, — всплеснул руками Пуно.