ютно во всем.
Лима, как и любой соплеменник, владела навыками шитья, поэтому объяснять ей долго ничего не пришлось. Опытные женщины показывали, как с помощью ножниц и иголки с ниткой превратить две старые вещи в одну относительно новую, и девушка машинально повторяла за ними. Образы белых тварей никуда не делись, но затуманились в мыслях, стали менее осязаемыми, высохли и выцвели, как на фотографии. Возможно, если оглядываться назад, это был не очень полезный уход от проблем.
Ближе к вечеру, когда солнце уже собиралось нырнуть за кромку леса, ему бросила вызов еще одна светящаяся звезда. Сначала лишь малая точка на небосводе, она с невероятной скоростью увеличивалась, проплывая над инками, с каждым их вздохом и криком удивления приковывала к себе новые взгляды. Все произошло очень быстро, поэтому время стало тянуться медленнее, чтобы позволить всем насладиться моментом. Огромный горящий болид, сущность которого никто из племени не понимал, пронесся над головами, разделив небо на две равные половины, разделив жизни людей на до и после. Он разминулся с торчащим ввысь носом ракеты и чиркнул верхушки деревьев прямо у лагеря. Мало кто успел заметить отлетевшую в противоход болиду часть, ведь в следующее мгновение солнце затмила вспышка много ярче любого светила. Будь у инков тысяча заводов с топливом, они не смогли бы получить даже толику увиденного свечения. Секунда, вторая, и все потускнело так же резко, как вспыхнуло. Почти уже позабытое солнце вернулось на свое законное место на небосводе, и еще через секунду лагерь накрыл жуткий гром — словно небо обрушилось на землю, знаменуя смертельным слиянием конец всего сущего. Даже всадники Апокалипсиса по сравнению с этим зрелищем оказались бы безобидными ковбоями. Покажись в этот момент над тайгой четыре скелета на лошадях, никому бы не было до них дела.
Грохот пронесся сквозь лагерь, попутно пересчитал людям косточки, и все замолчало. О недавнем зрелище напоминали только стаи ворон, хаотично кружащих в небе, но как бы они ни старались изобразить в вышине три шестерки, у них ничего не вышло. Нечто похожее на 668 пронеслось над головами застывших в шоке людей, и время снова пошло. Оно больше не тянулось, как в замедленной съемке, скорее наоборот — наверстывало упущенное, подгоняя себя под неумолимое действие законов физики, словно машинист поезда, который слишком долго плелся между станциями и теперь задействует все возможности, чтобы уложиться в расписание.
В лагере началась паника. Инки забегали, пытаясь что-то придумать, как-то подготовиться к неизведанному. Женщины в доме вождя побледнели, будто почувствовали касание зла, и бросили шить. Одна только Лима не отложила иголку — она сотни раз видела то, что теперь ужасало всех, и настолько привыкла к этому кошмару, что он никак на нее не подействовал. Разумеется, если не считать ее невроза, недосыпания и бледности. В отличие от остальных, Лиму это событие шокировало задолго до того, как произошло.
Когда нагнавшее график время стало идти нормально, инки пришли в себя, если так можно сказать. Напуганные, они собрались в центре лагеря, вокруг своего вождя.
— Падение звезды! — закричал какой-то старик. — Что это значит?
— Явно ничего хорошего, — ответил ему другой. — Это проклятие. Все мы ответим за чьи-то грехи.
— Так мы не попадем в рай? — спрашивал кто-то еще.
— Тише! — вмешался вождь.
Вечернее солнце освещало его морщины под особым углом, из-за чего лицо выглядело вырезанным из камня со всеми его бороздками и ложбинками. Вождь казался ожившей статуей — эффект очень редкий в мире, где мало кто доживает даже до сорока и успевает обзавестись всеми этими возрастными отметинами. Длинные седые волосы только усиливали впечатление.
— Если это враги, — продолжил Инка, — нам есть чем ответить. Храбрости нам не занимать. Если же это боги — нам тем более нечего бояться. Души наши чисты, как первородные семена. Если мы не пройдем проверку пером, то никто ее не пройдет.
Одна из матерей шепотом объяснила ребенку, что боги на одну чашу весов кладут человека, а на другую — перо Истины. Если оно перевешивает, человек чист перед богами, природой и самим собой.
— Но не можем же мы просто ждать! — негодовал Юрас. — Надо пойти на разведку.
— Всему свое время, — ответил осторожный вождь. — Посмотрим сначала с вышки.
Самого зоркого отправили на защитную вышку лагеря, откуда совсем недавно он уложил двух дикси. В отличие от бескрайней тьмы, что расстилалась вокруг лагеря ночью, теперь с высоты открывался живописный обзор на осенний лес и кровавое заходящее солнце. И без того постоянно красное небо стало ярко-багровым. На его фоне краснокожий юноша смотрелся очень гармонично. Это был бардовый, нет, даже пунцовый мир. Воина тошнило от такого пейзажа, и он приложил всю свою концентрацию, чтобы приглядеться к месту падения пока еще неопознанного, вроде бы летательного, хотелось бы верить — объекта.
Ближайшие к лагерю деревья лишь слегка опалились — сам болид не задел их, а лишь обдал раскалившимся при падении воздухом. Пожар быстро сошел на нет — он всегда затухал в этих соснах, иначе они не простояли бы сотни лет в таком адском климате со всеми его бурями, засухами и радиацией. За уцелевшими деревьями виднелись другие стволы, будто спиленные какой-то гигантской пилой, и чем дальше всматривался охотник, тем короче были деревья. Относительная густота леса не позволила ему разглядеть место падения в километре от лагеря, но дымящийся кратер и скошенные сосны не оставляли сомнений в том, что падение произошло.
— Хорошо, смотри еще, — приказал вождь. — Если что увидишь — кричи.
А тем временем в лагере продолжался совет. Храбрейшие воины рвались в разведку, а не менее храбрые жены старались их удержать. Более сдержанные голосовали за то, чтобы ждать, но все понимали одно — спокойно лечь спать в такой ситуации попросту невозможно, а без сна не будет сил на защиту лагеря, поэтому раскрыть тайну загадочного падения надо до конца дня, благо пара часов еще оставалась. Юрас пододвинул своего сына Куско в самый центр совета, чтобы он стоял как можно ближе к вождю. Простых охотников вроде Хана и Пуно он, наоборот, всеми силами старался задвинуть дальше.
— Вижу движение! — закричал часовой.
Срезанные и поваленные деревья сильно проредили лес, который теперь просматривался дальше обычного. Чуть ли не на километр. Но там было спокойно, если не считать клубящегося по земле дыма. Не найдя ничего интересного вокруг кратера, часовой обратил внимание на местность с другой стороны лагеря, где и заметил то самое движение.
— На юге, между деревьями! — крикнул он.
— Но звезда упала не там, — удивился вождь.
— Я видел, как от нее отлетел кусок перед взрывом, — вспомнил Матфей.
С вышки продолжали поступать данные:
— Их там пара десятков, — возбужденно сообщал часовой. — Двигаются как люди, но в каком-то нечеловеческом облачении!
— Божества! — загорелся Юрас. — Надо встретить их, как подобает настоящим воинам!
Толпа начала шуметь. Храбрость и страх смешались воедино и выразились во множестве вздохов.
— Хорошо, — согласился вождь. — Раз уж они движутся в нашу сторону, отсиживаться бессмысленно.
Юрас не стал дожидаться приказа вождя и, удовлетворившись тем, что старый Инка не против, стал собирать группу из лучших воинов. Двадцать человек — по одному на пришедших к ним божеств. Ведь, как известно, только истинный воин достоин всех благ как земной, так и загробной жизни. Во главе отряда Юрас хотел поставить сына, но тот застыл на месте как вкопанный.
— Давай же, — шипел отец. — Это шанс всей твоей жизни.
Куско делал вид, что не слышит его, и лишь отмахивался от родителя каждый раз, когда тот хватал его за плечо. Во всеобщей суматохе этого семейного спора никто не заметил. Ну или почти никто.
В конце концов отряд воинов двинулся в путь без Куско. Сверху их подгоняли нервные выкрики часового — неизвестные божества приближались. Юрас окончательно отчаялся увидеть среди отважнейших бойцов своего сына, немного остыл и убедил себя, что, может, оно и к лучшему. Не всегда надо рваться вперед. Теперь, когда Куско остался в лагере, отец уже не хотел, чтобы пришельцами оказались великие и справедливые боги. Раз уж в отряде доблестных инков не было никого ценного для Юраса, он пожелал, чтобы в лесу оказалось зло. Иначе кто-то из двадцати храбрейших получит возможность прославиться, обретет великое благословение и встанет между Куско и троном вождя.
Двадцать воинов осторожно миновали полосу из ловушек по хорошо замаскированной безопасной тропе. Женщины провожали мужей на эту странную встречу, как много раз провожали их на охоту, и молились, чтобы те вернулись живыми. Хорошо было то, что, в отличие от охоты, долго ждать не придется — цель вылазки была в каких-то пятистах метрах от лагеря. Это была даже не вылазка, а первый контакт с неизведанным. Все замерли в ожидании.
С вышки отряд казался медленно ползущей змеей, извивающейся на поворотах тропинки. Издалека все было мелким, словно игрушечным. А может, люди действительно были игрушками в чьем-то безумном кукольном представлении. В таком случае у часового появлялось очень много вопросов к этому кукольнику. В отличие от остававшихся в неведении на земле членов племени, инк на вышке увидел достаточно, чтобы навсегда перестать верить своим глазам. В первые минуты он сообщал собравшимся, как продвигается посланный навстречу неизведанному отряд, как аналогичный змеиный поток движется им навстречу, как они все останавливаются друг перед другом, как воины поднимают оружие перед великими божествами… На этом пересказ происходящего закончился, и все поняли почему.
Второй раз за день над лесом разнесся шум. Чудовищные хлопки, словно взрывы динамитных шашек, начали разлетаться по округе. По отдельности они были тише, чем грохот падения камня с небес, но по совокупности вызванного ими ужаса превзошли его в несколько раз. Десятки хлопков переросли в сотни, а между ними внимательный слух мог разобрать огнестрельные очереди — будто множество ружей стреляло без перезарядки. Долго живя в изоляции, племя забыло о существовании автоматов, а о лазерах оно и вовсе знать не могло, поэтому толпившиеся на площади вокруг костра инки могли лишь гадать, что за чудовищные установки издают столь режущие слух звуки. Зато все видел парень на вышке. После начала кровавых вспышек он забился в угол между лестницей и поручнем, но, к сожалению для себя, продолжал смотреть в лес через специально вырезанные у пола бойницы. Безопасно для физического здоровья, но крайне вредно для психики.