Амдэ стрелял кучнее и начал попадать в незащищенные места мутантов, но револьвер приходилось постоянно заряжать. Если в этот момент и Пмэф менял магазин в автомате, землекопы подходили к ним максимально близко – дело доходило до рукопашной. На стороне людей была ловкость и навыки контактной борьбы, на стороне грызунов превосходство в физический силе.
– Пять магазинов ушло! – прокричал скаут, и следопыт его расслышал.
– Сколько осталось?
– Не знаю. Остальное в рюкзаке. Не могу дотянуться.
Между словами скаут долбил прикладом в обтянутую розовой кожей морду землекопа, пытаясь выбить ему резцы. У маленькой особи эти два зуба смотрятся очень мило, но у огромного, величиной с человека, зверя они выглядят как запрещенные всеми конвенциями орудия мучительного убийства.
– Забей на автомат! Ты все равно мажешь! Держи их, пока я перезаряжаюсь.
Один землекоп к тому времени уже лежал бездыханной бронированной тушей в глубине темного, забытого богом тоннеля, но оставалось еще штук семь. Может, и больше – в узком пространстве они вынуждены были толпиться в очереди желающих разорвать на куски пару заблудившихся людей.
Убив еще одного землекопа и высадив очередной барабан, Амдэ обронил следующие шесть патронов на шпалы и безуспешно пытался их поднять.
– Что ты делаешь? – отбивался от мутантов Пмэф. – Плюнь на них. Патронов больше, чем воздуха!
– В Пустоши! Но у меня их не миллион!.. Ааа, черт! Это были последние! – Следопыт убрал револьвер в кобуру и достал пару лазерных пистолетов. – Потанцуем! – сымпровизировал он и начал палить.
Красные пучки света озаряли тоннель лучше фонарика, но не могли прожечь дырку в крепкой броне землекопов. Приходилось целиться в морды и незащищенные места на стыках элементов их панцирей. Следопыт пытался вести столь сложную хирургическую процедуру и вместе с тем пятиться по рельсам со всеми этими шпалами, ямами и гиблыми лужами. Он то и дело попадал в стены, на секунду поджигая бетон.
Отличительная особенность тоннелей, очевидная на первый взгляд, но не всегда привлекающая к себе достаточное внимание, – отсутствие солнечного света. Где нет света, там нельзя зарядить батареи, там плащ следопыта бессилен. После уничтожения лазерами еще двух землекопов мощность пистолетов снизилась до нуля, а зарядить их ввиду очевидных ограничений не представлялось возможным.
– Все, я пуст!
В довершение всех бед Амдэ споткнулся об оторванную шпалу. Как говорится, если судьба вонзает тебе в спину нож, выхвати его и искромсай им столько врагов, сколько успеешь. Следопыт схватил деревянный брус двумя руками и принялся им размахивать, как древний бейсболист битой. Мало где в Пустоши осталось натуральное дерево. Даже прогнившая шпала ощущалась как нечто инородное в мире бесконтрольного производства. Заводы могли создавать что угодно, кроме натуральных веществ, им чуждо настоящее дерево, они умели его только уничтожать. Но умирающая природа еще сохранила силы для последнего боя, нужен лишь храбрец, который поднимет ее знамя в борьбе с полимерным врагом. Гнилая древесина супротив брони. Мир матушки Геи против мира Пустоши. Даже лежа на смертном одре, природа пыталась помочь человеку.
Вопреки ожиданиям шпала не раскрошилась от первого же удара. Наоборот, она оглушила мутанта. На волне этого успеха Пмэф раздобыл еще один деревянный брус и принялся колотить им другого неголого землекопа. После нескольких мощных ударов шпала разлетелась в труху, и скаут схватил другую – древние шахты метро служили практически неисчерпаемым источником дреколья.
– Это хорошо их сдерживает! – обрадовался он.
– Только не увлекайся разбором конструкций, – предостерег его следопыт. – Тут все на соплях держится.
Последнюю фразу Пмэф не расслышал и в пылу борьбы разнес еще несколько шпал вместе с черепными коробками грызунов. От ударов они падали один за другим, но не все погибали – некоторые временно отключались, отлеживались, приходили в себя и занимали место в конце очереди желающих вкусить человечины в узких стенах метро. Очередь таяла медленнее, чем силы людей. Двое путников ничего не могли противопоставить целой стае.
– Вот почему эти шахты считаются гиблыми! – прокричал запыхавшийся Пмэф.
– Тогда зачем ты сюда полез? – Амдэ помнил, что скаут искал вход в этот тоннель задолго до того, как узнал о приближении рад-бури и рейдеров.
– Не знаю! Ох, черт, жри тварь! – Светскую беседу двух путников нарушали желающие их убить землекопы. – Я думал, это самый быстрый путь в Хель!
– Верно. Самый быстрый и самый опасный. Осторожно, не споткнись!
Они оказались на участке пути, где между рельсами не было ни одной шпалы. Сил осталось лишь на последний рывок. На коронный удар. Только вот нечем было ударить. Скаут обвел взглядом тоннель и увидел стальные крепи, держащие шахтный ствол.
– Нет! – замотал головой следопыт. – Шахта рухнет!
В последующие дни он много раз прокручивал в голове этот момент и со временем стал сомневаться, что произнес это вслух. Иногда кажется, кричишь во всю глотку, а на деле дыхание сперто от страха и изо рта не выходит ни звука. А может, следопыт действительно закричал, но Пмэф не услышал его ввиду того, что был галлюцинацией. Так или иначе скаут вырвал из хлипких лап штольни стальную балку и размахнулся. Изъеденный временем и водой металл отсырел, как швейцарский сыр в кислоте, и покрылся таким количеством дыр, что стал чуть ли не легче воздуха. Взмах из последних сил, обескураживающий удар, и очередной землекоп отправился к своим праотцам, а в ослабленных крепях запустилась цепная реакция, которая за несколько секунд привела к обрушению шахты.
– Назад! – заорал следопыт.
Прокручивая в последующем эту сцену, Амдэ четко помнил, насколько громко заорал. Доказывает ли это обоснованность предыдущих сомнений?
– Быстрее!
Куски бетона и валуны посыпались с потолка, вбиваясь клином между землекопами и людьми. Только молниеносная реакция следопыта спасла бедолагу Пмэфа от гибели. Несколько метров тоннеля оказались погребены под руинами старого мира, а два путника продолжали испуганно от них отползать. Только спустя пятьдесят метров они почувствовали себя в безопасности и перестали пятиться. Они сели на рельсы, и воцарилась тишина. Никакого шума завода, никаких криков, стрельбы, один только нескончаемый звон в голове. Амдэ попытался вытрясти его, как попавшую в уши воду, но не получилось. Зато к этому жесту внимательно присмотрелся скаут и о чем-то задумался. Задумался так серьезно, как не умеют никакие галлюцинации. Он все понял.
– Этот участок законсервировали задолго до падения цивилизации, – громко сказал немного оглохший Амдэ.
– Никогда не видел таких старых тоннелей, – огляделся Пмэф.
– Мы ошиблись входом. Надо было заходить в ста метрах севернее. Те тоннели ведут прямо в Пит. Значит, эти – к могильщикам.
– Какая разница, если могильщики живут под Питом, – развел руками скаут.
– Если ты экстраверт – никакой. А я вот не очень люблю общаться с людьми. Особенно с такими, как могильщики.
– Ну теперь пути назад нет.
Они прошли до очередного раздвоения шахты. Не имея понятия, куда повернуть, они исследовали ближайшую сотню метров обоих тоннелей и, убедившись в их безопасности, вернулись обратно к развилке.
– Ну и куда пойдем? – спросил Пмэф.
– Утро вечера мудренее, – бросил Амдэ. – Тут есть небольшой рукав, вроде технической комнаты. Переночуем там. В безопасности, я надеюсь.
Если не светить фонариком на стены, то все они черные. Смотришь на них и не представляешь, что пространство может быть еще темнее, но потом натыкаешься на дыру, проход или дверной проем, которые выглядят намного темнее стен, и удивляешься. Именно так, без помощи фонариков, Амдэ нашел вход в техническую комнату. Дверной проем, естественно, без двери, зиял пугающей чернотой. Следопыт убедился, что внутри пусто, зашел туда вслед за скаутом и установил на входе небольшую ловушку-растяжку.
– Испугает незваного гостя, а нас разбудит, – пояснил он.
Необычная комната располагалась намного ниже уровня рельс. Пол в ней давно смешался с земляными породами, почти полностью в них растаяв. Теперь это был просто грунт.
– Не выползут отсюда землекопы? – скривился Пмэф. – Они ведь землю копают.
– Не думаю. Нашими стараниями у них там полно свежего мяса. – Амдэ в первую очередь пытался успокоить себя, а уже потом того парня. – Да и ведь не по запаху они нас учуяли, а по шуму. До этого мы полчаса торчали возле них и ничего. Не унюхали.
– И вправду.
Скаут распаковал свой рюкзак, достал из него коробки с едой, отвязал пенку и расстелил ее перед собой. При виде этого Амдэ брезгливо плюнул в сторону и сел на землю, скрестив ноги, положил рядом револьвер, чтобы тот своим фонариком освещал пространство между двумя спутниками.
– Так ты в Хель идешь? – спросил он у своего педантичного товарища.
– С чего ты взял? – Скаут разложил перед собой засоленные куски мяса и стал тонко нарезать их ножом.
– Во время боя услышал.
– Ну да, – признался Пмэф. Возможности юлить уже не было. – Сначала в Пит, а потом в Хель. Провожу партию виртов. А ты?
– Туда же, – почему-то проболтался Амдэ.
Скаут постарался не выдать своей настороженности и продолжал медленно нарезать мясо. На стенах подземной комнаты виднелись слабые тени двух собеседников, сидящих у своих фонарей, как древние туристы в ночи у огня. Только кругом разливалась отнюдь не романтика путешествий, а давящая тоннелями пустота, не дающая никакой гарантии выбраться из нее живыми.
– Тоже вирты? – Скаут прищурился – вполне натурально для такой темноты, когда черты лица практически неразличимы.
– Нет, – замешкался следопыт. – Посылку доставить.
Он снова засвистел, чтобы призвать скорпиона. Пмэф удивленно на него посмотрел.
– Зачем ты свистишь?
– Так, просто, зубы чищу.
– Свистом?
– Вибрации воздуха определенной тональности