нственным, что удерживало хоть какой-то уровень цивилизации, отличало людей от животных. За барной стойкой стояла владелица заведения, сорокалетняя Рексона.
Сорок лет в Пустоши – огромный возраст. Мало кто доживал до него. Возможно, когда-то давно, пятьсот лет назад, сорокалетние люди еще смотрелись прекрасно, но теперь они были практически стариками. Хозяйка выглядела чуть лучше своих лет – мощная шатенка с пышными вьющимися до плеч волосами и со знатным бюстом, грозящим выпасть из декольте белого рабочего комбинезона.
– Не верю своим новый глазам, какие люди, – сказала она при виде Амдэ. – Пришел повторить свой исторический забег по десяти трактирам за ночь? – Она улыбнулась, предвкушая хороший навар. Этот путник всегда был при ценностях.
– Привет, Рексона, – сказал он. – Нет. Больше никаких рекордов. Я завязал с попойками. Сколько не виделись? Год? Ты, я смотрю, ни капельки не постарела.
– Пластика от хирурга из Хеля. – Она улыбнулась и провела тыльной стороной пальцев по щеке, словно демонстрируя товар.
– Он еще здесь? – поинтересовался Амдэ. – Мне бы рану нормально зашить.
– Нет. Был полгода назад, – с ностальгией вздохнула она. Видимо, их связывало нечто большее, чем просто пластическая хирургия. – Вернулся в Хель, как только началась война. Какая уже по счету…
– Мне как раз туда надо, – уточнил Амдэ.
– Я же сказала – война.
– Поэтому и надо. Особая миссия.
– Расскажешь?
– Конечно, нет. Есть что выпить?
– Водка, виски, вино.
Следопыт уселся удобнее на барном стуле и задумался.
– Вино? Из виноградозаменителя?
– Другого и не бывает. – Рексона попыталась сделать обиженное лицо, но искусственная хирургическая улыбка предательски проступила сквозь хмурь.
– Я пил настоящее. Из бочек. Пятисотлетней выдержки, – похвастался следопыт.
– И как? Отличается от эрзаца? – Хозяйка удивленно подняла одну бровь.
– Не заметил разницы, – скривился Амдэ. – Зря только киловатты потратил.
– Значит, виски?
– Значит, виски.
Рексона налила ему в пластиковый стакан темной жидкости и отошла обслуживать другого клиента. Снаружи притона слышался треск бензопил и вопли распиленных на две части бедолаг – детишки опять забавлялись. Потом раздалась стрельба, с ней в Пите было привычнее, чем без нее. Если тишина стояла дольше минуты, у всех привыкших к городскому ритму холодок бежал по спине, начинался нервный тик. Обыденность, пусть и страшная, быстро входит в привычку. Слыша стрельбу, понимаешь, что все нормально, все идет своим чередом, а вот когда Пит замолкает, начинаешь пугаться какого-то неизвестного ужаса, слежки, заговора, расправы. Тогда становится не по себе, и чувство это оправдано. Город замолкает, только если готовится что-то более жуткое, чем обычно. Но вот выстрелы снова продолжились, и завсегдатаи «Хромой крысы» облегченно вздохнули. Значит, жить можно, стабильность.
– За тобой хвост. – Рексона вернулась к Амдэ. – Один у стены, второй на улице, смотрит через открытый вход.
Под последним хозяйка подразумевала огромную дырень в стене, служившую притону парадной. Узнать, где изначально стояла входная дверь, уже не представлялось возможным – половину стен заменили гофрированными панелями и кузовами автомобилей.
– Знаю, – кивнул следопыт, морщась от горячительной жидкости. – Пасут меня с самого прибытия в город.
– После того, как взяли мзду? – удивилась Рексона.
– Нет, я зашел не через парадный вход.
– Черт, Амдэ, ты же знаешь, что за вход надо платить.
Путник кивнул и продолжил посасывать виски.
– Не хочу, чтобы меня обыскивали, – процедил он.
– Боюсь даже спрашивать, что у тебя там, – замотала головой хозяйка. – Только меня в это дело не впутывай.
– Не буду, – поднял брови и кончики губ Амдэ.
– Чё, правда, что ли? Даже ничего не попросишь? – съехидничала Рексона.
Следопыт заерзал на стуле. Эта дамочка слишком хорошо его знала. Все дамочки почему-то хорошо его знали. Это портило жизнь гордому и независимому мужчине.
– Ну… – замялся он. – Мне бы кое-что выяснить. Физически от тебя ничего не требуется. Только информация.
Хозяйка взяла у него опустевший стаканчик и принялась протирать его полотенцем, как во все времена делали бармены. Истончившийся пластик похрустывал.
– Давай, валяй.
Следопыт достал из кармана кольцо со знаком гаммы и показал Рексоне.
– Видела когда-нибудь такой знак?
Она застыла в изумлении. Руки выронили стаканчик. Он полетел вниз. От испуга время замедлилось. Вот он – все ниже и ниже, касается пола и… не разбивается. Единственное преимущество пластика перед стеклом – неприхотливость. Благодаря этому в барах перестала биться посуда, из-за этого умирала Земля.
По реакции хозяйки Амдэ понял, что она уже видела этот знак.
– Такое же кольцо было на хирурге из Хеля, – вымолвила она. – Ты что, его видел? Ты не причинил ему вреда? – Она искренне испугалась.
– Нет. Нашел у плантистов, – сказал следопыт. – А твоего хирурга случайно звали не Каспер?
– Нет. Байер.
Рексона достала из декольте визитку, на которой был нарисован скальпель, имплант и написано имя хирурга – А. Г. Байер.
– Говоришь, он ушел в Хель?
– Да. Сама его провожала до Огненного залива.
«Наверное, в мире больше одного доктора, – подумал Амдэ. – К тому же Каспер точно не может находиться в Хеле, иначе бы не посылал нас туда. Но они могут быть знакомы… Надо срочно выйти на связь. Но сначала – скинуть хвост». В его голове сразу родился план.
– Я бы снял девушку. И комнату. Например, третью. Она же свободна?
– Хочешь стряхнуть хвост? – сообразила Рексона.
Следопыт выругался.
– Вы что, мысли мои читаете? – психанул он.
– Мужчины для нас – открытая книга. Не переживай, это нормально, – попыталась успокоить его хозяйка. – Лея тоже читает тебя?
– В том-то и дело, что нет, – фыркнул Амдэ. – С гиноидами хоть какой-то интерес.
Он хотел открыть левую полу плаща и показать чип памяти своей очередной бывшей Леи, но вспомнил, что за пазухой у него висит скорпион и не стал им никого пугать.
– Чувствуешь себя самостоятельным с этими гиноидами? – Рексона улыбнулась, насколько позволила пластика. – Живая женщина не дала бы тебе спуску.
– В этом ваша проблема.
– Или ваша? – Хозяйка в очередной раз насмешливо подняла одну бровь и подмигнула.
Следопыт почувствовал себя неуютно. Отношения с живыми девушками не клеились именно по причине их психического и эмпатического превосходства над всем, у чего есть кадык. Ему не хотелось лишний раз смотреть горькой правде в лицо.
– Так третья комната свободна?
– Занята, – загадочно улыбнулась хозяйка, словно Джоконда с марок кислотной химии. – Но для тебя освобожу. В порядке исключения, разумеется.
– Я твой должник! – обрадовался Амдэ.
– Хоть бы раз выплатил долг, – нахмурилась Рексона.
– Вернусь из Хеля и все тебе верну. С процентами.
– Вот поэтому женщинам с тобой тяжело, – вздохнула она. – Одни обещания. Ладно, жди пять минут, сейчас освобожу комнату. Занявший ее клиент мне все равно не нравился.
Хозяйка достала из-под стойки помповый дробовик и отправилась к лестнице, заряжая его на ходу. Она грациозно поднялась по ступеням и скрылась из вида, оставив за собой только скрип перекрытий между первым и вторым этажом. Только он стих, как раздался стук, на который ответил пьяный бубнеж, утонувший в тягучем шуме первого этажа притона. Амдэ услышал выстрел из дробовика. «Наверное, предупредительный», – решил он, допивая виски. Через минуту спустилась Рексона. За это время на первом этаже никого не убили и даже не изувечили, поэтому, осмотревшись, она спокойно вздохнула.
– Можешь идти. Только аккуратнее, там новенькая. Чернявая такая, тебе понравится.
– Я не настроен на близость, – процедил следопыт. – Мне это надо ради комнаты.
– А зря, – фыркнула хозяйка борделя. – Хоть отвлекся бы от своих гиноидов, проникся бы настоящим живым общением.
– Спасибо, я еле от прошлого раза излечился, – скривился Амдэ. – Пришлось выжигать паховых мини-мутантов.
– Дело твое. Кстати, время уже пошло.
Следопыт по-пижонски, делая вид, что никуда не торопится, допил виски, расплатился с Рексоной поцелуем в щеку и очередной записью в книге должников, обогнул барную стойку и пошел наверх, щегольски подбрасывая в руке ключи. У наблюдавших за ним цепных должен был сложиться образ беспечного франта, напившегося сивухи и ушедшего покорять любовные вершины и впадины. Демонстрация максимальной расслабленности сработала, и хвост в лице двух охранников никуда не спешил. Они медленно побрели к лестнице, попутно глазея на девушек у стены. Мужская солидарность давала следопыту десять минут на его донжуанские дела. Громилы пока только готовились вытрясти из бедолаги все пошлины и налоги.
Десять минут на спасение Амдэ начались, как только он попал в комнату с молодой брюнеткой. Новенькая девушка скромно сидела на кровати – груде пластика, накрытой матрасом, нервно перебирала ногами и смотрела, как ее новый клиент задвигает засов и подпирает дверь стулом, чтобы выиграть себе еще несколько секунд. Шокированную быстрым уходом предыдущего клиента брюнетку начало трясти, когда следопыт проверил свое оружие и нацепил рюкзак. Она только устроилась в притон. Семьи с улицы ей завидовали. Соседские мамаши показывали на нее пальцем (культура в то время была так себе) и говорили своим дочерям, что если будут послушными, то их тоже устроят на единственную в Пите работу. Те лишь раскрывали от зависти рты. И вот теперь, в ее первую смену, одного клиента прогнали, а второй смотрел куда угодно, только не на нее. В растерянности девушка поправила свою спрятанную в бюстгальтер грудь и стала приподнимать мини-юбку, мол, как же тут жарко. Но даже так Амдэ не оказывал брюнетке никакого внимания.
Единственное окно смотрело на крышу осевшего небоскреба, от которого остался только один этаж. В отличие от других комнат, выходящих на улицы вокруг притона, это окно вело совсем в другой район Пита, где можно быстро затеряться в толпе… Может, во второй раз повезет. Следопыт потоптался по полу, чтобы скрипящие перекрытия успокоили двух громил под лестницей, а потом полез к окну. Девушка приняла этот тонкий мужской отказ на свой счет и в страхе вскочила с кровати.