– Покажи, что у тебя под плащом, милашка, – томно проговорила она, как учили в питовской школе шлюх, на которую откладывали всей семьей.
Сказав это, девушка замерла и прикусила губу. Возможно, эту фразу надо было произносить не истерично-испуганным тоном.
Впервые за время своего пребывания в комнате следопыт посмотрел на нее. «Не гиноид, конечно, но с виски войдет», – подумал он. Хорошо, что у него нет времени в очередной раз разбивать себе сердце.
– Не уходи! – взмолилась брюнетка и сняла с себя часть одежды.
– Я не могу, – мотнул головой Амдэ.
Девушка подбежала к нему, обхватила и стала поглаживать его запястья.
– Давай, сбрось этот плащ. – Она подняла с кровати наручники с розовым пушком и принялась неловко ими поигрывать.
– Боюсь, тебе не понравится то, что ты увидишь.
– Я всякого навидалась, – произнесла девушка, лаская клиента. Оставив наручники свисать из его кармана, она распахнула его плащ. – Тебе меня не удиви… Аааа!.. – Она завопила и отскочила назад, наткнулась на кровать и растянулась на ней, не переставая вопить.
Под распахнувшимся плащом на груди Амдэ висел скорпион, нацеливший на девушку толстый, пульсирующий от страха хвост.
– Ну вот, ты его напугала, – расстроился следопыт и погладил питомца. – Сказал же, тебе не понравится. Черт, упустил время.
На крики девушки прибежали громилы и попытались вломиться в комнату. Точным выстрелом они вынесли замок, но подпертая стулом дверь не поддавалась.
– Весь спектакль коту под хвост! – прорычал следопыт, ныряя в окно.
«Цок-цок-цок!» – В этот раз скорпион издавал бессвязный набор звуков, пытаясь выразить свой страх перед прыжком в неизвестность.
Амдэ сгруппировался и приземлился на бок, кувыркнулся, прикрыв питомца рукой, поднялся на ноги, застегнул плащ и спустился с крыши уже в соседнем районе. Он успел свернуть за угол в тот самый момент, когда ворвавшиеся в комнату псы выглянули на улицу. При виде громил девушка продолжала вопить, сбивая их с толку. Они прыгнули в окно и побежали в соседний район, но, не зная, куда именно повернул следопыт, выбрали не ту улицу.
Услышав крики своей новенькой, Рексона глубоко вздохнула, не переставая протирать пластиковый стаканчик. «Опять показал даме скорпиона. Ничему его жизнь не учит». Тем не менее следопыт оставался приятным воспоминанием для хозяйки чертова притона с тем еще чокнутым контингентом.
Амдэ стряхнул хвост, но молва о лазутчике быстро разнесется по городу. Обычным люмпенам на это, конечно, плевать, но вот охранники из цепных ополчатся на него как на врага народа. Не теряя времени на лишние мысли, он побежал в портовый район. Уже через две минуты следопыт стоял возле хижины дантиста, которому нес контрабанду.
Блендамед, лысый от лучевой болезни старик, жил в пластиковой коробке три на три метра на берегу Огненного залива. Правда, в тот день залив не горел, и на него открывался захватывающий вид – дымящиеся клубы пара от остывающей нефти, которой только предстояло в скором времени вспыхнуть. Недалеко от воды на берегу, чтобы не обгорела, лежала такая же пластиковая, как и дом, лодка.
Мешочек с качественными зубами обрадовал старика. Он улыбнулся и сказал, что теперь они с могильщиками в расчете.
– И запомни, – добавил Блендамед. – Мы незнакомы. Ты не знаешь меня, а я тебя. Теперь уходи. Нельзя, чтобы нас увидели вместе.
Он скрылся в своем доме, а следопыт поспешил на поиски возвышения для лучшей радиосвязи. Погоня за ним продолжалась по всем районам города. Амдэ не знал, где преследователи, а они не знали, где цель. Так можно было сколько угодно бродить по разным улицам Пита, но рано или поздно весь город поднимут на уши. Надо было связаться с Каспером и поскорее валить оттуда.
Пит, вотчина цепных псов, занимал три острова. На центральном жило почти все население и велась почти вся торговля, на северном стоял купол грома под названием «стадион» с вытянутым парком-эспланадой, на котором отбросы среди отбросов балдели от химии или сносили себе башню виртом, а южный остров почти полностью утонул в черном смоге от заводов тяжелого машиностроения – зажатый между каналами и морем клочок земли пыхтел гигантскими механизмами и бряцал цепями, бесконечным отравляющим Пустошь потоком гнал из себя оружие, двигатели, броню, словно матка безумного механического насекомого. Излишки продукции завалили южную стену Пита. По куче хлама, лежащей поверх бастиона, можно было легко забраться в город, только никто не спешил это делать – в кислотных выбросах заводов погибнешь быстрее, чем успеешь преодолеть южный остров. Особенно если заблудишься. А хаотичное расположение проходов между заводами и минные сюрпризы цепных не предоставляли иной возможности, кроме как заблудиться.
Стараясь даже не смотреть в сторону юга, Амдэ искал высокое здание, на которое будет легко забраться. В большинстве городских развалин лестницы давно разрушились, и весь город был заселен только до второго этажа включительно, очень редко до третьего. Единственным исключением был дом Пророка с огромным шпилем. Следопыт посмотрел на его стальную радиовышку, через которую Сыны вещали пророчества своего почившего отца, и ухмыльнулся. По тонкой черной антенне, как таракан, лез какой-то чудак, держа в зубах шорты или трусы. Амдэ приложил руку ко лбу, чтобы солнце не мешало следить за карабкающимся на шпиль безумцем. Тот прицепил труселя к самой его вершине и заорал от радости. Он думал, что выиграл четыреста тысяч килокалорий и киловатт от их общего нанимателя. В следующую секунду его пронзила пуля снайпера с вышки.
«Одним дураком меньше», – решил следопыт.
Наконец он нашел способ забраться на уровень пятого этажа. На торговой площади, в другом ее конце, если смотреть от дома Пророка, лежали развалины здания, обвалившегося только с трех сторон. Один из четырех углов его остался нетронутым временем, и по естественному уклону было легко попасть наверх, все равно что забраться по одной из сторон пирамиды.
Прежде чем полезть туда, Амдэ еще раз посмотрел назад. Площадь запрудили люди всех слоев общества, начиная с убийц и заканчивая виртоторговцами. Многие просто сидели на пластиковой земле, опершись на фундаменты зданий по периметру площади. Не занятые торговлей и преступлениями бродяги просто тянули время, наслаждались летом, последним летом своей жизни, ведь зимой появится потребность в тепле и в большом количестве килокалорий. Они томились от бренности бытия. Развлечений, кроме кровавой резни бензопилами случайных прохожих, у них не было – последний киносеанс закончился пятьсот лет назад, тогда же закрылись и оставшиеся развлекательные центры. До ближайшего культурно-массового мероприятия оставались миллионы лет, за которые одна цивилизация сменит другую, но нет гарантии, что будущие формы жизни будут человекоподобными, а попасть на киносеанс к озлобленным ксенофобам вряд ли получится.
Вдоль площади тянулись два ряда торговых шатров, обмотанных цепями и перелатанных пластиком, чтобы выдерживать порывы ветра. Торговали там всяким хламом – огнестрельным оружием стоимостью в глоток воды, обрывками одежды и всякими безделушками старого мира вроде игрушек из киндер-сюрприза, которыми были завалены некоторые города в других частях света. В отсутствие развлечений и денег на вирт такие фигурки были настоящей усладой для глаз и воображения. Краснокожие оборванцы подобно индейцам фронтира века восемнадцатого и девятнадцатого высоко ценили карманных зверей, повторяющих форму настоящих животных или несущих в себе что-то новое. В одном из трактатов Великой древности, передаваемых из уст в уста уже сотни лет, рассказывалась история противостояния кучки белых людей с индейцами на берегах озера Отсиго. Аборигены взяли в плен белых девушек, но хитрый зверобой выменял красавиц на две шахматные фигурки слонов. Это объясняет тягу обитателей Пустоши к безделушкам. Их любили всегда – и полторы тысячи лет назад и сейчас.
Амдэ насладился видом и уже начал карабкаться по покосившейся стене, как в его ушах вновь возник необъяснимый звон. Нарастающий звук заставил его спрыгнуть обратно, ухватиться за край бетонной плиты и прижать ладонь к виску в ожидании чего-то страшного. Но ничего страшного не случилось – звон жил своей жизнью и не мешал жить следопыту. Он машинально оглядел торговые палатки на площади и заметил сгорбившегося бродягу с рукой у виска, в точно такой же позе, как Амдэ. Что самое неожиданное – их взгляды встретились. Они оба не в первый раз столкнулись со звоном в ушах и интуитивно догадались, что всему виной был один из них.
– Вот же ж!.. – проронил следопыт.
«Цок-цок-цок», – послышалось из-под плаща.
Бродяга нахмурился и достал дробовик. Его черная щетина и короткий ежик волос на голове двигались из-за нервного подергивания мышц лица. Он был из тех, кто не контролирует свою мимику, когда о чем-то серьезно думает. А теперь он не только думал, он действовал. Мимика уходила в отрыв.
Амдэ прыгнул в тень развалин в тот самый момент, когда прогремел выстрел. Оружейная дробь со звоном въелась в бетонную стену, добавив к миллиону дырок от пуль дюжину свежих. Второй выстрел пришелся в область тени, но следопыт уже выпрыгнул оттуда в переулок между домами. Он выпустил скорпиона, чтобы тот не мешал акробатике. Питомец впервые за долгие годы оказался на открытом пространстве Пита и инстинктивно прижался к стене жилого дома под окном. Оно было без стекол, и с непривычки Денди чуть не провалился в чей-то подвал, но быстро совладал с собой и побежал впереди хозяина, стараясь не выходить из тени. Жители города не проявляли никакого интереса к очередной перестрелке, но они очень удивились бы, увидев ручного королевского скорпиона, а следопыту нельзя было привлекать к себе внимание. Поэтому он дежурно несся от преследующего его психопата с дробовиком – более рутинного занятия в Пите и представить было нельзя.
Первая часть плана выполнена – Амдэ слился с городом. Теперь надо было не умереть. Он заметил, что звон в ушах усилился, когда на узких улочках между развалин бродяга его нагнал.