от узла на руках.
Когда мутанты появились у входа к веганской линии, следопыт уже полностью владел ситуацией. Он помнил, что успел уложить пятерых тварей перед потерей сознания, а стало быть, их должно было остаться еще столько же. Пять – проклятое число. Относительно мегамутантов любые числа выше четырех – проклятые и несут только смерть. В старом племени Амдэ ходила легенда, что великий предок сумел сбежать от четырех каннибалов. История передавалась из уст в уста и служила своеобразным индикатором. Если мутантов меньше пяти, ты, видимо, все равно умрешь, но есть шанс побороться, а вот если их больше или равно, смирись со своей участью и не рыпайся.
С замиранием сердца следопыт считал силуэты озлобленных тварей, перекрывающих красный солнечный свет Пустоши: в воротах появились четыре дикси. Пятого нигде не было. Амдэ вспомнил свое видение, в котором якобы нес добычу, то есть себя, в компании других тварей. Их действительно было четверо. Значит, оставался шанс.
Согласно информации из запыленной и разорванной в клочья летописи цивилизации, человек способен на фантастические геройства, когда знает, что у него остается шанс. И наоборот, убежденные в поражении люди погибали порой в не самых катастрофических ситуациях. Волшебная цифра четыре, в одном из языков древности созвучная со словом «смерть», в этот раз несла жизнь.
По размеру дикси несколько больше обычного человека – под раздутой серой кожей скрываются гипертрофированные мышцы и кости, поэтому они не могли протиснуться через щель между двумя помещениями, в которую еще минуту назад с легкостью проскочил крюк с подвешенным на нем следопытом. Наполнившись уверенностью в успехе, поняв, что в крайнем случае можно будет попытаться сбежать через эту щель, Амдэ начал действовать.
Он схватился за первую попавшуюся трубу, чтобы приподняться над будущей зоной боя, но ржавая железяка оторвалась под его весом. Тогда он сделал вид, что хочет бросить кусок этой трубы в несущегося на него мутанта, размахнулся, но не выпустил трубу на излете, а саданул ею по корпусу холодильного агрегата, продолжавшего леденить овощную линию. Появился сноп искр и быстро растворился в вылетевшей из трещины морозной струе. Эта якобы неуклюжая выходка вызвала смех у надвигающихся на следопыта созданий. Четыре мутанта хрюкали, как свиньи перед убоем, но за десять прожитых в Пустоши лет Амдэ знал – так звучит их веселье.
Не до смеха им стало после второго удара по агрегату. Следопыт дождался, когда дикси подойдут на расстояние вытянутой руки, и разнес морозильную камеру. Фонтан жидкого азота вырвался на свободу, обмораживая своим ледяным прикосновением туши мутантов. Трое успели отпрыгнуть назад, а один свалился на пол, как криво поставленная фигура из ледового городка. Все шло отлично. Амдэ сам от себя не ожидал такой хитрости. Его отношения с газообразными веществами из труб складывались хорошо еще со времен Хеля.
Пока остатки морозного пара застилали пространство, он, точно первоклассный иллюзионист, скрылся в щели, ведущей в первое помещение завода. Пар рассеялся, а следопыта и след простыл. Дикси, может, и были тупее обычного человека, но одну извилину на троих имели, поэтому поняли, куда делась их добыча, и побежали обратно обходным путем.
Там их уже ждал Амдэ, вооружившийся двумя кусками своего ховерборда – твари зачем-то разломали транспорт пополам, но зато теперь его можно было использовать как оружие на две руки. Трое – именно столько дикси преследовало героического предка из племени до того, как сотни пересказов увеличили их число до четырех. Шансы спастись становились все более осязаемыми.
Следопыт понимал, что просто бежать от выносливых тварей бессмысленно. Больше десяти лет назад он в составе отряда уже удирал от дикси через леса, и ничем хорошим это не закончилось. Он прекрасно понимал нечеловеческий уровень силы и упертости гнойных созданий. Эти трое не заставили себя ждать и разом бросились на следопыта. Но они не знали принципа работы колес ховерборда и не придали должного значения двум доскам в руках Амдэ. Когда один из них получил смертельный удар особой электромагнитной силой, оставшиеся двое всерьез задумались: стоит ли рисковать жизнью ради этого сукина сына, даже не состоящего из нормального мяса? Они помнили, что детекторы определили его как овощ, а значит, они стремительно теряли к нему интерес – медленно пятились к выходу. На этом закончилась бойня, продлившаяся меньше минуты. А с момента прихода следопыта в сознание прошло не больше двух.
Убедившись, что двое оставшихся дикси уходят на восток, в сторону своих лагерей, Амдэ смог перевести дыхание. Теперь он снова почувствовал и головную боль, и слабость, и жар, и критическую усталость, но времени прохлаждаться не было. Во-первых, мутанты могли возвратиться с уже более многочисленным подкреплением, во-вторых, Деви находилась в опасности. Щедро выделив себе двадцать секунд на отдых, Амдэ осмотрел зал и нашел свой рюкзак. Мутанты не занимались собирательством хабара и торговлей, но на всякий случай приволокли сюда имущество жертвы. Но радость следопыта была недолгой – в рюкзаке почти не оказалось вещей. Оттуда пропала вода и остатки еды, не торчала из него и снайперская винтовка, рация для связи с Каспером тоже канула в Лету. Не оставалось ничего иного, кроме как взять пару консервов на выходе конвейерной ленты. Парень смутно догадывался, какое мясо перерабатывали на заводе его хозяева, но в крайнем случае, чтобы не умереть с голоду… даже думать об этом не хотелось. С другой стороны, ради выживания все средства хороши. Тем более там могло оказаться мясо волкогавов или берлогов, чем Рад не шутит. Веря в лучшее, Амдэ надел исхудалый рюкзак и побежал на юг. Его уникальное чутье подсказывало, что именно там следует искать люби… цель. Ключевую цель его миссии, безусловно.
Мысли о Деви вынудили его ненадолго забыть об усталости и голоде, просто толкали вперед, заставляя перебегать с одной груды развалин на другую. Пустошь ближе к Питу вновь обретала трехмерность, возвышаясь над гладью утоптанной временем плоскости. В такой ситуации от бинокля было мало толку, а звон в ушах – верный признак близости охотника за модулем – никак не хотел появляться. Амдэ никогда бы не подумал, что будет мечтать вновь услышать этот звон, причем даже больше, чем найти скорпиона, который тоже куда-то запропастился. Звереныш при желании мог бы выследить хозяина по запаху, но, видимо, у него были дела поважнее. Значит, Денди шел по следам Радиона и Деви. Следопыт снова и снова свистел, чтобы объединить с ним свои силы, – безрезультатно. Питомец не отзывался.
Вскоре Амдэ учуял жуткую вонь. До боли знакомый запах наполнил его легкие надеждой намного раньше, чем мозг успел прийти к осознанию происходящего. Это было не что иное, как выделения Денди. Такое амбре, гораздо ядренее химического оружия, могло исходить только от одной вещи. Вскоре следопыт нашел ее – маленький кусочек испражнений питомца.
– Денди, ты гений! – сказал сам себе Амдэ. – Ну давай, дружок, веди меня по следу!
Наступила ночь, и коварное северное сияние осталось в своем безумном запое, не вышло на сцену неба. Но, чтобы двигаться по запаху, свет и не нужен. Темнота даже помогала избежать рейдеров, укрывала следопыта багровым саваном самого прекрасного времени суток, которое наступает, как только спрячется солнце и скроется в пучине небесного водоворота закат, магический, но суровый, заставляющий мурашки ползти по спине, притягивающий к себе слишком много внимания. А когда закат укладывается за горизонтом, когда небо лишь слегка освещено белесой памятью времени об ушедшем дне, тогда и наступает умиротворение, тогда остаешься наедине со всеми своими фантазиями и устремлениями, горестями и надеждами. Именно уход заката, как последнего соглядатая над самой жизнью, открывает окно в мир волшебства, где все легко и прекрасно. Где непременно добьешься всего, чего только захочешь. Амдэ вдыхал полной грудью отравленный, но такой прекрасный ночной воздух. Если не наслаждаться столь чудесными моментами жизни, то зачем вообще жить? Весь смысл ведь только в ночи, освобождающей от тяжести дня, а остальная суета, вроде выживания, спасения планеты и поиска девушки, отходит на второй план. Все это хлопоты. Они не облегчают, а наоборот, делают рабом потребностей и желаний. Первые часы ночи, в свою очередь, протягивают руку помощи и поднимают вверх, в пространство бескрайней свободы над иллюзорным миром.
И даже дух скорпионьих какашек не может испортить такую идиллию.
Следопыт шел по оставленным Денди знакам, периодически теряя сознание от изнеможения. Пот утро, когда бесконечная чехарда света и тьмы возвестила о начале нового цикла мучительного кошмара, Амдэ остался один на один со своими антиканнибальскими принципами и нехотя шагнул в сторону относительной аморальности, куда его толкала жажда жизни. Он открыл консерву с мясного завода и скривился при виде хлипкого мяса подозрительной консистенции. Кусочки костей плавали в красноватой жидкости наравне с хрящами и сухожилиями. Оставалась надежда, что это может быть мясо животного, а не человека. Косвенным доказательством этого было то, что Амдэ не нашел на заводе чьих-то вещей, когда забирал свой рюкзак, значит, последнее время людей туда не приводили. Вероятность не стать каннибалом увеличилась, и он набросился на еду. Еще никогда кости и хрящи не вызывали у него такого удовольствия. Под конец трапезы он даже уловил знакомые нотки берложины, поджаренной на огне, – хотелось так думать.
Погоня за похищенной девушкой продолжалась. У Амдэ язык не поворачивался называть ее гиноидом или даже применять к ней широкое понятие «андроид». За полные ужаса и радости дни он прикипел к ней всей душой и ощущал ее едва ли не частью себя, второй половинкой. А теперь эту половинку похитили, словно всевышний кукловод специально забавлялся страданиями Амдэ. Хотя почему словно? Очевидно, это было именно так. Стоило сделать на шаткой дороге жизни шаг вперед, как этот обезумевший сценарист заставлял отступить на два назад. Все десять лет в Пустоши следопыт только и делал, что страдал, будто так было предначертано судьбой. Выбранной десять лет назад судьбой. Правильно ли он поступил с Ханом? Кто знает, кто знает. Некогда было рефлексировать на тему прошлого, требовалось спасать будущее.