ветить? При падении Амдэ потерял револьвер, однако у него еще оставался лазер. К несчастью для себя, он был просто уверен, что луч пролетит сквозь это чудовище, не причинив ему никакого вреда, но проверить свою догадку не мог – руки словно слились с кнутом и ни в коем случае не хотели тянуться к оружию. Утекая из собственного тела вместе с последними каплями своих сил, он ощущал себя этими руками, этим кнутом. Чем дальше уходила та последняя капля жизни, тем дальше удалялся и следопыт.
«Ну ладно. По крайней мере это будет честно по отношению к Хану», – блеснуло в оставшихся мыслях. Амдэ уже находился на полпути к своему пожирателю, но на секунду остановился. Его разум и дух замерли на середине кнута, в измерении полуживых.
«А вдруг это еще не конец»? – сотый раз в жизни подумал он. Но сотня – красивое круглое число, лишний повод закончить все здесь и сейчас.
Деви наконец-то спустилась с горы, бросилась к мужчинам и взвела курок револьвера, потерянного Амдэ во время их с Радионом падения. Она начала стрелять. Две пули из шести попали в охотника, проделав в нем еще две дыры, но все было тщетно. Радион развернул второй кнут и захлестнул его вокруг шеи девушки, повалил ее на масляный берег. Он потащил Деви к себе, чтобы та полностью ушла под воду. Она отчаянно сопротивлялась, но из работающего на электричестве андроида силы высасывались куда быстрее, чем из человека, она была почти идеальным проводником. Деви напоследок открыла рот, пытаясь что-то сказать следопыту, но не успела, лишь извела остатки воздуха. В следующую секунду пленка озера накрыла ее с головой, и на его темной поверхности всплыли ее парящие, как в невесомости, волосы, обесцвеченные вместе со всей остальной палитрой ночи. Она продолжала неуклюже брыкаться, и охотник наступил ей на спину. Не давая девушке подняться, он обратился к Амдэ:
– Ну ладно. Не хочешь так быстро умирать, полюбуйся, как умирает твоя ненаглядная.
Амдэ попытался прорычать что-то в ответ, но воздуха для этого не осталось. Зато он снова ощущал свои руки, как будто последний квант силы вернулся обратно.
– Видел бы ты, как она переживала, когда я рассказывал, как сдеру с тебя шкуру! Ха! Была сама не своя, изводилась при каждом упоминании о твоей смерти. Не могла с ней смириться, будто судьбу можно изменить. Такая верная сука, а что сделал ты? Хотел, образно выражаясь, снять с нее скальп и повесить рядом со скальпами остальных своих жертв? Гиноидный маньяк.
«Нет!» – напрягался Амдэ. Он не вымолвил ни слова и даже сведенное судорогами лицо никак не отреагировало, но мощный ментальный посыл докатился до Радиона.
– Да ладно, я же шучу. Мне велено доставить ее живой, поэтому просто помучаю на твоих глазах. Обещаю, как только ты сдохнешь, я вытащу ее из воды и поволоку дальше. Только теперь не пешком, а свяжу по рукам и ногам и потащу за байком, как бревно. Полимерный скелет должен выдержать, ну а кожа и личико… Что ж, об их доставке уговора не было. Согласись, так прекрасно уничтожать прекрасное. Тебе ли не знать, коллекционер душ гиноидов.
Последний квант энергии Амдэ вновь отделился от его тела и понесся по толще кнута прямо в руки своего угнетателя. Больше не было сомнений, что именно этот охотник за разумом довлел над следопытом все десять лет. Теперь Амдэ наблюдал за собой со стороны. Он увидел, как обессилившее тело качнулось вперед и с глухим шлепком упало в озеро. Теперь оба – и следопыт, и Деви – находились под толщей водянистого масла. Последние секунды отсчитывали конец ужасной истории.
Все эти годы Амдэ пытался забыть случившийся с Ханом кошмар, построил в себе целый мир психологических сдержек и противовесов, эдакую твердыню ментального порядка, а по факту – лабиринт с охраняющим его минотавром, который выбрался на свободу и пришел забрать душу создателя. Все эти годы жизнь казалась Амдэ безумной, и его сложно было в этом упрекнуть – Пустошь действительно заставляла сомневаться в своей нормальности любого попавшего в нее человека, но все было гораздо сложнее. Потеряв Хана, он потерял и себя. Спрятанные в самом центре ментального лабиринта истины, оставшись без монстра-охранника, наконец вышли на свет. На разрываемой дождем поверхности озера образовались пузырьки правды.
Все началось не в эту ночь, а около десяти лет назад, когда один человек, чтобы справиться с ужасом, подобным ужасу записи виртов, только не виртуальным, а реальным, пошел на самоуничтожение. Все ради выживания тела, если так можно сказать. Король умер, да здравствует король! Это избавляло от шлейфа неразрешимых проблем и очищало сознание. Разум снова смог жить, покуда минотавр охранял запертый в лабиринте кошмар прошлой жизни. Но призраки никуда не делись. Именно они, словно сирены, преследовали Амдэ все это время. Именно поэтому путешествие по Пустоши казалось ему безумием и частенько заставляло усомниться в собственной адекватности. Теперь стало понятно, что он опасался не зря. В таком состоянии многие вещи действительно могли привидеться. Для созданного обманом сознания вообще все окружающее могло оказаться обманом.
В конечном счете весь мир – иллюзия, начиная с цветов радуги, которых нет, и заканчивая временем, которого также не существует.
Настало время избавиться от оков. Минотавр достаточно долго был на свободе, чтобы хорошенько обо всем поразмыслить и смириться со своей участью. Участью не хуже, чем у миллиона оставшихся на планете людей. Амдэ сделал это, он выдержал испытание бегством, но теперь пришла пора возвращаться. Когда же это делать, если не перед смертью? Ничем не рискуешь, потому что рисковать уже нечем. Беспроигрышный вариант.
Он уперся руками в дно озера, глубина которого возле берега была около полуметра, оттолкнулся, и его голова поднялась над водой. Оставшиеся в кнуте силы начали возвращаться к хозяину. Радион не мог поверить своим глазам. При такой погоде он, разумеется, мало что видел, но ощутил, как приятное тепло от энергии жертвы перестало растекаться по телу. Он не знал, что сказать. В это время следопыт уже встал на колени, показавшись над водой выше пояса, крепко обхватил руками стянутый вокруг шеи кнут и немного ослабил его.
– Что? Я не понимаю! – недоумевал охотник. Он продолжал одной ногой удерживать Деви под водой, но благодаря медленному метаболизму гиноида у нее в запасе оставалось еще полчаса. Да и не она была главным действующим лицом.
Главное действующее лицо еще сильнее сжало кнут и дернуло его на себя. Адское устройство вылетело из рук Радиона, расчертив извилистый узор брызг на воде. Следопыт быстро подтянул к себе кнут и взял его за рукоять. Не давая противнику времени одуматься, он замахнулся и саданул его по толстой шее бывшего палача. Одной рукой охотник успел схватиться за хлесткое жало, чтобы избежать удушения, а второй потянулся к оружию. В залитой дождевым шумом темноте следопыт не разглядел этого движения и понял, что к чему, только когда револьвер произвел выстрел. Пуля попала ему в живот, но застряла в броне.
Всего лишь пуля… Когда идешь ва-банк перед собственной смертью, глупо размениваться по таким мелочам. Следопыт решил не обращать на нее внимания. Он дернул за кнут, и Радион выронил револьвер в попытке успеть схватиться свободной рукой за петлю, затянутую вокруг шеи. Теперь охотник и жертва поменялись местами.
– Как это возможно?! – процедил сквозь стиснутые зубы противник.
– Я сберег чутка сил в загашнике. – Следопыт заговорил впервые за целую вечность, в которую уместилось и дыхание смерти, и прикосновение к новой жизни. Испытав на собственной шкуре действие кнута, он теперь знал, как пользоваться жутким устройством. Масса покинувших его сил теперь медленно возвращалась обратно, а вместе с ними перетекала к Амдэ и вся жизненная энергия Радиона.
Высоко в тучах блеснули зарницы, и следопыт увидел парящие в масле волосы Деви. С пугающей самого себя злобой он дернул за кнут, и охотник вынужден был сделать шаг в его сторону – девушка теперь была свободна. Закрученный вокруг ее шеи кнут никто не держал, никто не ослаблял божественное создание. Она подняла голову и испуганно отползла назад. В первые секунды ей сложно было понять, кто где, она просто пыталась прийти в себя.
– Ты не мог этого сделать! – прохрипел Радион. – Я высосал тебя без остатка!
Следопыт зашелся раскатистым смехом, не человеческим и не животным, а возвышенным, ликующим, очищающим. Так раньше смеялись избавленные от бесов в церквях.
– Ты высосал Амдэ, – сказал он.
Оказывается, кнут мог черпать силы только из одного психического конструкта, даже если в человеке их было несколько. В тот момент, когда следопыт должен был умереть от нехватки сил, в его ослабленный разум вернулось давно похороненное и спрятанное от чужих глаз сознание, впервые за долгое время ставшее сильнее Амдэ. Спрятанное как раз для того, чтобы суметь пережить первые месяцы жестокого рабства, но застрявшее там на десять томительных лет.
Радион попытался что-то сказать, но воздух в его легких иссяк. Вся высосанная из следопыта воля уже вернулась обратно, и теперь через технологичное жало кнута в него перетекала сила охотника. Тот чах на глазах. Еще раньше, чем мозг отказал от нехватки воздуха, его сердце перестало генерировать электросигналы, и легкие остановились. Следопыт не желал ему такой смерти. Такой простой смерти.
Переродившийся взял у опешившей Деви свой револьвер и прострелил Радиону грудь. Удерживаемый кнутом, тот не погрузился в воду, поэтому следопыт выстрелил еще раз – прямо в лоб. Пуля разнесла череп, и мозги угнетателя, когда-то вселявшего в обитателей Пустоши страх, беспомощно разлетелись в ночи. На этом закончился жизненный путь сразу двоих.
– Прощай, Амдэ, – сказал следопыт.
Деви удивилась его словам:
– Почему ты обращаешься к себе как к другому человеку?
Следопыт так же удивленно посмотрел на нее.
– Потому что я и есть другой человек. Я все понял.
– Амдэ! – Она не знала, что и думать.
– Больше не называй меня так. Зови меня Хан.