Когда четверка спасителей человечества добралась до лестницы, началась тряска.
– Началось, – пояснил Каспер. – Скорее наверх.
– Это землетрясение? – сообразил следопыт.
– Да, и скоро здесь камня на камне не останется. А через пару недель… Даже думать об этом не хочу.
Служебная лестница для экстренной эвакуации из шахт вела не прямо наверх, а петляла и извивалась в пустом пространстве пещеры. На первый взгляд сложно было понять, зачем древние рабочие решили так усложнить себе жизнь, но Аваст объяснил:
– Раньше здесь были шахты. Лабиринт горных выработок из сотен штолен за пятьсот лет превратился в одну сплошную полость. Автодобытчики теперь орудуют на большой глубине, а лестница остается как память о лежавших здесь когда-то извилистых коридорах.
Поднявшись на тридцать метров, они вынуждены были пробежать еще пятьдесят прямо, потом повернуть, немного спуститься, еще раз повернуть, а уже потом подняться на очередной уровень. До выхода из пещеры по прямой было всего двести метров, но преодолевали их путники целые полчаса. Почти у самого свода они сошли с лестницы прямо к монорельсу, по которому выработка поднималась на божий свет. Аваст схватил стальной рукой одну из вагонеток и, удерживая ее, помог остальным усесться внутрь и последним запрыгнул в нее на ходу. Вагон продолжил свой путь. Все вокруг уже ощутимо тряслось. Некоторые вагонетки с рудой сходили с рельсов и опрокидывались. В них упирались другие и образовывали затор, как тромбы в умирающем организме.
– Держитесь крепче! – предупредил Аваст.
Их соседний с затором путь еще был свободен. Все четверо схватились за стенки вагончика, но это не помогло. Спустя сотню метров крутого подъема из-за высокого центра тяжести он опрокинулся на бок.
– Все целы?
– Вроде да.
– Быстрее наверх! Осталось совсем немного.
Ближе к выходу обширное пространство пещеры сужалось. Высокий чернеющий свод остался позади, и путники теперь бежали по боковому отростку шахты, через которую и шли все обменные процессы с поверхностью. Долгие объятия сырой земли закончились, и вокруг появились бетонные столбы фундамента перерабатывающего завода. По опустевшей железной дороге ехал поезд-восстановитель.
– Уходите с рельсов! – крикнул Каспер.
– Спасатель спешит на помощь? – догадалась Деви.
– После каждого землетрясения автономные машины восстанавливают инфраструктуру для непрерывной работы заводов, – объяснил Аваст.
– Только вот скоро уже нечего будет восстанавливать. За мной! – скомандовал доктор.
Они пробежали через покрытое облупившейся краской фойе завода и через массивные стальные двери вышли наружу. Защищенное от ядерных взрывов производство уцелело куда лучше среднестатистических фабрик Пустоши. Здесь даже обитали невосприимчивые к солнечным вспышкам ремонтные поезда, денно и нощно восстанавливающие пути вот уже лет пятьсот. Если бы каждая фабрика, соединенная рельсами с остальными, имела такие рельсоукладчики, разруха наступила бы позже. Автоматизированный предками мир не скатился бы в пропасть так быстро.
Прямо возле выхода из бывшего административного корпуса стоял ремонтный локомотив. На новеньких, блестевших под красным солнцем рельсах он выглядел как пришелец из будущего. Из потерянного навсегда будущего.
– Реквизировали транспорт, – указал на него Каспер. – Все уже погружено.
Накатил сильный толчок, и в стене завода образовалась трещина. Через нее мощной струей вылетело облако черной пыли. Завод плевался рудой, как измученный котелок, не желавший больше варить.
– Он пережил много землетрясений, но всему есть предел, – сказал Аваст.
Перед тем как подняться в локомотив, доктор взглянул на следопыта.
– Что ж, ты выполнил свою миссию и волен идти куда пожелаешь. Но если тебя действительно заботит спасение мира, я советую держаться нас.
– Я не брошу Деви. – Хан взял руку девушки и посмотрел ей в глаза. – Если ты с ними, я тоже.
– Я с ними, – тихо сказала она. – Каспер объяснил мне план.
– А не хотите просветить и меня?
– Не сейчас! – нервно ответил доктор. – Под нами большая полость, и, если завод обрушится, вся округа уйдет под землю. Поднимайтесь, скорее! – Он указал на лестницу в самом конце локомотива и пропустил вперед себя помощника.
Тот забрался на нее и подал руку начальнику, который двигался нарочито размеренно, несмотря на трясущуюся под ногами землю. Он словно знал точную минуту и даже секунду обрушения завода и конца света, поэтому спешил ровно настолько, насколько это было нужно. Вслед за ними в локомотив забрались Деви и Хан.
Транспорт медленно тронулся. В отличие от грузового вагона, места в локомотиве было немного – крохотная рубка управления и комната для отдыха за ней. Все остальное пространство занимал двигатель и угольное топливо. Несмотря на развитие электроники и энергетики, паровоз смотрелся очень естественно на руинах старого мира, где смогли выжить только самые грязные и топорные технологии. В их простоте заключалась их сила. Хан вспомнил свои мысли десятилетней давности, посетившие его во время бегства от армии каннибалов: «Первым гибнет лучшее, а гадость и нечистоты подобны сорнякам, растут где угодно, особенно в отравленной Пустоши». Перерабатывающий завод и угольный локомотив как раз были этими сорняками. Да и чего греха таить, одичавшие люди тоже были сорняками, причем самыми вредными, мешающими взрасти чему-то прекрасному, и только «Гамма-орден» старался обуздать их примитивную жажду уничтожения, направляя энергию в нужное русло. Хан начал проникаться идеями Каспера и мысленно шагнул на длинную и извилистую дорожку принятия его правоты. Путь этот долгий, но первые зерна посеяны, и теперь остается лишь ждать, пока они взойдут и окрасят серую почву недоверия в зеленый цвет веры.
Комната машиниста ломилась от коробок с едой, инструментами и медикаментами. После того как все четверо забрались в локомотив, свободное место в нем закончилось. Вот почему в подземном убежище остались припасы – доктор знал, что все сюда не поместится.
На одной из коробок следопыт увидел свой плащ.
– Мы не знали, успеешь ли ты выйти из комы, – сказал Каспер. – Решили, что такому добру нечего пропадать под землей. Несомненно, он твой, забирай.
Хан недоверчиво надел его. Под плащом оказался и лазер, который тоже быстро занял свое место в кобуре возле щиколотки. Локомотив тем временем продвигался по заросшей мусором железной дороге.
– Не хочу показаться неблагодарным, но вы держали меня в столь опасном месте? – спросил Хан.
– Там был единственный пункт медицинской помощи. Как ты успел заметить, остальные наши убежища – просто комнаты с припасами и компьютерами. Они не годятся для впавшего в кому странника. Для этого существует только один перевалочный пункт…
Не успел Каспер договорить, как завод позади издал громкий металлический вопль, словно кто-то разрывал этого исполина изнутри. Пространство за локомотивом заволокло пылью и каменной крошкой, как от ядерного взрыва, а через рельсы и колеса передалась колоссальная вибрация от обрушения. Целая рукотворная гора железобетона ушла под землю, в собственноручно созданную пустоту. Завод будто знал, что рано или поздно погибнет, поэтому заранее вырыл себе эту титаническую могилу.
– …Существовал, – поправил себя Каспер и ускорил локомотив, чтобы быстрее убраться из опасного места. – Еще одним перевалочным пунктом меньше. История планеты движется к своему логическому концу. Но не смотри на меня так злобно. Разумеется, мы бы взяли тебя, беспамятного, с собой. Только вот без специальных приборов ты бы уже никогда не вышел из комы.
– Когда я очнулся, возле меня была только капельница, – возразил Хан.
– А ты не помнишь? – задумался доктор. Аваст что-то шепнул ему на ухо. – Ах да, первое время после пробуждения ты бредил, и нам пришлось поставить тебе успокаивающую капельницу. Ты уже вышел из комы, поэтому Аваст упаковал и поднял медицинские приборы наверх… Только вот места в локомотиве им не нашлось, к сожалению…
– Ты был молодцом, – вмешалась в разговор Деви. Все это время она стояла вплотную к Хану – в крохотной рубке все четверо так стояли. Негде было даже присесть. – Мало кто способен пережить укус светящейся псины. Да еще и протянуть с отравлением почти месяц.
– Кстати, насчет отравления, – перебил ее Каспер. – Не уверен, знаешь ли ты, но единственным антидотом от этого яда служит…
– Тучелист, – в один голос с ним сказал Хан. – Вы скормили мне мое собственное растение? Зря я оставил его у бармена.
– Иного лекарства не было. Лучше ты, чем оно.
– Хорошо. Из нас двоих вы спасли того, кого надо, – кивнул следопыт.
И без того теснившихся путников еще больше сблизил новый толчок, пустивший по Пустоши рябь, словно она была жидкой. Сквозь лобовое стекло было видно, как с правого бока к ним несется волна вздымающейся земли, поднимая в воздух вековые сосны, выворачивая их с корнем. Пролесок ощетинился, будто живой организм, в страхе от приближающегося мусорного цунами. Была в этих грунтовых волнах на окраине Пустоши и сохранившаяся с древности земля, но в основном мусор, спрессованный временем, все такой же пагубный для всего живого. Теперь он не отравлял природу своим присутствием, а убивал ее чисто физически, разрывая пространство в клочья, как верный слуга преисподней, повинуясь закону силы.
Всех четверых бросило в противоположную от ударной волны сторону рубки. Многотонный локомотив, не сбавляя скорости, наклонился влево, и его правые колеса оторвались от рельсов, что оказалось весьма удачно – именно ближняя к эпицентру землетрясения сторона путей разошлась первой. Железнодорожное полотно начало трещать от поперечного напряжения. Ржавые болты с громкими хлопками разлетались в стороны, словно поджаренный попкорн, шпалы шли гармошкой. Взрывная волна земляной зыби ударила справа и, гонимая мощной силой, понеслась дальше, с другой стороны от локомотива, постепенно теряя запал. Деревья слева от дороги подпрыгнули и вернулись обратно в насиженные места, лишь слегка обнажив корни. Они устоял