Но поздно, поздно! Ведь от такой лозы
Так трудно зреет грузная кисть, склонясь.
Боюсь, до времени нарядный
Твой виноград оборвут незрелым.
Где те, кто прежде здесь пребывал в трудах?
Ушли. Не гнать бы от виноградников
Их прочь. Бывалый виноградарь
С поля двойной урожай снимает.
(Перевод Я.Голосовкера)
О лидийцах и Питтаке
Зевс, в лихие дни неудач лидийцы
Нам две тысячи золотых давали,
Только бы войти мы смогли всей силой
В город священный.
Благ от нас они не видали.
Толком Не узнали нас. Насулила много
Хитрая лиса, улизнуть лелея
Втайне надежду.
(Перевод Я.Голосовкера)
«От пределов земли…»
От пределов земли
Меч ты принес домой;
Рукоять на мече
Кости слоновой,
Вся в оправе златой.
Знать, вавилонянам
Воин пришлый служил
Доблестью эллинской!
Ставкой — жизнь. Чья возьмет?
И великана ты
Из царевых убил,
Единоборствуя,
Чей единый был дрот
Мерою в пять локтей.
(Перевод Вяч. Иванова)
«Моим поведай…»
Моим поведай: сам уцелел Алкей,
Доспехи ж взяты. Ворог аттический,
Кичась, повесил мой заветный
Щит в терему совоокой Девы[16].
(Перевод Вяч. Иванова)
Другу Меланиппу
Пей же, пей, Меланипп,
До забвения пей со мной.
Если рок в Ахеронт,
В эту грустную мглу, меня
Окунул, — что мечтать,
Будто к солнцу вернемся вновь!
Полно, так высоко
Заноситься умом не нам.
И Сизиф возомнил
Превзойти здравый толк людской:
Смерть надменно смирить.
Но принудил бахвала рок.
Хоть и был царь хитер,
Безвозвратно, покорно вновь
Переплыть Ахеронт.
И придумал ему Кронид
Небывалую казнь,
Неизбывный Сизифов труд,
Там, под черной землей.
Не горюй же о смерти, друг.
Ты же ропщешь, — к чему?
Плачь не плачь — неминуем путь.
Нам без жалоб терпеть
Подобает утрату. Пусть
Свирепеет буран
И безумствует север. Мы
Будем пить и хмелеть:
Нам лекарство от зол — вино.
(Перевод Я.Голосовкера)
Зима
Дождит отец Зевс с неба ненастного,
И ветер дует стужею севера,
И стынут струйки дождевые,
И замерзают ручьи под вьюгой.
Как быть зимой нам?
Слушай: огонь зажги,
Да не жалея в кубки глубокие
Лей хмель отрадный, да теплее
По уши в мягкую шерсть укройся…
(Перевод Вяч. Иванова)
«К чему раздумьем сердце мрачить…»
К чему раздумьем сердце мрачить, друзья?
Предотвратим ли думой грядущее?
Вино — из всех лекарств лекарство
Против унынья. Напьемся ж пьяны!
(Перевод Вяч. Иванова)
«Будем пить!..»
Будем пить! И елей
Время зажечь:
Зимний недолог день.
Расписные на стол,
Милый, поставь
Чаши глубокие!
Хмель в них лей — не жалей!
Дал нам вино
Добрый Семелин сын
Думы в кубках топить…
По два налей
Полные каждому!
Благо было б начать:
Выпить один —
И за другим черед.
(Перевод Вяч. Иванова)
Лето
Пекла летнего жар
Тяжек и лют;
Жаждет, горит земля.
Не цикада — певец!
Ей нипочем
Этот палящий зной:
Все звенит да звенит
В чаще ветвей
Стрекотом жестких крыл.
Все гремит, — а в лугах
Злою звездой
Никнет сожженный цвет.
Вот пора: помирай!
Бесятся псы,
Женщины бесятся.
Муж — без сил: иссушил
Чресла и мозг
Пламенный Сириус.
(Перевод Вяч. Иванова)
«Черплем из кубков мы…»
Черплем из кубков мы
Негу медвяную,
С негой медвяною
В сердце вселяются
Ярого бешенства
Оводы острые.
(Перевод Вяч. Иванова)
«Мнится: все бы нам пить да пить!..»
Мнится: все бы нам пить да пить!
Сладко в голову бьет вино, —
А там — хоть плачь!
Тяжким облаком ляжет хмель.
В мыслях — чад, на душе — тоска.
Себя коришь,
Сожалеешь невесть о чем,
И веселый не весел зов:
«Ну пей же! Пей!»
(Перевод Вяч. Иванова)
«Из душистых трав и цветов пахучих…»
Из душистых трав и цветов пахучих
Ожерелием окружите шею
И на грудь струей благовонной лейте
Сладкое мирро!
(Перевод Вяч. Иванова)
«Позовите мне, други…»
Позовите мне, други,
Приятного сердцу Менона!
Без него же невесело мне
На попойке веселой.
(Перевод Вяч. Иванова)
«На седую главу…»
На седую главу —
Буйная бед
Мало ль изведала? —
Лей мне мирро! На грудь,
В космах седых,
Лей благовонное!
(Перевод Вяч. Иванова)
«Помнят в Спарте Аристодема…»
Помнят в Спарте Аристодема[18]
Крылатое слово; в силе слово то.
Царь сказал: «Человек — богатство».
Нет бедному славы, чести — нищему.
(Перевод Вяч. Иванова)
«…общий лесбияне…»
…общий лесбияне
Большой земли участок отрезали,
Красивый для богов бессмертных,
Всюду на нем алтари расставив.
Отца богов призвав милосердного,
Затем почтенную эолийскую
Богиню-мать, всего начало,
Третьим — Диониса-Сыроядца.
Призвавши также бога Кемелия[19] …
Так ныне дружелюбно склоните слух
К заклятьям нашим: от страданий
Тяжких в изгнании нас спасите.
На сына ж Гирра впредь да обрушится
Эриний злоба: мы все клялись тогда,
Заклав овец, что не изменим
В веки веков нашей крепкой дружбе:
Но иль погибнем, землей закутавшись,
От рук всех тех, кто правил страной тогда,
Иль, их сразивши, от страданий
Тяжких народ наконец избавим.
А он, пузатый, не побеседовал
С душой своей, но без колебания,
Поправ ногами нагло клятвы,
Жрет нашу родину, нам же…
(Перевод С. Лурье)
К Эроту
Всех сил бессмертных юный от бог страшней,
Кого — богиня в легких сандалиях —
От златокудрого Зефира Радуга нам родила, Ирида.[20]
(Перевод Вяч. Иванова)
К Сапфо
Сапфо фиалкокудрая, чистая,
С улыбкой нежной! Очень мне хочется
Сказать тебе кой-что тихонько,
Только не смею: мне стыд мешает.
(Перевод В.Вересаева)
Признание поэтессе Сапфо
Алкей и Сапфо. Изображение на древнегреческой вазе
В венке из фиалок, святая Сапфо!
О ты, чья улыбка так сладко играет!
Хотел бы сказать тебе слово одно,
Да стыд говорить мне мешает.
(Перевод С.И. Радцига)
«Но — злейший недуг»
Но — злейший недуг — голову выше всех
Гребней подъемля, новый чернеет вал,
Беду суля и труд великий,
Прежде чем в гавань корабль войдет.
(Перевод Вяч. Иванова)