Тряпье оказалось черным облегающим трико, легким, но плотным. Реми торопливо скинул сорочку и облачился в него. Обулся в мягкие войлочные тапочки. Нижнюю часть лица до самых глаз прикрыл эластичной маской. Длинные волнистые волосы скрутил в тугой узел на затылке, надвинул плотный капюшон. Белели только изящные кисти, но и они вскоре скрылись под бархатными перчатками, тоже непроницаемо-черными. Юноша осторожно открыл окно, тихо выбрался во внутренний дворик и растворился в ночи.
Дворец располагался в самом центре столицы и занимал огромную площадь. В Этуайе считалось, что здания в несколько этажей – для безродных. Истинные аристократы, которым принадлежали обширные земельные наделы, строили одноэтажные усадьбы. Самым высоким зданием считалась башня нищих, возвышающаяся неподалеку от дворца. Ее надо было бы снести, ведь нищих в Этуайе давно не водилось, но каждый новый монарх решал сохранить эту башню как напоминание будущим поколениям.
Королевская резиденция превосходила любую усадьбу и роскошью, и размерами. Подобный размах объяснялся тем, что, помимо представителей правящей династии, там же поколениями жили прислуга и стража со своими семьями.
Завел такой порядок один из дальних предков Реми, Фейр Мятежный, – завзятый игрок и кутила, но человек слова. Азартный и горячий, он нередко проигрывал пари, но всегда исполнял обещанное, даже если это было что-нибудь глупое или вовсе абсурдное. Его личный шерьер, а заодно товарищ по оружию и лучший друг, следовал за своим королем повсюду и всякий раз доставлял его с попойки целым и невредимым, как бы сильно тот ни напился. Однажды между ними разгорелся спор, предмет которого затерялся в веках. Зато условие осталось в истории: в случае проигрыша Фейр обязался пьянствовать только в стенах дворца и позволить шерьеру занять соседние покои. Так оно и получилось, что не просто сослужило ему добрую службу, а спасло жизнь.
Заговорщики из соседнего государства задумали избавиться от Фейра, подмешав редкий яд в бутыль «Звездного мальчика», любимого вина короля. Поняв, что монарх больше не появится ни в одном трактире, убийцы решились на отчаянный шаг. Они дождались момента, когда правитель устроит пирушку, и отравили всю партию «Звездного мальчика», предназначенную для отправки во дворец.
В разгар празднества Фейр велел нести вино. И когда его хрустальный кубок наполнили, верный шерьер заметил, что оттенок напитка несколько отличается от обычного. «Позвольте мне попробовать вино, прежде чем кубок коснется ваших уст», – предложил он. Фейр рассмеялся и принялся подтрунивать над подданным. Но тот, не поддержав шутки, продолжал настаивать на своем, и король наконец сдался. Едва сделав глоток, шерьер побледнел, пошатнулся и начал заваливаться набок. Кожа его покрылась нездоровыми синеватыми пятнами, ноги подогнулись. Он потерял сознание и не рухнул на пол лишь оттого, что стоявший ближе всех король успел его подхватить. Улыбка сползла с лица Фейра. Он приказал немедленно привести лучших лекарей. По счастью, один из них, старый и опытный, как раз был во дворце. Он явился еще днем по приказу королевы и привел с собой сына, которому собирался передать дела. Яд оказался незнаком старику, он лишь развел руками и сказал, что парню осталось жить не более получаса.
Фейр разгневался и пригрозил казнить шарлатана. Склонившись к шерьеру, он оплакивал доброго товарища и раскаивался в своей глупости. Он громко рыдал и причитал, умоляя того открыть глаза, обещал исполнить любое желание. Даже сгоряча поклялся, что всем слугам вместе с их семьями позволит жить во дворце. Однако шерьер лишь хрипел и корчился на полу, испытывая адские мучения. Вдруг сквозь слезы король увидел, как к горлу несчастного потянулась чья-то рука.
Это был сын лекаря. Он ощупал шею отравленного, приложил ухо к груди, оттянул веки, заглянул в рот и вынес вердикт: хоть яд и страшный, но средство от него есть. Обучаясь недавно в соседней стране, он сталкивался с подобными случаями и дальновидно прихватил с собой пару флаконов противоядия. Молодой лекарь приподнял голову шерьера и влил содержимое одной из склянок в его раскрытый рот, заставив проглотить все до последней капли. Не прошло и минуты, как судороги прекратились, дыхание больного выровнялось, а вскоре и синюшные пятна исчезли.
Отравителей нашли и казнили. Лекарей же щедро наградили и предложили каждому место во дворце. Король, познавший цену верности и предательства, сдержал обещание. Отныне и впредь все преданные ему слуги и придворные селились в его резиденции.
Служить при дворе было огромной честью. Случайные люди туда не попадали, чаще всего должности передавали по наследству. Если же и нанимали новичка со стороны, то исключительно по рекомендации. Однако и тогда его строжайше допрашивали и многократно проверяли. Отношения между всеми, кто жил во дворце, были тесными, почти семейными. Королевские стражники выделялись среди прочих: их комнаты располагались в непосредственной близости от монарших покоев. Главой стражи по традиции становился потомок того самого верного шерьера. Приближалось время Микеля занять эту должность, именно поэтому его разместили в одной из комнат, прилегающих к спальне Реми.
Реми довольно огляделся. Охрана была выставлена по периметру, двор пустовал. Он сам ввел это правило, чтобы ничто не мешало его ночным приключениям. Сейчас, в середине июля, ночь не баловала прохладой. Неудивительно, что Микель распахнул обе рамы. Король забрался на раскидистый каштан и по ветке подобрался к окну, стараясь разглядеть нового жильца.
Комната выглядела запущенной. Здесь даже гардины не удосужились повесить. Видимо, не успели: приезд Микеля стал сюрпризом не только для короля. Зато благодаря нерасторопности все было как на ладони: и портрет самого Реми в парадном мундире со звездами и бабочками, который совершенно не вписывался в скромный интерьер, и письменный стол под ним, и придвинутая к окну узкая кровать.
На постели дисциплинированно вытянулся Микель. Похоже, он и спит по уставу, усмехнулся про себя Реми. Казалось, задача предстояла легче легкого. Уверенный в себе как никогда, король неслышно юркнул в комнату и прошелся туда-сюда, подмечая каждую мелочь. Аккуратно сложенная одежда покоилась на стуле. На резной тумбе лежали карманные часы, несколько слегка помятых писем, крошечный пузырек с зеленоватой жидкостью и вычурный серебряный гребень для волос, инкрустированный синими камнями и выглядящий слишком уж роскошно для военного, воспитанного в строгости и аскетизме. Занятно, но все не то, не то… Реми повернулся к спящему и осторожно приподнял край покрывала. Удача! По обнаженной шее юного шерьера по-прежнему змеилась цепочка. И ключ висел на ней.
Реми оттачивал ловкость годами, а потому без колебаний потянулся к желанной вещице. Близость цели ослепляла, и он допустил роковую ошибку. Когда король понял, что Микель лежит с открытыми глазами и смотрит на него, было уже поздно. Пальцы сомкнулись на его запястье, не позволяя вырваться.
– Ты кто? И что тебе нужно в моей спальне?
Реми не удостоил его ответом. Вместо этого он, не церемонясь, размахнулся свободной рукой и влепил Микелю пощечину. Тот дернулся, но хватку не ослабил. Тогда король с силой оттолкнулся от стены, высвободился и резко прыгнул – по его расчетам, прямо на грудную клетку шерьера. Но тот продемонстрировал отменную реакцию, а заодно и способность принимать верные решения в ситуации, выходящей за рамки нормальности и предсказуемости. Микель ощерился, на его лице появилось выражение хищного азарта.
– Пеняй на себя, поганец, – процедил он.
Реми нанес молниеносный удар ногой, метя в голову, – и угодил в ловушку. Противник схватил его за щиколотку, дернул на себя, и король повалился на постель, как куль с мукой. Микель навис над ним в мгновение ока, завел его руки за спину и придавил.
– Нравится? – ехидно спросил он.
Реми запаниковал: в пылу драки из-под капюшона выбилось несколько тонких золотистых прядей. Все еще надеясь сбежать, не выдав себя, он попытался пнуть обидчика коленом в пах. Микель разгадал замысел незваного гостя и одним решительным движением пресек его жалкие потуги, прижав ноги Реми к кровати всем своим весом.
Шерьер победно улыбнулся. В свете луны его силуэт четко вырисовывался на фоне окна. Реми почудился запах мандарина, невесть откуда взявшийся и совершенно неуместный.
– Что ж, посмотрим, кто тут у нас. – Удерживая кисти Реми в кулаке, Микель сорвал с него капюшон и маску – и обомлел.
Искаженные от дикой ярости тонкие черты. Рассыпавшиеся локоны. Прозрачно-льдистые глаза, полные презрения. Узнавание болезненно, колко отозвалось внутри.
– Лапы убери, – огрызнулся Реми. – Я твой король!
Хватка тут же ослабла.
Реми оттолкнул ошарашенного парня и сел, растирая ушибленные места. Микель примостился на краю кровати, опустив ноги на пол.
– Так что вашему величеству понадобилось в моей спальне посреди ночи? – спросил он, придя в себя. – Неужели я настолько задел вашу гордость? Хотели меня придушить?
Реми посмотрел на него свысока, убирая под капюшон волосы, скрученные в жгут.
– Пф. Не пори чушь, медвежатина.
– О, значит, все наоборот? Вы решили выказать мне дружеское расположение?
Реми задохнулся от возмущения и оскорбленно ткнул пальцем в Микеля:
– Да чтоб тебе… мне… Да я просто хотел стащить этот кл…
– Ключ? – Микель посмотрел на предмет, мирно покоящийся на груди, провел по нему пальцами. – Этот, что ли? Зачем он вам?
– Да засунь ты его себе в… – Реми заметил добродушный настрой Микеля и осекся. – Тц… Неважно.
Шерьер обаятельно улыбнулся и уставился на короля с таким искренним интересом, что тот поежился. Почти одиннадцать лет Реми развлекался, совершая ночные вылазки, и его никто ни разу не заметил. В своем глухом костюме он полностью терялся во тьме, становился ее частью. И вот его не то что увидели – поймали за руку! В этом дурацком трико в обтяжку он весь был как на ладони. А проклятый выскочка пялился на него безо всякого стеснения и, наверное, про себя покатывался со смеху.