– Можно присесть?
Девушка сглотнула и запахнула плащ.
– Садитесь!
Зверев достал из кармана платок и протянул его собеседнице.
– Спасибо. – Анечка вытерла лицо и вернула платок мужчине. – Зачем вы вышли без шапки, вы же простудитесь?
Зверев улыбнулся:
– Ничего страшного, я закаленный.
– Тоже мне, скажете! Впрочем, это ваше дело. Хотите болеть – болейте!
Зверев улыбнулся, отметив про себя, что впервые видит эту девчонку такой возмущенной.
– А еще вы напрасно так много курите, – назидательно продолжала Анечка. – Это же очень вредно. Поэтому у вас и голова постоянно болит.
– Что есть, то есть, но бросать уже, видимо, поздно. Хотите, не буду курить при вас?
Зверев бросил папиросу в урну, Анечка попыталась улыбнуться:
– А вы галантный!
Зверев подавил улыбку. «Бывает, конечно, но далеко не всегда», – подумал Павел Васильевич и добавил уже вслух:
– А ваш приятель, про которого нам поведала Агата, разве не такой? Не галантный?
Девушка сперва сдвинула брови, но вслед за этим вдруг улыбнулась:
– Он хороший… Только давайте не будем о нем.
– Почему же? Я понимаю, что это не мое дело, но, если вы действительно познакомились с молодым человеком, чего же делать из этого тайну. Все девушки вашего возраста встречаются с парнями, влюбляются, а потом даже выходят замуж и рожают детей. Зачем же такое скрывать?
– Вы тоже надо мной смеетесь?
– Ничего подобного!
– Знаете, когда я приехала сюда и познакомилась с Агатой, она показалась мне замечательной. Первые несколько дней она вела себя вполне пристойно, но с каждым днем менялась и, уж поверьте, в худшую сторону. В первые дни она расспрашивала меня, кто и откуда, а я без стеснения рассказывала о себе. Я рассказала ей, что была необщительной в школе, не встречалась с парнями ни в школе, ни даже после того, когда я пошла работать на завод. Она казалась такой красивой и милой, что я доверила ей многие свои самые сокровенные тайны. Тогда я еще не знала, для чего все это. Через несколько дней такого нашего тесного общения Агата вдруг переменилась. Начались шутки насчет моей внешности, одежды и прочее. Еще она стала надсмехаться над тем, что я много читаю. Наверное, вы обратили внимание, что чтение книг для меня очень много значит, но Агату это теперь почему-то стало смешить. Я так устала от нее, что больше так не могу. До конца моего пребывания здесь осталось еще две недели, но чувствую, что мне придется уехать раньше…
Зверев покачал головой.
– Перестаньте! Я сегодня же поговорю с главврачом Старостиным, и вам найдут другую комнату. Я оказал Старостину услугу, так что думаю, что он мне не откажет…
– Услугу?
– Вот именно! Видите ли, уборщик Стас Гулько очень дорог Старостину, а я сумел убедить капитана Зубкова, это главный местный оперативник, который расследует убийство супругов Глуховых, что Стасик не виноват…
– А как вы это сделали? Это же как в детективах. Расскажите…
Зверев с подробностями изложил свою версию, а также поделился тем, что не особо верит в то, что и на этот раз Зубков арестовал настоящего убийцу. Анечка слушала по-детски, чуть ли не с открытым ртом, местами уточняла детали, по-детски хихикала над поступками Зубкова. Слезы на ее глазах высохли, потом поднялась и прижала свою книжку к груди.
– Все это очень интересно, но я, пожалуй, пойду. Думаю, что все-таки уеду. Агата все равно не даст мне покоя.
– А как же ваш новый друг? Неужели вы так спешите с ним расстаться?
Анечка вздрогнула и села на лавку.
– Все равно нам с ним придется расстаться. Я, конечно, надеюсь, что мы будем писать друг другу, впрочем… Скажите, вы и в самом деле хотите мне помочь?
Девушка выглядела так по-детски строго, что Зверев с трудом сдержал улыбку.
– Конечно, хочу помочь! Сделаю все, что в моих силах!
Анечка оживленно защебетала:
– Видите ли, в чем дело! Мой друг, раз уж о нем все равно зашла речь, на днях пригласил меня в автобусный тур в горы. Он местный и уверяет, что это очень интересный тур. Как вам, наверно, уже сообщила Агата, я не особо люблю экскурсии, но, поскольку меня пригласили, я просто обязана поехать.
– Так что же вам мешает?
– Видите ли в чем дело: когда мой знакомый вручил мне билеты и мы договорились поехать в это путешествие, я допустила оплошность. Агата куда-то собралась, а я выложила билеты на стол и пошла в душ. Однако вышло так, что Агата забыла свою пудреницу и внезапно за ней вернулась. Увидев два билета на столе, она на меня насела и устроила мне настоящий допрос. Она сразу же заявила, что ей понятно, с кем и куда я еду. После этого она сказала, что, возможно, тоже купит билет на этот тур, чтобы поглазеть на моего нового друга. Вы меня понимаете?
– Понимаю? Простите, нет!
– Да как же так? Вы же такой умный! Теперь, когда Агата поедет с нами, она просто не даст нам покоя. Поездка превратится в настоящий кошмар, поэтому я буду вынуждена просить своего друга не ездить со мной.
– То есть вы не поедете?
– Нет! Я поеду…
– С другом?
– Да нет же! Его я попрошу не ехать, а сама поеду, но при одном условии.
– Каком же?
Анечка снова улыбнулась, причем в ее улыбке Зверев увидел легкое кокетство:
– При условии, что вы поедете со мной и будете охранять меня от Агаты! Вы согласны?
Зверев рассмеялся и галантно поклонился.
– Разумеется!
Анечка захлопала в ладоши, обняла Зверева за плечи и, пригнувшись, поцеловала в щеку.
Глава вторая
Красно-желтый сто пятьдесят четвертый «ЗИС» ехал довольно быстро, слегка покачиваясь на ухабах. Водитель, молодой кавказец, то и дело поправлял кепку, постоянно сползавшую ему на лоб, и при этом что-то напевал себе под нос и ругал местами обледеневшую дорогу. Экскурсовод, средних лет брюнет в сером берете и в очках, рассказывал пассажирам автобуса древнюю легенду о каком-то гордом царьке, обитавшем некогда в этих местах, и его сыне, храбром джигите, полюбившем девушку из бедной семьи.
Они сидели в самом конце салона. Зверев клевал носом, Анечка Ткачева, сидевшая слева от него, смотрела в окно, и тоже, явно не слушая экскурсовода, думала о чем-то о своем. «Интересно, о чем она сейчас думает, – размышлял Зверев, – а точнее, о ком? Наверняка мучится из-за того, что именно я, а не тот парень, о котором так много болтала Агата, сидит теперь рядом с ней. Может, стоит спросить? Или обидится?» Зверев тут же отругал себя за подобное желание. Какая ему разница, о чем думает эта девочка, не будет же он вести себя так же, как эта фанфаронистая краля Агата.
В отличие от Зверева и Анечки, Агата Ступоневич, которая и в самом деле приобрела билеты на данный тур, сидела неподалеку от водителя, слушала рассказы знатока местного фольклора с интересом и не только. Облаченная в бежевый тренч-макинтош и зеленое кепи, Агата постоянно задавала вопросы очкастому гиду, что-то комментировала и заразительно смеялась. Она разговаривала так громко, что водитель-усач, услышав звонкие реплики сидящей за ним красотки, то и дело, не прекращая напевать и браниться, оборачивался назад и сочно цокал языком. Агату явно удивило то, что вместо ожидаемого нового приятеля своей соседки по комнате она увидела Зверева, однако не подала виду, что смущена, и изо всех сил старалась быть естественной и беспечной.
Обогнув скалистый утес, автобус свернул в сторону лесистого ущелья и, проехав по нему с пару километров, вдруг резко свернул. Просочившись сквозь брешь в скале, «ЗИС» «рыкнул» стареньким движком и устремился к вершине.
Когда очкастый экскурсовод закончил историю о храбром джигите и его возлюбленной, он в очередной раз выслушал яркий, полный восхищения монолог Агаты, после чего стал рассказывать о подвигах местных партизан и героическом освобождении Минвод от фашистов. Когда автобус остановился, туристы высыпали из него и разошлись кто куда. Зверев покинул салон последним, отошел в сторонку и полез за папиросами. Очкастый гид снова взял слово и предложил всем следовать за ним. Покинув ровную площадку, все двинулись гуськом по узкой тропинке вдоль склона и стали взбираться по ней.
Увидев, что Анечка Ткачева оживленно беседует с какой-то старушкой в вязаной шапке из красного мохера, Зверев улыбнулся. Анечка, как обычно, держала в руках какую-то книжку, что-то объясняла старушке в красной шапке и казалась довольной. Зверев посмотрел на Агату. Та была, как всегда, в авангарде, оживленно беседовала с очкастым экскурсоводом. Анечку и Зверева Агата явно игнорировала.
Когда они прошли пару километров, то очутились на вершине склона и вышли на ровное плато, усеянное густо росшими корявыми сосенками и елями. Ветер усилился, Зверев огляделся. Анечка куда-то исчезла, Агата тоже пропала из виду. Да и прочие тоже разбрелись. Зверев вдруг почувствовал слабость и снова закурил. Очкастый гид в берете подошел к Звереву и поинтересовался у майора о впечатлениях о поездке в горы.
– Все очень хорошо! Красивые места, чистый воздух, даже голова слегка закружилась, – усмехнулся Павел Васильевич и коснулся пальцами виска.
Довольный услышанным, очкастый торжественно объявил:
– Ну, если так, то пора возвращаться. Попробую собрать ваших попутчиков, а то все, в отличие от вас и еще ряда товарищей, разбрелись кто куда. Здесь, в общем-то, безопасно, но мало ли что… Многие же любят рисковать, у меня был случай, когда экскурсант, пытаясь сфотографировать, едва ли не рухнул вон с той скалы. Очкастый указал рукой на удаленный утес, находящийся метрах в ста от него. Зверев посмотрел туда, куда указал очкастый гид, и двинулся вслед за ним.
По дороге Зверев оступился и едва не упал. Успев ухватиться за дерево, Павел Васильевич ободрал руку и оторвал хлястик на рукаве плаща. Он выругался и снова пошел по тропинке. Вокруг слышались голоса, Зверев озирался, но Анны он так и не увидел. Куда же она подевалась? «Надеюсь, Агата, которую я тоже потерял из виду, до Анечки не добралась, а то снова что-нибудь учудит», – подумал он.