– А что, если ранить не хотели просто мою любовь? Что, если у Дармона с Изабеллой связь? И они решили меня устранить, медленно отравляя каким-нибудь токсичным производным С-24? Это полностью объяснило бы мои приступы бреда. А им оставалось бы только дождаться, чтобы меня упекли в психушку…
Карлен ответил не сразу. Нахмурившись, он снова зашагал по двору. Поль пошел за ним следом.
– Я ждал этого,– сказал Карлен.– Но у вас это прогрессирует быстрее, чем я мог предположить.
– То есть?
– Классический механизм, который вам, впрочем, хорошо известен: попытка объяснить свои трудности вмешательством чужой злой воли. Отправная точка большинства случаев паранойи.
Теперь остановился уже Поль.
– Так вы считаете меня параноиком? – с горечью спросил он.
– Никем я вас не считаю. Я напоминаю вам некоторые простые психогенные механизмы и советую над ними поразмыслить.
– Так, значит, все существует только в моем воспаленном мозгу? Дармон и Изабелла невинны, как новорожденные младенцы? Короче говоря, вы на их стороне?
Карлен устало покачал головой.
– Вам бы следовало съездить куда-нибудь отдохнуть, старина. Зарождающаяся у вас мания преследования гораздо опасней, чем бредовые видения. Вы не обидитесь на меня, если я продолжу осмотр больных?
Поль остался стоять как вкопанный посреди двора. Он смотрел вслед Карлену, удалявшемуся широким шагом.
Потом и он тронулся с места, медленно и неуверенно. Лицо его выражало тревогу.
Был уже поздний вечер. Лаборатория опустела. Поль и Изабелла остались одни в большом зале, под ярким белым светом. Где-то в здании раздались гулкие шаги и постепенно затихли.
– Выходит, я сумасшедший? – спросил Поль.
– Я этого не говорила…
– Но ты так думаешь.
– Я считаю, что ты просто еще не оправился от С-24. Должно быть, он обладает очень долгим действием.
– А Дармон? Он что думает?
– То же самое. Мы обсудили этот вопрос.
– Вам необходимо было находиться при этом обсуждении так близко друг к другу?
Изабелла сделала вид, что не слышит.
– Прежде чем продолжить поиски производных, не лишней предосторожностью было бы подобрать противоядие.
– Противоядие от любви, от потребности обладать другим человеком, противоядие от ревности? Изабелла посмотрела Полю в глаза.
– Тебе не удастся вывести меня из себя,– сказала она.– Ты не сумасшедший, но ты и не совсем отвечаешь за свои слова. С моей стороны было бы глупо на тебя сердиться. Поль издал принужденный смешок:
– Какая широта души! Какое сострадательное понимание человеческих убеждений! Какое гуманное стремление уберечь больного! Но не пытайся установить со мной отношения такого рода: здесь все врачи. Ты, я, Дармон, Жи-несте…
– Ты от этого не меньше подвержен болезни. И потом, – напомнила ему Изабелла с некоторым раздражением, – никто не заставлял тебя глотать этот препарат, проверенный только на животном. Что на тебя нашло?
– И заговаривать мне зубы тоже не трудись! Ведь не потому же, что я принял С-24, ты спишь с Дармоном? Изабелла схватила пальто и быстро оделась.
– Своей новой навязчивой идеей ты обязан препарату. Но я напрасно твердила бы тебе об этом десятки раз. Поэтому я ухожу. Постарайся сделать над собой усилие и стать объективным.
Изабелла направилась к двери. Открыв ее, она обернулась.
– До скорого…– сказала она с печальной улыбкой.
Поль смотрел ей вслед. На его скулах играли желваки. Взяв со стола пробирку, он сдавил ее с такой силой, что у него побелели суставы. Но пробирка выдержала.
Поль поставил ее в штатив и подошел к окну. За окном была кромешная тьма.
Звук открывающейся двери заставил его обернуться. В лабораторию вошла Мариетта.
– О,– сказала она,– вы еще здесь? А я думала, что все ушли.
Поль бросил на нее задумчивый взгляд.
– Что вы делаете вечером? – неожиданно спросил он. Мариетта смотрела на него, не скрывая изумления. Потом улыбнулась:
– А почему вас это интересует?
– Вы не догадываетесь? – ответил Поль вопросом на вопрос.
– А Изабелла? – только и спросила она.
– У нас с ней… как бы это сказать… вышла размолвка. Улыбка вернулась на лицо Мариетты, но уже с примесью грусти.
– А-а, вон оно что… Вы хотите, чтобы я послужила вам орудием мести. Или утешением. Поль покачал головой.
– Ни то, ни другое. Просто до сих пор образ Изабеллы скрывал от меня ваш. Сегодня Изабелла стала прозрачной. И теперь я вижу вас такой, какая вы есть.
Поль и Мариетта углубились в лабиринт узких улочек между набережной Турнель и бульваром Сен-Жермен. Они шли не торопясь, и в их разговоре то и дело возникали долгие паузы.
– Чем вы собираетесь заняться, когда получите степень? – спросил Поль.
– Угадайте!
– Неужели музыкой?
– Вот именно! Оба рассмеялись.
– Я играла на пианино до пятнадцати лет,– сказала Мариетта.– Потом мне пришлось оставить музыку… Да нет, я тоже буду продолжать поиски…
Поль остановился.
– Поиски любви?
Мариетта неодобрительно взглянула на него.
– Не очень-то любезно с вашей стороны…
– Почему же?
– Потому что любви не ищут. Ее находят или не находят, вот и все.
– А вы нашли? Мариетта промолчала.
– Так как же? – не унимался Поль.
– Кто знает? – ответила Мариетта уклончиво.
– Ну а все-таки? Она вспыхнула.
– Поговорим о чем-нибудь другом, ладно? Они возобновили прогулку.
– А вы знаете, что вы так же прекрасны, как молекула ДНК? – пошутил Поль.
Мариетта не удержалась от смеха. Она придвинулась к Полю поближе. Он обнял ее за плечи.
– Если бы у вас с Изабеллой все шло хорошо,– заметила Мариетта,– мы не оказались бы здесь и не болтали бы всякие глупости…
От Поля не ускользнул оттенок грусти в ее голосе.
– А если это знак судьбы, что у нас с ней все пошло вкривь и вкось?
Мариетта прижалась к нему.
– Я в это не верю. Обычно говорят: «Это была судьба!», когда все уже произошло. Иными словами, придумывают оправдание задним числом.
– Согласен,– отозвался Поль, крепче обнимая ее.– На судьбу сваливают, когда боятся взять ответственность на себя: сдают позиции некой воображаемой высшей силе…
Некоторое время они шли молча, тесно прижавшись друг к другу.
– Но это ничего не меняет в том, что мы сейчас вместе…– проговорил Поль.
– Не знаю. Если бы судьба существовала, наша встреча имела бы смысл…
– А разве она не имеет смысла?
– Имеет, но не тот. И я не думаю, чтобы она имела один и тот же смысл для вас и для меня.
– Что, если нам зайти куда-нибудь поужинать? – предложил Поль.
Когда они покончили с ужином, Поль серьезно посмотрел на Мариетту:
– Интересно, вы тоже, как все?
Видя вопросительное выражение ее лица, он уточнил:
– Я имею в виду, вы тоже считаете меня сумасшедшим? Она отрицательно покачала головой, не находя удовлетворительного ответа.
– Но вас никто и не считает сумасшедшим,– в конце концов заявила она.– К тому же кому, как не вам, знать, что это слово ровным счетом ничего не означает.
– Не надо увиливать,– попросил он.-Ну, хорошо, будем говорить о психическом заболевании.
– Вот именно, больным вас никто не считает. Если говорить откровенно, вы слегка одурманены. Поль посмотрел на нее исподлобья.
– Вы еще не все знаете… Я не только погрузился в родовую память и разбил при этом перегородку… У меня был настоящий затяжной бред… А может, во мне родились мнимые воспоминания… не знаю.
Мариетта улыбнулась.
– Подумать только, и это говорит психиатр и фармаколог! Может показаться, что вы не верите в воздействие препарата на психику!
Поль промолчал. Мимо проходил метрдотель, и он потребовал счет.
– Да, я верю, Мариетта,– сказал он.– Верю настолько, что постоянно думаю о том, о чем напомнил мне Карлен: лизергиновая кислота за один прием может вызвать шизофрению. А как обстоит дело с С-24? И что будет отныне с моим рассудком?
– Ну что вы,– возразила Мариетта,– ваш рассудок в полном порядке, раз вы пригласили меня поужинать!
Поль улыбнулся и положил руку ей на запястье.
Квартирка Мариетты была обставлена с большим вкусом. Пока она наливала в бокалы арманьяк, Поль стоял у окна, глядя в ночное небо.
– Что вы скажете о Дармоне? – не оборачиваясь, небрежным тоном спросил он. Мариетта отставила бутылку.
– О Дармоне? Одно только хорошее… Человек он симпатичный… с большими способностями! Поль обернулся:
– Со способностями, это верно. Но как, по-вашему,– они ограничиваются только работой? Мариетта нахмурилась:
– Поль, постарайтесь выразиться яснее.
– Я хочу сказать, это малый обаятельный, предприимчивый?..
Она улыбнулась:
– Был и предприимчивым… по отношению ко мне.
– Ага! А по отношению к Изабелле? Улыбка сползла с лица Мариетты.
– Так вот в чем дело! – холодно сказала она.– А я-то ломала голову, чего это вам вздумалось провести со мной вечер. Выходит, я не нужна вам ни как орудие мести, ни как утешение. Вы просто решили получить от меня сведения о поведении своей жены. Но не мне вам их поставлять.
– Послушайте, Мариетта…– смутившись, начал Поль. Но Мариетта уже выливала содержимое одного из бокалов назад в бутылку.
– Мне что-то расхотелось,– заявила она.-Впрочем, вы можете выпить свой перед тем, как уйти. Поль схватил свой плащ.
– Очень жаль, что вы восприняли это таким образом. Мое приглашение вовсе не было продиктовано надеждой выудить у вас информацию.
Поль направился к двери, открыл ее.
На пороге он обернулся и с горечью сказал:
– Вы слишком подозрительны. Дверь за ним захлопнулась.
Поль принялся бесцельно бродить по улицам. Он думал о другой Изабелле, той, что была порождением его бреда… или сна? Ведь это именно из-за нее Поль ощутил первые уколы ревности. Он отмахнулся от них, хотя неожиданное поведение жены вполне могло послужить основанием для них. И вот такая же ревность обращается на настоящую Изабеллу, в поступках которой, по совести говоря, не замечалось ничего подозрительного.