Михаил:
Помните эту шутку про рай для айтишника и ад для айтишника? Вот меня пересадили как раз на то самое «адское» место, рядом с фикусом. Вроде бы обижаться не на что, но почему-то обидно. Как всегда, вспомнились все случаи, когда на меня сваливали чужие косяки… В общем, я решил, что хватит терпеть, собрался, разозлился хорошенько и пошел. «А можно, – говорю уверенным тоном, – мне мое место обратно?» Мне отвечают с некоторым удивлением: «Нет, оно уже занято. А что, тебе неудобно там, где ты сейчас?» – «Неудобно!» – «Ну, посиди пока в отдельном кабинете, а потом что-то тебе подыщем». Смешно получилось.
Как не копить обиды в отношениях
Я говорю о том, что каждый из нас имеет право на гнев.
Но как реализовать это право на практике?
Взять, например, простой совет: не копить обиды на супруга или супругу и сразу выкладывать все, что нам не нравится.
Совет простой, а выполнить его трудно. Мы копим обиды по одной простой причине: нам страшно ссориться и конфликтовать с близкими.
Даже если мы признаем свое право на гнев в других областях, с близкими можем вести себя иначе, так как очень дорожим отношениями и боимся их испортить.
А иногда мы уже по опыту знаем, что любимый человек будет огрызаться и не примет никаких наших возражений. Не потому, что он плохой, а потому, что очень чувствителен к ситуациям, в которых ему кажется, что его обвиняют или чего-то от него требуют.
Мы понимаем, что «поднимать негатив» значит сделать себе плохо прямо сейчас. Да, хорошо бы не копить обиды. Но ведь обиды, в сущности, такие маленькие и ничтожные по сравнению с отношениями. А если не очень маленькие – напоминать о них тем более страшно. Проще их простить, чем постоянно пилить близкого человека, рискуя его потерять.
Кроме того, обычно к данному конкретному моменту обиды уже успели накопиться. И, начав разговор, мы рискуем открыть шкаф, набитый скелетами, и вслед за актуальной проблемой начнем припоминать друг другу проблемы прошлые.
Между «поссориться сейчас» и «взять обиды себе и разобраться с ними когда-нибудь потом» практически все (особенно женщины, которые не пользуются своим правом на гнев) выбирают второе.
И обиды – ну да, копятся. И девать их в конце концов становится некуда.
Как же следовать этому непростому совету?
Ответ прост и сложен одновременно: только вместе, вдвоем.
Чтобы не копить обиды на конкретного человека, с которым у вас близкие, теплые отношения, вам нужна помощь этого самого человека.
Ваши близость и тепло должны помогать вам избавляться от обид, а не быть помехой для обсуждения трудных вопросов.
Чтобы это случилось, необходимо обязательно пройти следующие важные этапы.
1. «Разбор завалов» – ревизия уже накопившихся обид.
Если, по вашим ощущениям, особых скелетов в ваших шкафах нет, вы можете рискнуть сделать это вдвоем. В хорошую погоду. В хорошем настроении. При полном обоюдном желании и согласии.
Как правило, выясняется, что скелеты есть или что один из супругов (чаще это мужчина) не хочет заниматься «выяснением отношений». В этом случае стоит предложить парную психотерапию. Супруг и здесь может ответить несогласием.
Но предположим, что вам так или иначе удалось очистить ваш почтовый склад и у вас действительно больше нет взаимных нераспакованных претензий, болей и обид.
2. Снятие страхов.
Почему многих (особенно мужчин) бесит «выяснение отношений»?
Да очень просто: потому что за этим им мерещатся шантаж и требования.
От меня чего-то хотят, меня собираются приспособить под свои нужды.
Очень часто бывает так: женщина боится, что мужчина ее бросит, а мужчина боится, что женщина будет его использовать, порабощать, есть ему мозг, требовать и внушать чувство вины. Он боится эмоционального дискомфорта в отношениях.
Этот страх нужно снимать вместе.
Нормально бояться конфликтов, если точно знаешь, что в ходе конфликта партнер сделает тебе больно. Это верно для обеих сторон.
Нужно договориться о том, что можно и чего нельзя делать в конфликтах, чтобы обсуждение острых моментов не было страшным. Очень важно, что это должны сделать оба, по обоюдному согласию.
– Окей, – говорит Федор, – ты можешь говорить о том, что тебе не нравится. Но только тогда, когда я согласен тебя выслушать.
– А когда ты будешь согласен? – спрашивает Аня.
– Я не знаю. Я не хочу себя ограничивать.
– Но тогда я буду говорить об этом в любое удобное мне время. Я тоже не хочу себя ограничивать.
– Ну не заводить же нам специальный график!
– За чаем после ужина – годится? Не дольше двадцати минут.
– Хорошо. Но у меня есть право вето. Я могу не захотеть ни о чем таком говорить.
– Но им нельзя пользоваться каждый день. Если сегодня не хочешь, значит, завтра поговорим точно.
– Окей.
Разговор похож на торговлю: гнев Ани против гнева Федора.
Кроме определенного времени разговора нужны и другие правила, которые позволят Федору не злиться. Аня предлагает: я должна иметь возможность выразить свой гнев по поводам, которые меня не устраивают, но ты можешь выбрать форму, в которой я буду это делать. Выбери такую форму, которая тебя не бесит.
3. Практика и повторение.
Важно помнить, что все это не сработает сразу. Возможно, Аня будет давить, а Федор – слишком сильно защищаться. Но, если поле для диалога создано верно, если им удалось предусмотреть свои эмоциональные реакции, рано или поздно Федор обнаружит, что ему тоже хочется высказаться. «Кстати! Почему говоришь только ты? У меня тоже есть кое-что, что я хотел бы обсудить». И это будет началом конструктивного диалога.
Люди, которые блокируют гнев, боятся споров, ссор, конфликтов. Возможно, таков их жизненный опыт. Например, когда они начинали ссориться с мамой, та жестко «подавляла бунт», переставала разговаривать на три дня или объявляла: «Ты меня в гроб вгонишь». Конфликт кажется многим людям чем-то страшным, потому что они боятся, что за ним сразу последует разрыв отношений. Они не верят, что можно поссориться, а потом спокойно помириться, и тем более – что можно просто, не ссорясь, обсудить свои разногласия.
Никто не должен брать на себя ответственность за эмоции супруга. Никто не должен терпеть, когда ему едят мозг, и никто не должен избегать разговора только потому, что партнер злится на любые попытки поговорить. Я точно знаю, что научиться говорить о конфликтных ситуациях можно, даже если вы раньше не умели, потому что я психотерапевт и видел много пар, которые научились этому с нуля.
Глава 2. Как отличить гнев от других чувств
Как отличить гнев от страха
Если некоторым трудно осознавать и переживать гнев, то другие люди, наоборот, прячут за гневом те чувства, которые им не нравится испытывать.
Очень часто за гневом прячется страх. Он ведь тоже может быть «чувством с плохой репутацией».
Например, если в детстве кого-то учили, что бояться стыдно, что мужчина должен быть бесстрашным и свирепым, такой человек может мгновенно заменять страх гневом и даже не замечать этого.
Впрочем, связка страха и гнева вообще очень характерна. Вот лишь несколько частых примеров.
– Мать испугалась за подростка, который отключил телефон и пришел поздно, и вместо того чтобы рассказать ему, как тревожилась и как он ей дорог, отчитывает его. Или шлепает трехлетку, в последний момент сняв его с подоконника.
– Жители маленького города боятся наводнивших его мигрантов и первыми начинают стычки с ними.
– Начальник боится, что нанятый им эксперт уничтожит его авторитет, и обращается с ним высокомерно, подавляюще, «ставит на место».
Иногда гнев заступает на место страха очень быстро, и мы даже не успеваем понять, что испугались. Так жили наши предки. Напади первым, укуси, пока не укусили тебя. Напугай непослушного, чтобы тому впредь было неповадно делать опасное. Покажи, что ты страшный, – все будут бояться и не узнают, что ты слабее. Кто сильнее разгневается, за тем и останется победа. Трус отступает, агрессивный побеждает.
Почему это неправильно, если это «естественно»? Кажется, в природе это работает, так почему бы не оставить все как есть?
Да потому, что социально и эмоционально адекватные человеческие реакции не всегда совпадают с биологическими.
Возьмем самый простой пример – с ребенком. Мать испугалась за ребенка и гневается на него. Кажется, что гнев должен предотвратить непослушание. Но у людей так не работает. Дети, особенно в наше время, слушаются родителей не потому, что боятся их, а потому, что привязаны к ним. На маленького ребенка гораздо сильнее действует страх матери. Его эмпатия пока примитивна, и он способен понять только одно: мама испугалась за меня, а раз даже ей страшно, то и мне уж подавно следует опасаться! Это гораздо более действенная и прямая защита от опасности, чем гнев. Отшлепанный ребенок может продолжить удовлетворять свое любопытство и вновь полезть на окно, только на сей раз он постарается, чтобы мама не увидела. А вот если мать заразит его своим страхом да к тому же объяснит на доступном ему уровне, почему ей было страшно, – будьте уверены, ребенок еще и младшего брата научит не лезть в опасные места. Конечно, страхом нельзя злоупотреблять, он нужен для действительно важных вопросов.
У детей постарше, начиная с 5–8 лет, развиваются более сложные виды эмпатии, чем простое «заражение чувством другого». Теперь ребенок способен сочувствовать матери – он привязан к ней и не хочет причинять ей горе. «Мама плакала, когда я сбежал из школы и потерялся!» Это поражает и заставляет изменить поведение. Ребенок видит, насколько он важен для мамы, и понимает, что ему самому тоже очень важны чувства близкого человека. Многие родители не удерживаются от соблазна таким образом манипулировать ребенком, но мы сейчас не об этом, а о том, почему гнев действует не так сильно, как искренний, напрямую выраженный страх.