бо примешивается чувство личного оскорбления, когда не стал идти в открытые двери близкой цели.
Начинаю шагать дальше, хоть тяжело и свинец наливается в ногах, мешая их передвигать. Осознаю, что мысленное движение дается труднее, если мысль заставляет постоянно останавливаться и раздумывать над следующим шагом, правилен ли он, а не ошибочен или туманен, не обдуман или, что еще хуже, осуждаем великим судьей. Нет, есть движение, и оно выигрывает, когда отметены в сторону все сомнения и любые раздумывания о результате таких действий. Когда видишь цель, и не можешь отступиться от задуманной дороги, которая тогда достигается, когда есть шаги навстречу цели, а не внутренний диалог или монолог, которые тормозят развитие и выбивают из колеи.
Падаю вниз, не видя себя...
Глава № 3. Провал в память. Вторая часть
Пространство выгоняет из себя, что не замечаю ничего, а только падаю вниз. Не понимаю, как прекратить падение. Не следовать за ним, а быть в знании реальности, которая уходит от меня, закрывая глаза и не радуя, а тьмой выкалывает глаза, что не ощущаю бытие здесь. Только сомнение уводит ниже, не являя себя в точности мира, а только в его копиях. Их так много, что теряюсь в догадках, где найти свою собственную Тень, чтобы не сомневаться о том, что живу, а не только проецирую свою жизнь на сотни смыслов, осколков бытия.
А, может, я, всего лишь, забыл, кто я, потому и не вижу линию падению? Не могу проследить за собой вглубь, чтобы быть в разумности сути, а не её исчезновении, так как не понимаю, где нахожусь. Точно пространство выходит из моего взгляда, и остаются одни вопросы.
Я существую? Или являю собой только часть того, что могу понять, но не увидеть взглядом. То есть, не отслеживаю на временной линии. Но не надо углубляться в мысли. Они могут увести от смысла яви.
Прекращаю бег сомнений, уводящие дальше в переживания и относят любезно в ожидание все мечты, которые ждали исполнения, а не осуждения суда, что не знает, как правильно и кто виноват. Не надо давать право вопроса мозгу, стать сильнее и управлять собой, вот при выполнении этих целей, путь будет пройден и останется позади результата, а не вечной спором из ничего, а в итоге, сомнения ни к чему не приведут, отбросят назад, в реалию.
А это страшно, учитывая, сколько затрачено усилий и настройки, ибо путь или достижение цели бывает меньше, чем подготовка к выполнению задач, исполнению желаний и возложенных тяжб выбора. Всё будет напрасно, если сейчас дать волю бесплодному разговору, который ни к чему не приведет, зря теряем время на выяснения виноватых людей, а не продолжаем строить лестницу из возможностей, чтобы перекинуть её на стену памяти. И город будет захвачен, желаемое окажется реальностью, и вновь шагнуть в память окажется не бредовой сказкой или вымыслом, а условием, которое нельзя выбрасывать из головы или вычеркивать из списка фанатизма. Да, это прямо ужасность, когда зубы скачут, не находя места в стройном ряду, а обеспокоенно, без устойчивого и спокойного положения, не находят нужное положение, а стучат. Пытался тогда унять этот порыв, который смогу достигнуть.
И, действительно, мечты стали становиться явью, а не надуманными клише о возможности возврата в прошедшие жизненные тропы, маячившие на горизонте событий, до которого возможно дойти, если сможешь выйти из тела, из привычного хода размышления и начнешь шагать. В который раз отбросил сомнения в сторону, ибо с ними не по пути, они носят титул лишнего груза, который тянет вниз, оттягивая неизбежное и отсылая вновь в момент, когда сидишь и ничего не делаешь, а смотришь, как кто-то другой забирает твою мечту. Шаг, следующий шаг к обрыву памяти, дабы смочь реализовать то, что раньше и представить боялся в воображении, а не то, что оно стало реальностью, обрело очерченные черты, а не призрачное воображение, что может бытовать в фантазии. Нет, только вперёд, не отступая назад.
Шагаю вперёд, и чувство радости переполняет грудь, но по идее разум, ибо в нем происходит это событие, когда бытие утратило привязку к чему-либо явному, а не надуманному. Это гипноз, и всё исходит из головы, и в ней же рисуется дорога, которую в жизни достичь невозможно, а подчас смерть или кома в силах отослать к прошлому, как миражам или последним кадрам, мелькающие перед глазами, затмевая агонию тела. А я был полон энергии и внутреннего желания не останавливаться на достигнутом шаге, гнул линию, и пусть, разум очень податливый материал, если знать, как изогнуть или превратить в желаемую форму, которая должна реализоваться. Вот, уже вблизи высится мозг, это цитадель смысла, суждений и философствования, что идеи превращает в изобретения, находящие отображение в жизни. Цитадель рядом и надо найти ключ, чтобы туда впустили, а то вечно можно стоять и наблюдать, но сделать шаг к плотно сомкнутым воротам, которые сами не отопрутся, а скорее всего, станут недостижимыми, хоть и маячат вблизи. Мозоль восприятия, может, в ней кроется тайна вхождения в мозг? Рассужу.
Чтобы ничего не мешало для дальнейшего движения, начинаю представлять, как уже достиг результата, который уже в руках, и не надо ничего открывать врата тайны, она уже раскрыла тому, кто уверен в каждом шаге. Кто без сомнений, тот главенствует в жизни. Так и здесь, без страха и забот раскрываю ладонь, чтобы взять желаемое и начать погружаться в прошедшую реку, забывая о последствиях, они не имеют веса, ни каких-то невыполнимых параметров. Смело идти вперёд, дорогу осилит идущий человек и уверенный в успехе, в то, что реальность ждёт, когда возьмем под свой контроль. Взять поводья в руки, начать управлять, без участия рока, свободный мозг, желающий раскрыться, как расколотый орех, показывая начинку. Желаю вкус ощутить на губах, соленый вкус прошлого, вызывающего ностальгию и резь в глазах. Да, солёные дорожки слёз, которые бороздят уставшие щеки. Сколько был в пути, и заслуженный результат тому награда. Надо открыть ворота и…
Вижу, что никаких врат нет, есть мозг, не желающий, чтобы в него вошли и начали щупать части, дабы проследить и найти нужную часть, которая является значимой и неотъемлемой от цельного органа, который не хочет, чтобы его разбирали на составные элементы. И хоть мозг не чувствует боль, но все равно, не приятно, когда начинаешь ментально щупать, трогать и выявлять те элементы, которые могут пригодиться в пути вглубь сути. Маяк зажжен, мысль идёт, и ничто не отвлекает от познания явления, которое кажется неразрешимым парадоксом, накладывающий свои заборы, ограничения, которые легко перешагнуть или сломать, или вообще обойти. Начинаю искать другой вход, и действительно, подсознание оставило чёрный вход, лазейку, представляющую из себя лестницу, ведущую вверх. Надо зацепиться и начать карабкаться по ней, вверх, не боясь высоты.
Шаги вперёд, и надо мозг обойти с правой стороны, дабы узреть, вся проблема решаема, если найти нужный угол зрения. И, действительно, обхожу и вижу, что кто-то любезно забыл лестницу. Приближаюсь к ней, и вижу, что нет ступенек, никак не зацепиться и залезть. То ли нет нужного и достаточного знания для преодоления преграды, то ли на этом путь завершен и ничего не попишешь, но как достигнуть так многого, и сдастся, пойти на поводу мнимых чувств, которые ждут, как наброситься апатией. Начнут душить невозможностью и несбыточностью преодоления данного казуса, застопорившего процесс простым фактом: есть куда лезть, но неизвестно, из чего сделать ступеньки. Какие они имеют структуру, какие слова являются важными в достижении этой цели, и, что самое главное, будут ли они тверды в исполнении роли держащего, а не сломаются. Надо подобрать наиболее жёсткие и утвердительные слова, которые выдержат вес сознания, ищущего вход.
Начинаю подбирать словарный ключ, дабы смочь достигнуть цели, которая уже маячит перед глазами. Невозможно отступиться и уйти от неё, ибо близость рождает заинтересованность и радость, оттого, как всё сложилось. Либо искать другой вход, то тогда этот, когда вернусь, может оказаться недоступен или его закроют, заметив, что осталась такая любопытная, отличная лазейка, манящая не прошеных гостей. А может, мозг не дремлет или не в поисках очередного решения задачи, и сам убрал ступени, дабы избежать. И ещё оставил две параллельные палки, чтобы я искушался, и тратил время. Может, это и ловушка, но так манит и зовёт своей доступностью и неприкрытостью лаза, что кажется, специально оставлено, лишь бы кто-то приметил и начал радоваться наступлению на грабли. Но мчусь к этой цели, заведомо зная, что имею решение. Если упаду, то будет целиком моей болью, не чьей-то ещё.
И зачем делить понятие, что априори относится к конкретному человеку? Он обязан выбрать тот путь, который является таковым, потому, что сам начал по нему идти, не по иным причинам дорога выбирает идущего путника или странника. Внутреннее осознание и неделимость этих понятий рождают выполнение поставленных задач. Так сказать, закрыть гештальт, который мозолит глаза неисполнением и жужжит в ушах, забирая спокойствие и успокоенность без тревог и расстройств. Но такого не бывает, если сознательно не отказываешься от пути и выбор лежать, без знаков обозначения того, какую долю выбрал. К таким людям не подходят, боясь заразиться ленью и леностью, отторжением любого действия, ибо люди подчас смущаются делать хоть что-нибудь, даже, если от этого зависит их жизнь, висящая на волоске. А каждый день ставит вопрос ребром, решаю я.
По этим причинам отметаю прочь внутренний диалог, который никак не приближает к цели, скорее, наоборот, постоянно отодвигает от уже видимой задачи, которую необходимо взять в свои руки, никто другой не поможет. И как он может оказаться в том месте, где сейчас нахожусь? Если не хирург, не желающий заниматься проблемами мозга, но это оперативное вмешательство, а не каждодневный выбор, делать или лежать пронзенным телом, в котором беды и противоречия делят, раздирая, грызясь за каждый, даже маленький и незначительный кусок, зная, что это их не насытит. У них вечных голод, постоянный страх, что отберут еду, скуля и воя, прося дать, разодрать и уничтожить хорошее, идеалы, либо мечты. И начинают выедать и выгрызать место в душе, либо в сердце. Забирать приятные воспоминания, либо вить из памяти веревку, в которой так хочется удавиться, либо бы не слышать голос врага, который грызет внутри противоречиями. Постоянный голос, у которого неутолимый голод на разрушение и разлад приятного в душах.