Ярроу опустил стекло и, стряхнув пепел с сигареты на асфальт, сунул окурок в пепельницу. Я чувствовал, что ему снова хочется запудрить мне мозги.
— Он брат моей бывшей жены, понятно? Я не видел ублюдка больше года, но это не имеет значения. Вы могли бы сгонять туда и найти себе в субботу работу поинтереснее, чем запугивать государственных служащих.
ГЛАВА 96
До западной границы округа Луиза было часа два, и находилось это место примерно в часе езды от клуба Николсона. Эти два места сходились на шоссе I-95. Именно там остановили Джонни Туччи из Филадельфии, который вез в багажнике останки моей племянницы. Возможно, мы уже приближаемся к развязке.
Из-за смутного представления сенатора о хижине мы сделали много ошибочных поворотов, пока не попали на дорогу из гравия, свернув с шоссе 33. Мы проехали несколько миль через лес и уперлись в искусственный тупик. Камни, наваленные на дороге, преграждали нам путь. Поскольку их переносили вручную, расчистить дорогу не составило труда.
Две грунтовые дороги за преградой исчезали в кустах. Мы ехали по ним с полчаса, пока не наткнулись на следы человека. Похоже, «угодья» Реми Уильямса соседствовали с озером Анна на востоке.
Подъездная дорожка, если можно так выразиться, вела к примитивному одноэтажному строению, окруженному елями. Со стороны оно выглядело недостроенным: оцинкованная поднятая крыша, стены, обшитые покоробленной фанерой.
— Очень мило, — заметил Сэмпсон.
Лачуга была больше знаменитой хижины Теда Качинского, которую я однажды посетил, но производило такое же впечатление — здесь проживает безумец.
На крыльцо фасада выходят два темных окна. Грязный двор, где могли бы стоять несколько машин, однако никаких признаков автомобиля. Казалось, вокруг нет ни души, и мне отчасти хотелось, чтобы так оно и было.
Так я думал до того, как, сделав полный круг, заметил измельчитель для древесины у стены.
— Сэмпсон?
— Вижу.
Этот старый промышленный экземпляр с двумя колесами и ржавым прицепом подпирал обгорелый пень. Краска давно облупилась. Рядом на земле лежал сложенный синий брезент, прижатый к земле канистрой с бензином на два галлона.
Оставив мотор включенным, я вытащил «глок». Мы вылезли из машины.
— Кто-нибудь дома? — крикнул я.
Ответа не последовало. Я слышал только вой ветра, чириканье птиц в кронах деревьев и работающий мотор моей машины.
Мы с Сэмпсоном вбежали на крыльцо с разных сторон, чтобы проверить окна, затем подошли к двери.
Я заглянул в окно, и когда мои глаза привыкли к темноте, увидел мужчину. Он сидел на стуле у дальней стены. В такой темноте я не мог разобрать детали. Даже не знал, жив он или мертв.
— Черт возьми! — воскликнул Сэмпсон.
Точно. Мои мысли.
ГЛАВА 97
В двери лачуги не было даже замка, только защелка. И когда я распахнул ее, нам в лицо ударила вонь.
Пахло смесью чего-то сладкого и гнили, легко определимой и совершенно непереносимой. Как будто мясо и фрукты долго лежали в одной бочке.
В помещении было лишь несколько предметов мебели — железная койка, дровяная печка и длинный крестьянский стол.
На единственном кресле в комнате сидел Реми Уильямс; видимо, в нем он и умер. Челюсть его отвисла, часть лица снесена выстрелом. «Ремингтон» все еще удерживала его левая рука, дуло направлено в сосновый пол.
Вторая рука повисла вдоль тела, и казалось, на ней что-то написано. Написано? Но что?
— Какого черта? — Сэмпсон прикрыл нос и рот рукавом и наклонился рассмотреть. — Нет, быть не может!
Когда я осветил руку фонарем, выяснилось, что слово на ней не написано — вырезано.
У ног Уильямса лежал охотничий нож длиной в шесть дюймов, покрытый чем-то таким же красно-коричневым, как и его кожа. Буквы можно было легко разобрать:
«Простите».
ГЛАВА 98
Много всего произошло после того, как мы нашли Реми Уильямса. Через несколько часов мы располагали версиями всех старых игроков в этой игре — полиции Виргинии, прибывшей из Ричмонда, бригады ФБР из Шарлоттсвилла. Знакомых мне людей среди них не было, а уж хороший ли это знак, я выясню незамедлительно.
Команда Бюро, занимающаяся уликами, состояла из серьезных с виду людей, специалистов по серологии, анализу следов, оружию, фотографии и отпечаткам пальцев. Они поставили палатку и расстелили длинные простыни бумаги на столах из фанеры, положенной на козлы для рубки дров.
Землю вокруг измельчителя разделили на квадраты в восемь дюймов, эксперты методично осматривали их — один за другим, отделяя грязь и мусор от возможных улик.
Сам измельчитель разберут в лаборатории в Ричмонде, но с помощью реагентов уже обнаружили следы крови. На лопастях механизма также были кусочки костей.
Все тщательно сфотографировали, запротоколировали и отложили для просушки или поместили в конверты для дальнейшей транспортировки.
Поиски в лесу очень быстро принесли результаты. Подполковник полиции штата вызвал две бригады К-9, и уже в первые часы они нашли свежевскопанные участки земли в полумиле на восток от лачуги.
Осторожные раскопки позволили обнаружить два пластиковых пакета с «останками», закопанных примерно на глубину пять футов. Все на участке ходили с выражением висельников. Никто не был подготовлен к такого рода месту преступления.
То, что обнаружили, ничем не отличалось с виду от останков Каролин, поэтому сошлись на том, что вряд ли они провели в земле больше трех дней. Я сразу подумал о Тони Николсоне и Маре Келли, которые все еще числились в пропавших.
— Все сходится, на бумаге по крайней мере, — сказал я Сэмпсону. — Вытащили их из тюрьмы и устроили им исчезновение навечно. А мы должны были думать, что они покинули страну.
— Хороший способ заметать следы, — заметил Сэмпсон. — Эффективный.
Около часа ночи мы сидели на веранде и смотрели, как эксперт привязывает бирки к тому, что осталось от усопших, прежде чем положить материал в мешки для трупов. Джон не мог оторвать глаз от всего этого, но я пресытился. Меня убивало сознание того, что убийство моей племянницы превращается в самое грязное дело, какое мне только приходилось расследовать.
Но это заставляло меня шевелиться. В четвертый раз за последние несколько часов я набрал номер Дэна Корморана.
На этот раз агент секретной службы ответил.
— Куда вы все, черт возьми, подевались? — спросил я. — Вы хотя бы следите за тем, что происходит?
— Вы наверняка сейчас не смотрите телевизор, — сказал он. — Похоже, в этот лес нагнали всех, кроме И-эс-пи-эн.
— Корморан, послушайте меня. Реми Уильямс — не Зевс. Равно как и Тони Николсон, и Джонни Туччи. Уильямс — безжалостный убийца, но не тот, кого мы ищем.
— Согласен, — отозвался Корморан, — и знаете почему? Потому что мы прищучили Зевса. Прямо сейчас. Если хотите оставаться с краю, сидите там, где сидите. Но если хотите видеть, как мы раз и навсегда закончим с этим делом, предлагаю вам поднять задницу и мчаться в город. Пронто, детектив Кросс. Дело вот-вот будет закрыто. Вы должны быть там.
ГЛАВА 99
Печально, но пока мы добирались до офисного здания Эйзенхауэра, расположенного напротив Западного крыла, меня взбадривали только адреналин и кофеин. Несмотря на раннее утро, Центр объединенных операций гудел как в середине дня.
Атмосфера в зале для брифингов была крайне напряженной. На одном из дюжины плоских экранов, прикрепленных к стене, Си-эн-эн передавало с вертолета фото хижины Реми Уильямса. Внизу шла подпись: «Агент секретной службы найден мертвым».
В передней части комнаты агент лет пятидесяти в рубашке с короткими рукавами орал что-то в трубку, причем так громко, что его слышали все остальные.
— Плевать мне, с кем тебе надо говорить. Он вовсе не член секретной службы. Теперь смени эту дурацкую подпись.
Я уже заметил несколько знакомых мне людей, в том числе Эмму Корниш, связную между городской полицией и отделом секретной службы, занимающимся особо жестокими преступлениями, и Барри Фармера, одного из агентов секретной службы, приписанного к отделу по расследованию убийств городской полиции. Казалось, два отдела внезапно срослись среди ночи.
Может, делают это напоказ?
Я пока еще не решил.
Мы все собрались вокруг длинного овального стола, чтобы провести первый брифинг. Мужчина с громким голосом на переднем плане оказался Гэри Фришем, заместителем специального агента, ведающим всем этим мероприятием. Он был на этом мероприятии козлом отпущения. Рядом стоял Корморан.
— Я раздам всем листы с изложением фактов. — Фриш передал по половине стопки в двух направлениях. — Подозреваемого зовут Константин Бови, или Конни Бови, он же Зевс. Большинство из вас это уже знают, но Бови был агентом нашей службы с 1988 по 2002 год.
Никто не поморщился кроме меня и, может быть, Сэмпсона. Похоже, что перед нами разворачивалась совершенно новая картина всего происшедшего.
Я поднял руку.
— Алекс Кросс, городская полиция. Я только вхожу в курс дела, но какова связь Бови, если она есть, с Реми Уильямсом? Кроме того, что они оба предположительно бывшие агенты.
— Детектив, рад, что вы здесь, — сказал Фриш, и несколько голов повернулись в мою сторону. — Эта операция нацелена на бывшего агента Бови. Остальное на время отодвигается в сторону.
— Я спрашиваю только потому…
— Как обычно, мы ценим участие городской полиции. Дело это — крайне щекотливое, но мы начнем разбираться с ним здесь. Двигаться вперед.
Я отнесся к Фришу с некоторым сомнением, пока во всяком случае. Это не тот мост, что мне следует пересечь. Или сжечь.
На одном из экранов появилось изображение: удостоверение личности Бови. По мне, он выглядел как миллионы других агентов — худой, квадратная челюсть, шатен, волосы зачесаны назад. Все как у людей, минус темные очки.
— Бови подозревают в убийстве по крайней мере трех женщин, — продолжил Фриш, — и все они работали в так называемом клубе для джентльменов в округе Калпепер. Эти женщины — Каролин Кросс, Кэтрин Теннанкур и Рената Круз… — На экранах появились фотографии девушек из досье расследования. Я видел их раньше. — А это Салли Энн Перри.