– Он настроен весьма мрачно. Предвещает новое падение доллара.
– Я с ним согласен. Видишь ли, Эдвина, беда американских банков заключается в том, что мы не поощряем вклады в иностранной валюте – швейцарских франках, немецких марках и так далее, – как это делают европейские банки. Мы идем навстречу только большим корпорациям, которые знают, как надавить. Что же касается средних и мелких вкладчиков, для них такие уступки делаются редко, если вообще делаются. Начни мы открывать счета в европейских валютах десять или даже пять лет назад, многие из наших клиентов не проигрывали, а выигрывали бы при колебаниях курса доллара.
– А министерство финансов не будет возражать?
– Вероятно, будет. Но под давлением общественного мнения оно пойдет на попятную. Это уже проверено.
– Ты когда-нибудь затевал разговор на эту тему – чтобы больше вкладчиков имели счета в иностранных валютах?
– Однажды. Но безуспешно. Для нас, американских банкиров, доллар, каким бы слабым он ни был, остается святыней. А это все равно что зарываться головой в песок, люди же теряют при этом деньги. Лишь самые прозорливые догадались открыть счета в швейцарских банках, прежде чем доллар начал обесцениваться.
– Я много об этом думала, – сказала Эдвина. – Всякий раз, когда доллар падал, банкиры знали заранее, что это неизбежно произойдет. И тем не менее клиентов – за исключением избранных – не предупреждали, не рекомендовали им продавать доллары.
– Это считалось антипатриотичным. Даже Бен… Алекс осекся. С минуту оба молчали. Сквозь застекленную восточную стену кабинета были видны два огромных, недавно выстроенных небоскреба.
Глядя на них, Эдвина сказала;
– Окажись я сейчас на месте Бена, я была бы счастлива оставить после себя такой след, как «Форум-Ист».
– Видимо, ты права. Без него это так и осталось бы неосуществленной мечтой.
«Форум-Ист» было названием крупной программы, разработанной городскими властями и направленной на реконструкцию центра города. По решению Бена Росселли «Ферст меркантайл Америкен» финансировал программу; ответственным со стороны банка был назначен Алекс Вандерворт. Центральный филиал, возглавляемый Эдвиной, выдавал ссуды на строительство и принимал закладные.
– Я как раз думала о переменах, которые произойдут в банке. – Эдвина чуть не добавила: «Когда Бена не станет…»
– Конечно, перемен не миновать, и, вероятно, немалых. Но я надеюсь, «Форум-Ист» они не затронут. Она вздохнула:
– И часа не прошло, как Бен сообщил нам…
– А мы обсуждаем будущее банка, хотя могила ещё не вырыта. Что ж, никуда не денешься, Эдвина. Бен не стал бы возражать. Есть вопросы, которые требуют безотлагательного решения.
– В том числе: кто займет пост президента.
– Да, в том числе.
– Многие из нас надеялись, что это будешь ты.
– Честно говоря, я и сам надеялся.
Оба умолчали о том, что до сегодняшнего дня Алекс Вандерворт считался наследником Бена Росселли. Правда, в более отдаленном будущем. Алекс работал в «Ферст меркантайл Америкен» всего два года. До этого он занимал видный пост в «Федеральном резерве», и Бен Росселли переманил Алекса к себе, с тем чтобы со временем сделать его первым лицом.
Тогда старик Бен сказал Алексу:
– Лет через пять я желал бы передать дела не просто блестящему профессионалу. Я хочу, чтобы банком управлял тот, кто всегда будет помнить: мелкие вкладчики, то есть частные лица, во все времена были для нас основой основ. К сожалению, сегодня банкиры слишком далеки от этих людей.
Бен Росселли ясно дал понять, что он ничего твердо не обещает, однако добавил:
– По-моему, Алекс, вы тот человек, который нам нужен. Давайте поработаем вместе, а там видно будет.
Алекс приступил к работе и вскоре благодаря своему опыту и непрестанному поиску нестандартных решений завоевал себе подлинный авторитет. Что же до жизненной философии, то оказалось, что зачастую они с Беном исповедуют одни и те же взгляды.
Алекс соприкоснулся с банковским делом ещё в ранней молодости, причиной тому был его отец, эмигрант из Голландии, осевший в Миннесоте и занявшийся фермерством.
Питер Вандерворт-старший взял в банке кредит и, чтобы выплачивать проценты, гнул спину от зари до зари семь дней в неделю. В конце концов он скончался в нищете от непосильного труда, банк же продал его землю, погасив таким образом не только просроченные проценты, но и вернув первоначальную ссуду.
Печальный опыт отца убедил Алекса в том, что его место по ту сторону банковской стойки.
Молодой Алекс достиг поставленной цели, получив диплом Гарвардского университета и почетную степень доктора экономики.
– Все ещё может свершиться по задуманному плану, – сказала Эдвина Д'Орси. – Ведь президента будет избирать совет директоров. А срок службы – это ещё не все.
– Однако фактор немаловажный.
Про себя Алекс взвешивал шансы. Он знал, что ему хватит и опыта, и способностей, для того чтобы возглавить «Ферст меркантайл Америкен», однако директора вполне могут отдать предпочтение ветерану банка. Скажем, стаж Роско Хейворда почти двадцать лет, и, несмотря на то что у него были разногласия с Беном Росселли, он пользовался прочным авторитетом в совете директоров.
Вчера ситуация благоприятствовала Алексу. Сегодня она изменилась. Он встал:
– Мне пора браться за работу.
– Мне тоже.
Однако когда Алекс остался один, он продолжал сидеть в задумчивости.
С директорского этажа Эдвина спустилась на скоростном лифте в фойе административной башни – её архитектура представляла собой нечто среднее между Линкольн-центром и Сикстинской капеллой.
Окна фойе выходили на Росселли-плаза. Резкий осенний ветер кружил листья и вздымал пыль, торопя пешеходов к теплу очагов.
Эдвина не любила это время года. Оно навевало тоску, предвещало холода, дышало смертью.
Она невольно содрогнулась и поспешила в тоннель, соединявший административный корпус с центральным отделением банка – великолепным одноэтажным зданием. То была её «вотчина».
Глава 4
В центральном отделении банка среда началась как обычно.
На этой неделе Эдвина Д'Орси была дежурным администратором и пришла на работу в 8.30 – за полчаса до того, как массивные бронзовые двери открываются для клиентов.
Как управляющий центральным отделением «ФМА», а также как один из его вице-президентов, она имела право отказаться от обязанностей дежурного. Однако Эдвина предпочитала выполнять эту работу наравне со всеми. Тем самым она доказывала, что может работать не хуже мужчин – она была очень щепетильна на этот счет все пятнадцать лет своей деятельности в «Ферст меркантайл Америкен». Да и дежурить приходилось всего лишь раз в десять недель.
У бокового входа в здание она поискала среди косметики в коричневой сумочке от Гуччи ключ. Затем, прежде чем вставить его в замочную скважину, она проверила сигнал «засады нет». Сигнал был на своем обычном месте – едва заметная маленькая желтая пластинка, приклеенная к окну. Несколько минут назад её прикрепил вахтер, который обязан являться в банк первым. Сигнал означал, что внутри все в порядке. Если бы в течение ночи в банк проникли грабители, чтобы захватить заложников, первым был бы захвачен вахтер и предупредительного сигнала на окне не оказалось бы.
Поскольку за последнее время ограбления участились, большинство банков пользовалось сигналом «засады нет», при этом условный знак и его месторасположение часто менялись.
Войдя в здание, Эдвина первым делом открыла откидную панель, вмонтированную в стену. За ней находилась кнопка звонка; два долгих звонка, три коротких и ещё один долгий – таков был её код. Теперь в отделе службы безопасности, находившемся в административной башне, знают, что в банк вошел дежурный администратор. До неё то же самое проделал вахтер, у которого был собственный код.
В аппаратной службы безопасности после получения аналогичных звонков из других отделений банка систему сигнализации переключат с «тревоги» на «готовность».
Если бы Эдвина или вахтер перепутали код, то службой безопасности была бы вызвана полиция. И через несколько минут центральное отделение банка было бы оцеплено.
Коды, как и вся система условных сигналов, часто менялись.
Начали приходить остальные служащие, предъявлявшие пропуск вахтеру.
– Доброе утро, миссис Д'Орси. – К Эдвине присоединился седовласый ветеран банка по фамилии Тотенхо.
Он занимал пост исполнительного директора – в его компетенцию входили кадровые вопросы, а также текущая работа отделения. Они дошли по коридору до широкой, покрытой ковром лестницы, ведущей вниз, в хранилище. Дежурному администратору вменялось в обязанность присутствовать при открытии и закрытии двери в хранилище.
Они ждали, пока отключится автоматический замок, устанавливаемый на определенное время. Тотенхо мрачно спросил:
– Прошел слух, что мистер Росселли при смерти. Это правда?
– Боюсь, что да.
Она вкратце рассказала о вчерашней встрече. Тотенхо угрюмо буркнул что-то невразумительное. Эдвина взглянула на часы: 8.40. Через несколько секунд легкий щелчок внутри массивной двери из хромированной стали возвестит о том, что замок, установленный вчера вечером перед закрытием банка, автоматически отключился. Теперь можно открывать цифровые замки.
Нажав ещё на одну секретную кнопку, Эдвина оповестила службу безопасности, что хранилище открывается не под принуждением.
Эдвина и Тотенхо стояли рядом, набирая каждый свою комбинацию. При этом ни один из них не знал комбинацию другого, таким образом, они могли открыть хранилище только вдвоем.
К ним подошел помощник исполнительного директора Майлз Истин. Молодой, красивый, элегантный, он был всегда жизнерадостен, чем выгодно отличался от вечно унылого Тотенхо. Эдвине нравился Истин. С ним был старший кассир хранилища, который будет принимать и выдавать деньги в течение дня. Только наличными за шесть рабочих часов через его руки пройдет около миллиона долларов – банкнотами и мелочью.