— Эти двое шанс не приняли, вам решать. А страшно, как они запугивают…
Воины кивнули, лучники подняли оружие. Почему-то именно этим двоим даже шанса не дали — через секунду остались стоять уже пятеро бандитов, и на их лицах отразилась совсем другая мыслительная работа. Власть в лесу явно сменилась.
Проход, обнаруженный в неказистом сарайчике, был закрыт толстой дубовой дверью, которая не хотела поддаваться под плечом. Ни у кого из разбойников, естественно, ключа не нашлось, к тому же один из них обмолвился:
— Никто, кроме Драма, тут и не ходил.
— Точно, ни разу там не были…
Времени было мало, и я воспользовался «земной волной». Замечательное заклинание снесло не только дверь, но и разнесло сараюшку в щепки.
Я взял с собой Тружу и Губу. Подъем по грубо вытесанным ступеням не обнаружил никаких ловушек, и через несколько пролетов я уперся в крепкий люк. Но здесь запором служила обычная защелка, которая поддалась через пару секунд.
Как и следовало ожидать, мастера Жени тут уже не было. В импровизированной сокровищнице Драма все было так же, как и пару часов назад.
Тела убитых ядом нуляшек и первушек уже успели исчезнуть, на месте некоторых остались лежать дротики. Я предупредил зверей, чтобы ни в коем случае не касались острия.
Быстрый осмотр стола с бумагами за спинкой трона не дал ничего толкового — какие-то схемы, записи на незнакомом языке. Впрочем, на одном свитке рисунок очень напоминал колдовскую пентаграмму, и я, подумав, сунул его за пазуху. Надо будет на досуге разобраться.
— Мастер Белый Волк, — негромко позвал меня Тружа.
Я быстро подошел. В дальнем углу, среди сваленной ткани, обнаружилась живая первушка — одной из сексуальных рабынь Драма удалось выжить. Она была очень напугана, из-под плотного вышитого покрывала блестели внимательные глаза. Девушка явно узнала меня, поэтому попыталась закопаться поглубже.
— Слава Небу, — обрадовался я хоть какому-то везению, а потом протянул руку, — Выходи, можешь не бояться.
Не подействовало.
То, что нашлась свидетельница, было очень хорошо. Но разговаривать она наотрез не хотела, и удалось только выяснить, кому стихушница раньше принадлежала. В приступах между слезами она просила Небо, чтобы карающее жало миновало ее, и звала все к какой-то матушке Осе.
— Значит Жалящим Осам служила, — кивнул Губа.
Поэтому я сразу кивнул Труже:
— Сбегай, приведи кого-нибудь из Ос. Только это, — усмехнулся я, — помягче кого позови, чтоб не напугал еще больше.
Пришел копейщик, уже немолодой, с грузом прожитых лет в глазах. Я еще раньше приметил его в отряде — воин много молчал, не тратил слов впустую.
И сейчас он, окинув убежище Драма беглым взглядом, лишь промолчал. Но, увидев первушку, Оса чуть не расплакался.
— Мушка, вот ты куда делась? — он со скрипом сжал копье, и со злостью процедил, — Где это Драм?! Он же говорил, что это желтые воины увели…
— Господин Зунга! — вырвалось у первушки, и она бросилась обнять бывшего хозяина.
Тот ласково хлопал по плечам девушки, прикрытым покрывалом, и та разревелась. Я лишь непонимающе покачал головой — не понимал я этого рабского мышления. Там, в Вольфграде, я каждую секунду хотел на свободу и лишь обстоятельства заставили остаться.
Теперь первушница, в присутствии зверя, которому доверяла, стала более сговорчивой. Конечно, пришлось подождать, пока она успокоится, но потом девушка поведала, что тут сегодня произошло.
В моей памяти более-менее сохранились события до того момента, как я крикнул Драму меня выкинуть из Норы. И Мушка рассказала, что разбойник схватил меня и понес к выходу, а вот «страшный ноль», который «смеет кричать на зверей и бить их», все пытался заставить Драма вернуть меня.
Он бил его чем придется, но «господин зверь» никак не реагировал, а потом и вовсе оттолкнул нуля, «как и подобает». «Страшный ноль» очень сильно ругался и пригрозил… пригрозил… Тут первушка забегала глазами между нами, но я разрешил рассказывать дальше.
В общем, ноль грозился убить непослушного Драма. Потом «господин зверь», выкинув меня, вернулся внутрь, но уже совсем не слушался нуля. Мастер Женя «страшной магией» убил Драма, а затем, прихватив что-то со стола, исчез в том самом люке с тайным проходом.
Рассказывая все это, первушка округляла глаза, пытаясь показать, как это все ужасно.
Губа обнюхал то место, куда указала первушка. Именно тут совсем недавно растворилось тело Драма, и вполне может быть, что мы не успели всего чуть-чуть.
Я тоже просветил пол всеми доступными стихиями, и заметил лишь тончайший налет из незнакомой пыли. Если бы мне не показали, куда смотреть, я бы даже не различил. А теперь тут образовалась тень, будто криминалисты обвели место убийства.
Десятник сказал, указывая на дротик, который я просил не трогать:
— Пахнет Драмом, и вот этим ядом. Еще какие-то травы, а еще пахнет духами леса.
Я недовольно поджал губы. Мастер Женя вообще все планы обломал — мне самому хотелось поговорить с разбойником. Недовольно вздохнув, я острием копья нацарапал улыбку на том месте, где у Драма была голова. Ну, раз обещал подправить, хоть так.
Зато слова Губы о духах леса включили что-то в памяти. Кажется, зомби-Драма, когда я вытолкнул его за дверь, укусил шершень. Вернулся зверь в помещение ужаленный, и поэтому уже плохо слушался гипнотизера. Получается, яд шершня нарушил ту концентрацию каракоза, которую мастер Женя использовал для порабощения.
Я улыбнулся — очень ценная информация. Если сраный ноль обнулит мои силы, то хотя бы знание о свойствах яда сможет спасти от участи зомби. А новые возможности мастера Жени никак не выходили у меня из головы. Да хоть суперменом-человеком я к нему заявлюсь, какой смысл, если он обнулит меня и отравит?
С надеждой я спросил первушку, знает ли она еще что. Та замотала головой, сказав, что, когда Драм обсуждал планы со «страшным нулем» или с послами из столицы, всех выгоняли наружу. На радость разбойникам.
Опять пришлось подождать, пока первушка успокоится, вспоминая разбойников и их «радости».
— Что, прям совсем ничего?! — растерянно спросил я.
— Господин зверь, страшный ноль говорил ужасные вещи, и я затыкала уши, боялась, что Небо покарает меня.
Я вздохнул, поймав недовольный взгляд Осы. Девушке и так досталось, и тому не нравилось, что допрос еще больше ее мучает.
— Страшный ноль говорил, что… что… даст господину власть над… — первушка округлила глаза, не решаясь сказать.
— Над кем? Зверями? Людьми? — тут меня осенило, — Демонами?!
И Мушка часто-часто закивала, а потом спрятала лицо на груди хозяина, и ее плечи затряслись от рыданий.
— Мастер… — замявшись, начал Оса.
— Хорошо, Зунга, веди ее вниз, — я махнул рукой, и тот, благодарно кивнув, исчез со служанкой в люке.
Что-то все еще держало меня внутри этой сокровищницы. Я осмотрел трон, нашел ту кнопку, которую ноль нажал, чтобы активировать ловушку. Больше механизмов тут не было, и я прошелся по стенам и по сваленному ценному хламу.
Удалось обнаружить несколько спусковых устройств, и одно из них, к счастью, оказалось заклинившим. Я извлек целый дротик, довольно разглядывая обильно залитый красным кончик.
Как мне нравилось, что хоть где-то повезло. Для моего сумасшедшего плана мне нужен был каракоз, точнее, его смертельное количество. Потому что следующая встреча с мастером Женей пройдет уже на моих условиях.
— Пахнет смертью, — задумчиво сказал Губа, стоя рядом.
— Это яд, убивает все за секунду, — кивнул я, — Хоть зверя, хоть человека.
— Зачем Небо позволяет такое? Ведь даже укусы духов леса дают шанс, — десятник глянул на меня своим диковатым взглядом.
— Кстати, — я повернулся к нему, — А яд ваших духов можно будет достать? Мне нужно совсем немного.
Опять я сначала ляпнул, и только потом подумал. Но, к счастью, моя просьба не относилась к разряду каких-то запретных или невозможных. Наоборот, Губа даже как-то заговорщицки прищурился и подмигнул мне.
— Конечно, мастер Белый Волк. Твоя Волчица будет только рада! — и он расплылся в улыбке.
— Какая такая Волчица? — я вздрогнул, вспомнив о Хильде из Вольфграда. Других Волчиц я вроде бы не знал…
— Та, которую ты захочешь обрадовать звериной страстью!
Через пару секунд я понял, что имел в виду этот диковатый извращенец. Яд шершней в Шмелином лесу использовался повсеместно: и лекари, и охотники, и даже при производители спиртных напитков. Вот в последних-то и возникали чудесные свойства.
— Если добавить злость лесного духа в медовуху, то мужская сила позволит радовать зверицу всю ночь, — мечтательно улыбаясь, пояснил Губа, — Помнится, я, когда молодой был, перепил этой медовухи…
Подробности личной жизни десятника меня мало беспокоили, и я поспешил перебить его, взяв обещание, что он достанет мне яд. Правда, пришлось потратить много времени, чтобы убедить в том, что мне нужен не спиртной напиток, а только ингредиент.
— Пчелы умеют гнать отличную медовуху, — гордо кивал Губа, искренне не понимая, зачем мне один яд.
А вот следующая находка опять напомнила мне о Хильде, а еще заставила раздумывать о том, какие кульбиты выкидывает Небо. Потому что таких чудес просто так не бывает.
Среди хлама, как раз там, где был спрятан заклинивший механизм, мелькнул клочок белой шерсти. Я, повинуясь неясному порыву, стал откидывать лакированные ларцы, свернутые гобелены…
И это я жаловался что мне не везет?!
Копье Белой Волчицы, той самой Спики, в честь которой меня обозвала Хильда, лежало на самом полу — изящное, даже маловатое для зверя, явно под женскую руку. Клочок белой шерсти, который до этого привлек мой взгляд, был привязан в том месте, где наконечник крепился к древку.
И снова дернулся на груди амулет, будто радуясь встрече с давним другом. Что, Рычок, почуял родственницу?
Но как?! Вот как оно попало сюда? Я ведь до последнего надеялся, что знаменитое оружие из разрушенного дома попадет к его прямой наследнице. Видимо, Хильда так и не успела подобраться к нему, а Грэй каким-то образом сбагрил свою коллекцию куда подальше.