«мертвые не возвращаются», но есть «другой путь». Вот я, наверное, и цепляюсь за этот другой путь всеми силами.
— Я в няньки не нанималась, — Хильда обратно уперлась мне в спину, да так, что спинка кровати жалобно скрипнула.
— У-ф-ф! — я крякнул, а потом спросил, как ни в чем не бывало, — Ну, мы договорились?
— О-о-о, первуха ты сраная, — взмолилась она.
— Зверье, — поправил я.
— Пустое!
Я усмехнулся, и мы замолчали. Спасибо ей на том, что не отказалась. И пусть она не согласилась, но я тоже когда-то не ответил «да» Абсолюту, а теперь вот ношусь по Инфериору, как сраный веник.
Долго, конечно, я расслабляться не собирался, поэтому наслаждался моментом по полной. Меня не отпускало ощущение — скоро все опять может повернуться так, что долго Волчицу не увижу. Да, и кто знает, останусь ли вообще в Инфериоре.
— Ты теперь выше меня по мере, а по силе… — Хильда усмехнулась, — Надо бы проверить, кто кого.
Я похлопал по простыням и с улыбкой ответил:
— Мне кажется, сейчас вполне было понятно, кто и кого…
— Уверен?
Снова в моей памяти пронеслись обрывки, словно слайды. А ведь права, пойди еще разберись, кто там и кого.
Вопросов было много, но сейчас почему-то голова была совершенно пустая. Поэтому я спросил:
— Теперь ты — глава клана?
— Хакона нет, — грустно сказала Хильда и кивнула, — Я отправилась-то сюда по своей воле, ослушалась его.
Она рассказала про переход через Горы Ящеров с небольшим отрядом. Насколько я понял, монстры там вполне под стать чудовищам из Проклятых Гор. Зигфриду требовались смельчаки, чтобы обогнать разбежавшихся во все стороны предателей.
Это потом выяснилось, что все гораздо серьезнее, и что своих гонцов надо защищать укрепленными отрядами.
— Многие пропали, не все вернулись. И почтовые птицы так же пропадают. Зигфрид понял, что в соседних приоратах не все ладно, и стал высылать отряды уже покрупнее. Мы допрашивали предателей некоторых…
У меня кольнуло воспоминание.
— Я когда в бреду был, помню, выжившие звери из отряда Морица меня выдали.
— Да, — Хильда кивнула, — Странное дело, у многих метка сработала после того, как они про тебя рассказали.
Я задумался. Если это было направлено на то, чтобы ослабить меня, то Бездна оказалась намного хитрее, чем ожидалось. Принцип «разделяй и властвуй» в деле.
— Хакон прибыл вовремя, — продолжала Хильда, — Я вышла напрямую в деревню Куниц, собиралась отправиться в столицу Зеленого Приората. А тут нас в деревне встретили с непонятным радушием, когда узнали, что мы из Синих земель.
— С радушием?
— Прямо праздник устроили. Я поняла, творится что-то неладное — они ждали великих Синих гостей, и этот приказ пришел из их собственной столицы. Это при том, что у нас самих в Синем приорате не все ладно, тем более Мориц, говорят, увел кучу рекрутов. И что я должна была думать, кого ждали Куницы?
— И ты начала уговаривать Куниц сняться и уходить к Пантерам?
— Да, и не один день, — Хильда пожала плечами, — Я рисковала, конечно. Никому не понравится самоуправство в чужой земле.
Потом, как выяснилось, прибыл Хакон, который привел с собой добрую половину клана. Он гнался за Хильдой, как бешеный, и прибыл вовремя, да еще привел с собой близнецов, и те смогли найти общий язык с Куницами. Лесные Хорьки — их дальние родичи.
— Близнецы в порядке?
— Мы ведь в порядке, Арне? — Хильда изобразила не своим голосом, — Точно, Варг!
Я засмеялся. Вышло очень похоже.
— Что с ними сделается? Но сработали они хорошо, Мориц клюнул на их ложный след.
— Для чего все это было? — проворчал я, вспоминая побоище за деревней, — Для чего жертвовать своим войском ради чужого приора?
Волчица вздохнула.
— Такова наша звериная доля. Доверие Зеленого приора дороже, чем горстка воинов из деревни. Синие напортачили, Синим же и разбираться.
Эти слова прозвучали так горько, что мы замолчали. В тишине каждый думал о своем. Хильда о Хаконе и теперь уже своих воинах, я о том, что, наверное, до конца жизни буду иметь связь с Лунным Светом. Как говорится, подписался перед Небом, теперь не отвертишься.
— А где Зеленый приор?
— Эммерик?! — с легкой язвительностью переспросила она.
Волчица оттолкнулась и вскочила с кровати. Полностью обнаженная, она нагнулась за штанами, и на миг у меня из головы вылетели все вопросы.
Но вот Дикая начала одеваться, снова пряча изящные ноги под слой крепкой дубленой кожи, и мои мысли стали возвращаться в деловое русло.
— Да простит меня Небо, — мучаясь с завязками, прорычала Волчица, — но этот законник просто поскорее смылся в свою столицу.
Она подозрительно посмотрела вокруг, будто проверяя, нет ли у стен ушей. Я поднял руку:
— Сейчас, погоди…
Мой сканер охватил разом все помещение, и у Волчицы подпрыгнули брови:
— Какая сила!
А потом я сузил сканер, и выпустил его за пределы, крутанув пару раз так, что почти пол замка всплыло в моей голове. Загудела голова, но мне больше и не надо было — вокруг нас были только Серые Волки, а Пантеры дежурили на выходе из крыла.
Впрочем, мой сканер коснулся чего-то интересного за пределами замка, на крыше прямо над нами. И я показал Волчице пальцем вверх, поджав губы.
Она подняла глаза к потолку, одновременно натягивая подклад, на который потом ляжет броня. Красивая грудь исчезла под тканью, и я вздохнул — теперь это все в моих воспоминаниях до следующего раза. Вот только когда он будет? И будет ли вообще?
Хильда приблизилась, прижалась щекой к моей щеке и жарко зашептала:
— Приор Эммерик — трус!
Я округлил глаза, рассматривая ее.
— Думаешь, он поклонился…
Она замотала головой.
— Нет. Просто трус! Смылся в свою столицу, и отзывает сейчас все стаи под ее стены.
В глазах Волчицы горело явное презрение. Получалось, Эммерик решил не с соседями объединиться для отпора, а просто закрыться у себя. Ощетинившись клинками и когтями верных зверей, Зеленый приор надеется переждать гуляющий вокруг беспредел, словно какую-то бурю.
И это учитывая то, что из его же столицы бегали гонцы с ложными приказами.
— Мы и тебя еле отвоевали, — Волчица шептала и оглаживала мои плечи так, будто вот сейчас я исчезну, — Он как узнал, что ты был нулем… Эммерик боится всего, что можно!
Она провела пальцем по свежему шраму вверху моего живота. Потихоньку он уже зарастал, превращаясь в едва видимый рубец.
Я понял, о чем она говорила, и вполне представлял мысли этого Эммерика. Весь Орден шатается под ударами ереси, звери и люди целыми приоратами поклоняются неведомой силе и встают под ее знамена… И тут в его же приорате появляется ноль.
Точнее, зверь, бывший нулем, скачущий по мерам, как сайгак. Да еще и нулем он был непростым, а просветленным! А тут наверняка Серые Волки и Кабаны рассказали про мой крик вождя, что могу целые толпы воодушевлять. Да и физической силой, как все заметили, я не обделен.
Так что логика таких, как Эммерик, вполне понятна. На Земле, насколько позволялось мне вспомнить, иногда командование так поступало. Если нашли что-то непонятное и подозрительное, они предпочитали сначала накрыть ковровой бомбардировкой, а уже потом отдавали приказ пойти посмотреть, что там было. И, кстати, обычно в таком случае бойцы чаще оставались целы…
Но одно дело, когда такое отношение к врагу. А другое дело, вот так уничтожить потенциального союзника.
Если б я был в сознании, попробовал бы подговорить приора к Суду Неба у алтаря. Вот тогда бы этот Эммерик свою меру бы и проглотил…
— Командор Керт уехал с ним, он не оставляет надежд уговорить.
Я вспомнил ветерана.
— Да, Зеленый приор называл его другом, — кивнул я.
— Оракул и Керт еле уговорили Эммерика на суд Неба, — прошептала Хильда чуть ли не в унисон с моими мыслями.
Я вздрогнул:
— Как? Я же без сознания был!
— Я ответила за тебя, — Хильда уткнулась мне в плечо, — Есть такой закон. Если подсудимый при смерти, и не может отвечать.
— А если бы Небо осудило меня? Ты бы…
— Тоже погибла бы, — Волчица пожала плечами, — Но зато так мы остановили казнь.
Стиснув зубы, я смотрел на Дикую, поражаясь ее смелости. Она ведь меня давно не видела, и не знала, что со мной было после того, как я покинул стены Вольфграда. А тут по приказу своего приора прибыла в чужой край, где тут же появляюсь я и творю невозможную хрень. Мало ли на чьей уже стороне ее бывший примал, и она не побоялась ведь, встала у алтаря…
Волчица расшифровала мой взгляд по-своему.
— Есть в законе такая вещь. Если б ты был нулем, одно слово приора о твоей казни — и голова с плеч. Любой зверь посчитал бы честью обнажить клинок, — объяснила Хильда, — Первушник… ну, тут зависит от его полезности. А зверь всегда имеет право на суд.
— А что за оракул? — спросил я.
— Оракул Пантер, ты увидишь его сейчас на приеме у вождя, — тут она вскинулась, — Одевайся давай уже.
***
Прежде, чем покинуть наше крыло, я отыскал Мордаша. Фолки не подвел, и разместил нуля внизу, в подсобке для первушников, где находилась еще пара нулей, перетаскивающих ящики — рядом был какой-то склад, где хранилось много такого, что можно таскать. Кажется, именно отсюда принесли свежие простыни в мою комнату, на замену старым и порванным.
Неудивительно, что, когда среди слуг появились еще одни руки, их попытались тут же пристроить к работе. При мне Мордаша отчитывала дородная первушница за его нерасторопность. Насколько я понял принципы взаимоотношений в Инфериоре, слуги и рабы сначала пытались разобраться сами. А то если доходит до зверей, то у нулей обычно просто летят головы.
— Это где видано такое, чтобы приказы зверя не исполнялись? Да ты, ноль, жизнь свою не ценишь, Небом данную?
— Что зверь, что ноль, под Небом рав… — хотел сказать он, но тут моя рука легла ему на плечо.
Первушница сразу почтительно склонила голову, завидев меня, а Мордаш затрясся, не понимая, что делать. С одной стороны, религия просветленных промыла ему мозги, и перед ним стоит живое доказательство их правоты — зверь, бывший нулем. А с другой стороны то, что я зверь, означало, что могу свернуть ему шею за непослушание.