Куда больше впечатляли удивительно активные и бодрые улицы, будто бы никто из жителей Нижнего города даже не знал, о происходящих каждый день побоищах. На лицах людей лишь красовались улыбки жажды и искреннего счастья, пока они осознавали, что не им одним теперь плохо, и зажравшаяся верхушка Пилтовера также теперь страдает, вынужденная вдыхать дым взрывов разрушенных домов.
Неотмытая кровь украшала стены бесчисленных домов, пока рядом валялись неубранные трупы бывших хранителей порядка, доедаемые крысами и прочей живностью, однако это будто бы каким-то уродливым образом только красило город и радовало жителей.
Каждый житель Зауна понимал, что ему уже не выбраться из ада собственного города, однако прочие человеческие чувства всё равно никуда не исчезали. Осознавая, что их не ждёт ничего кроме медленной смерти от болезни, случайно пойманной пули во время перестрелки или банальнейшего обрушившегося здания, не справившегося с тяжестью времени без своевременного ремонта, люди желали лишь одного — чтобы у источника их проблем всё также было ужасно.
Чем дольше я думал об этом, тем больше негативных мыслей появлялось в моей голове, от которых я старался лишь отмахнуться. Отсутствие возможностей хоть как-то изменить ситуацию душило, но в то же время приносило и некое гадкое меланхоличное облегчение — без возможности выбирать хоть что-то, можно было хотя бы отдохнуть головой и не думать ни о чём…
.
Спустя почти два с половиной года наших экспериментов, где мы пытались самым разным способом выяснить свойства Мерцания, даже методом научного тыка не удалось не получить хоть какие-то понятные и объясняющие всё результаты. У нас имелись некоторые достижения, но совершенно не те, на которые мы рассчитывали.
Попытки разными способами создать концентраты вещества, очистить его или придать какую-нибудь другую агрегатную форму оказались вполне успешными, вот только на результат это не особо повлияло. Любое воздействие на живую материю приводило ко всё тем же результатам и безумным мутациям. Нам удалось замедлить весь процесс и детальнее разобраться в деталях «трансформации», однако чем больше мы углублялись, тем лишь больше новых вопросов появлялось в процессе.
По сути своей, Мерцание всегда старалось изменить геном придать организму те свойства, которые словно бы были вложены в него. Каждое живое существо мутировало, становясь больше и стремительно наращиваю мускулатуру, путём сжигания всех внутренних ресурсов организма. Ожидаемо, это всегда приводило к погибели образца ещё до того, как он умудрялся показать все возможности своей новой формы, так как хрупкая биологическая машина просто не выдерживала такой пытки.
Мы с Синджем потратили месяцы, стараясь вызнать детали этого преображения на примере крысы, уменьшая дозировку, однако чистое Мерцание абсолютно всегда приводило к смерти субъекта. Мозг существа был первой вещью, что придавалось изменению, а потому мы вскоре решили перейти на эксперименты с более простыми существами, что не обладает столь хрупкими органами.
Вот только и это со временем привело лишь к появлению чего-то странного. Даже если не обращать внимания на чудовищные преобразования червей в какие-то пурпурные сгустки вечно меняющейся плоти, пытавшейся сожрать всё вокруг себя. Картина, словно бы вышедшая из фильмов ужасов, не могла не оставить впечатление.
Однако у нас со старым алхимиком были свои цели и желания, отчего мы продолжали после создания каждой новой твари. Даже сам Синджед, несмотря на весь свой опыт по работе со странностями, долго отходил после появления этих порождений безумного разума, чтобы затем приступить к медленной записи всех особенностей в отчёты, а в последствии и к аккуратному вскрытию чудищ.
Безусловно, каждый раз приходилось сражаться со страхом, что тварь вырвется через все наши методы защиты и справится даже со сталью отличного скальпеля, вот только, к счастью или нет, все наши порождения дохли невероятно быстро. Благодаря постоянной «перегонки» их крови и плоти, а также попыткам её использовать сотнями разных способов, у нас удавалось всё дольше продлевать работу формулы и иногда даже давать ей новые свойства,
Наиболее перспективно себя показала моя идея использовать Мерцание на растениях с грибами, чтобы уже из них вывести нечто интересное и более понятное. Пока из грибов получилось вывести просто невероятный по своей эффективности яд, которая при смешивании с зелёными химикатами Зауна порождала некое кислотное желе, будто бы даже обладавшем подобием нервной системы! Удивительное открытие, пока ещё находящееся в разработке, но ни одно единственное.
Мы также экспериментировали и над самыми обычными бобовыми, типичной для Зауна форма жизни, адаптировавшейся к выживанию в месте, практически лишённом света. И эти опыты показали удивительные результаты всего за несколько поколений селекции нужных мутаций — из-за наличия почвы, воды и удобрений, у растений было куда больше шансов выжить от нехватки ресурсов для изменений, отчего у нас появлялись вполне живые пурпурные растения, лишённого всякого хтонического безобразия прочих экспериментов.
Получив первый результат, мы преступили к попыткам выжать новый образец формулы — и эта попытка принесла успех! Мерцание, прошедшее через подобный живой фильтр, показало себя в разы стабильней даже самых разбавленных формул, отчего мутировавшая крыса мутанта даже несколько побегала, показав эффективность собственных увеличившихся клыков на неудачливых собратьев.
Приступы безумия, ярости и неконтролируемого поведения всё ещё имелись, не говоря уже про смерть от остановки сердца спустя минуту, но результат уже был чем-то. Мы продолжали селекцию бобовых, скрещивая самые удачные и живучие образцы, после чего их также подвергали воздействию химиката, и затем также собирали с них весь сок, позволявший с каждой новой итерацией при смешивании получать более стабильное соединение.
Очевидно, что мы подобные варварам, научившимся добывать огонь при помощи камней и палок, без малейшего понимания принципов его работы, но и это спустя годы попыток стоило бесконечного многого. Биология и химия были долгими науками, требовавшим тщательного и аккуратного подхода, чтобы добиться хотя бы малейшего успеха.
Вот только, к сожалению, кроме побед имелись и неприятные поражения. Рио со временем начало становиться всё хуже и хуже. С каждой неделей она двигалась всё медленнее, и всё реже улыбка появлялась на её озорной мордочке. Чешуя рептилии становилась всё более тёмно-пурпурной, а малейшее прикосновение к этим точкам приносила ей лишь боль. За последние пару месяцев она также стала есть куда меньше, и практически перестала выбираться за пределы пещеры, что пусть и помогло в уходе за ней, не доставило и капли радости.
Я искренне желал помочь ей, вот только как бы мы с Синджем не старались, всё никак не получалось. Мы находились в шаге от постепенно раскрытия секретов Мерцания, и лишь небольшого шага не хватало, чтобы провести революцию в нашем понимании устройства столь странной, а порой и просто пугающей смеси. Как и во многих других научных открытиях, мы ощущали, что находимся невероятно близко к ответу, но при этом всё никак не могли дотянуться до него во тьме.
Глава 8. «З.А.К.»
Стоило мне только бросить пурпурный цветок в самый конец небольшого лабиринта, созданного мной из кучи деревяшек, как ярко-зелёная слизь, шариком сбившаяся в самый угол, мигом пришла в движение и начала двигаться по стенкам моего творения.
Я создал лабиринт специально очень запутанным и даже обладавшем ловушками вроде небольшого куска хлеба, окружённого солью, поедание которой сильно не нравиться слизи, вот только так как я уже несколько раз проводил подобный эксперимент с разными картами коридоров, то зелёное нечто уже научилось обходить подобную угрозу.
Она адаптировалась под окружающую среду и успешно обходила любые преграды, доставая желаемое лакомство с помощью созданных ложноножек, аккуратно обходивших круг соли. Слизь в это время продолжала своё стремительное движение, заполняя стенки лабиринта и покидая тупики, отчего ей потребовалось всего минута сорок, чтобы добраться до лакомства.
Мигом поглотив цветок, весь сгусток сразу окружил него и сжался в один шарик, наиболее защищённый от окружающей среды и тративший меньше всего ресурсов на поддержание формы. Я в это время с искренней радостью записывал каждый момент эксперимента, отчего и слегка удивился раздавшемуся позади меня голосу, принадлежавший уже ставшему хорошо известном мне алхимика:
— Вижу, твой личный опыт продвигается вполне успешно, — произнёс Синджед, незаметно подошедший ко мне со спины и явно успевший увидеть весь происходивший опыт. — Признаюсь, первое время вообще не видел смысла в твоей идее, однако теперь даже я не могу не признать её великий потенциал. Уже удалось определить триггеры движения? По какой причине это нечто вообще способно двигаться? Знаю, что плесень и на подобное способно, но скорость просто поражает, не говоря уже про удивительную обучаемость.
— Микрогрибы вообще удивительная вещь, и вряд ли у нас удастся скоро разобраться ещё и в секретах этих странных созданий, однако для использования не обязательно полностью разбираться в них. По крайней мере пока что, можно заняться и простым исследованием их особенностей, — пожав плечами, ответил я. — К тому же пока ещё рано полностью судить про его потенциала. Слизь становится больше с каждым днём, повышая физические и ментальные возможности, и ещё рано говорить, где именно она встретит свой предел.
Довольно трудно вот так с ходу, без использования знания другого мира, объяснить существование сгустка амёбоидных клеток, способных двигаться за счёт изменения своей формы и обладавшего сеткой нейронов вместо мозга. Невозможно объяснить эти детали не углубляясь в мою историю и детали более продвинутой науки, а потому приходилось представать перед Синджед в качестве этакого интуитивного учёного, просто верившего в свою работу.