– Хорошо, – отвечает Филиппа, – но, послушай, что нам делать с…
– Разберись сама, – бросает он и вызывает лифт. – Назначь новую встречу с Расмуссеном. И еще – проконтролируй, чтобы он пришел.
Спускаясь в пустом лифте, Густав просматривает входящие звонки. Несколько пропущенных от Иды и полиции, но ни одного от Карро.
Он находит номер матери и звонит. После десяти гудков сдается и кладет трубку. Его захлестывает неприятная волна беспокойства. Мама всегда отвечает на его звонки.
Густав решает проверить приложение сигнализации и убеждается, что камеры видеонаблюдения дома выключены, как он и думал. Тогда он набирает номер Карро.
После нескольких гудков включается автоответчик: «Привет, вы позвонили Каролине Юртхувуд-Йованович. К сожалению, я сейчас не могу ответить…» Густав кладет трубку и звонит снова. Снова автоответчик.
– Привет. Это я. Где ты? Около нашего дома полиция. Позвони мне, как только сможешь. Целую.
Он вытирает пот с шеи, нажимает на кнопку «Позвонить» и ждет сигнала.
– Карро, ну же, перезвони. Я волнуюсь. Девочки с тобой? Позвони мне. Люблю тебя.
Дверь заперта, и ключи не подходят.
«Это я, это мама», – кричит она и мечется вокруг дома.
Чувствуется слабый запах дыма и выхлопных газов.
Она подносит руки к оконному стеклу и щурится, чтобы разглядеть, что там в гостиной.
Комната выглядит заброшенной, как будто жильцы покидали ее в спешке.
На столе стоят полупустые стаканы с виски, под столик на колесиках закатилась пустая бутылка. На гигантском постере с Мухаммедом Али зияет огромная дыра. Пепельница на стеклянном столике полна окурков.
Густав считает курильщиков идиотами, он никогда не позволил бы никому закурить в их доме.
Каролина делает несколько шагов назад. Все теперь выглядит иначе.
Тиковая мебель на террасе перепачкана, а между плитками пробивается трава. Двери веранды тоже невозможно открыть. Наверное, кто-то поменял все замки.
Она не понимает.
Она стучит в окна, стекла дребезжат в ответ.
Она лихорадочно ищет взглядом что-то, чем можно разбить окно, и видит, что сад зарос, стволы деревьев покрыты мхом, а огромная ветка старого дуба, сломавшись, упала на оранжерею и перебила в ней стекла. Растения вырвались на свободу через разбитый потолок, и их побеги торчат из щелей.
Что происходит? Каролина мечется туда-сюда.
В бассейне нет воды. На дне лежат сгнившие листья и сдутый грязный единорог ее дочерей. Детский батут исчез.
«Густав!» – кричит Каролина, но шум волн заглушает все звуки.
Белая каменная стена, окружающая сад, растрескалась в нескольких местах, и через дыры виднеется берег моря. Сердце колотится в груди.
По земле разбросаны пустые пивные банки. Все захвачено паразитами. Ее дом превратился в руины, куда стягивается всякий сброд. Что скажут люди, если увидят виллу в таком состоянии?
Запах дыма усиливается, и Каролина задирает голову, чтобы рассмотреть фасад. Из окон верхнего этажа вырывается пламя.
Девочки!
Каролина бросается к дому, но поскальзывается на мху. Ей удается быстро подняться, она зовет на помощь, но поблизости нет ни души. «Скорее, – проносится у нее в голове. – Думай. Что нужно делать?» У нее нет телефона, вообще ничего нет.
Огонь бушует внутри. Дрожащими руками Каролина подбирает камень и бросает его в окно. Осколки стекла летят на дорожку, и дым вырывается наружу. Жар отбрасывает Каролину назад.
Вильма зовет ее из глубины дома, и откуда-то доносится слабый кашель Астрид.
– Я иду! – кричит Каролина. – Иду!
Из ран на руках течет кровь – Каролина порезалась о разбитое стекло, когда пыталась попасть в дом. Дым разъедает глаза, но она все равно лезет через маленькое отверстие в окне. Внутри этого ада едва возможно дышать.
– Нет! – восклицает Каролина, когда кто-то хватает ее и тащит в сторону. – Пустите! Мои дети там, внутри!
Она снова кричит и лягается. Кто-то хватает ее за волосы и тащит по рассыпанным осколкам.
Она потеряет все. Вообще все.
Каролина просыпается в холодном поту. «Это был всего лишь кошмарный сон», – думает она.
Всего лишь сон.
Ее голова стянута какой-то тряпкой, закрывающей глаза.
Руки связаны за спиной. Каролина не может пошевелить ни руками, ни ногами. Кто-то обездвижил ее.
Она хочет закричать, но ей мешает какой-то предмет во рту. Такое ощущение, будто это скомканный кусок ткани.
Под ней что-то вибрирует, издавая звук, похожий на шум мотора. Каролина пытается повернуться, но ей не удается, слишком тесно.
У нее перехватывает дыхание.
«Где я? – думает она. – Где Густав и девочки?»
Мускулы сводит судорогой, когда он сворачивает на Густавсгатан.
Он доехал из Копенгагена в Мальмё за двадцать минут. Густав всегда лихачит, когда ведет машину, но в этот раз он превзошел себя и не помнит ничего, кроме того, что в Копенгагене проехал на красный.
После этого в памяти чистый лист.
Он проезжает мимо шикарных домов, которые были недоступны ему, когда он был ребенком. Он помнит, что в детстве не мог представить себе, что за люди живут в них и какая у них, должно быть, идеальная жизнь.
Густав в тридцатый раз набирает номер Карро. После гудков снова и снова включается автоответчик.
– Карро, черт побери, ответь же! – орет он и кладет трубку.
Возле калитки, перекрывая въезд, стоит полицейская машина, так что Густаву приходится припарковаться ниже по улице около каменной стены напротив их сада, с трудом втиснувшись между двух автомобилей.
Двое полицейских в синей форме подходят к Густаву. Он делает глубокий вдох и отстегивает ремень безопасности. На улице ужасно жарко, Густаву кажется, что его стошнит.
– Я Густав Йованович. Вы что-нибудь узнали? – говорит он, захлопывая дверь и одергивая пиджак.
Оглядевшись, он обходит машину и направляется к рыжеволосой полицейской и ее коллеге-мужчине.
– Мария. Это я звонила вам сегодня, – говорит женщина и протягивает Густаву правую руку.
Ее левая рука лежит на животе, и видно, что женщина беременна.
Густав снимает темные очки, быстро кивает веснушчатой женщине с высокими скулами, которая кажется ему староватой для беременности.
– Это мой коллега Карим, – говорит Мария, жестом указав на молодого и очень худого парня.
– Я не дозвонился до матери и выехал сразу. Гнал изо всех сил.
Густав никогда не испытывал доверия к шведской полиции, она всегда относилась к нему с подозрением, так что их озабоченность удивляет его.
– Должно быть, все это объясняется как-то совсем просто.
– Подруга Каролины Ида сообщила нам, что у вашей жены диабет и что с ней дети, – поясняет Мария. – Поэтому нам надо попасть в дом как можно скорее.
Судя по говору, она выросла в Мальмё, и Густав готов побиться об заклад, что ее отец и еще несколько поколений предков работали в полиции и наблюдали, как меняется жизнь в городе.
– Вы обзвонили больницы?
– Мы рассматриваем все варианты, – говорит Карим. – У вас есть удостоверение личности?
– Конечно.
Густав достает бумажник и показывает водительские права Кариму.
– Спасибо. У вас есть еще машины, кроме вашей и белого «лендровера» в гараже? – спрашивает Карим по дороге к входной двери.
– Нет, – отвечает Густав, идя следом к дому.
– Могли они куда-нибудь пойти? – спрашивает Мария, обгоняя их на гравийной дорожке.
Коляска и велосипед с корзинкой для ребенка стоят около дома.
– Нет, у Карро из-за беременности болит поясница, она почти не ходит пешком…
– Вы звонили родственникам и друзьям, людям, у которых может сейчас находиться ваша жена? – уточняет Карим.
Парень наверняка сирийского происхождения, но родился, скорее всего, в Швеции, судя по произношению. Только, в отличие от Густава, ему при рождении не дали имени, которое должно было помочь ему раствориться в шведском обществе.
– Я не успел, я очень быстро вел машину и…
Густав хочет что-то добавить, но не знает, с чего начать.
– Кто у нее ближайшие друзья? – продолжает задавать вопросы Карим.
– Ида.
– Каролина могла пойти к кому-то еще?
Густав задумывается.
– Карро общительная, но у нее не очень много близких друзей.
Он замолкает, увидев Иду, сидящую на лестнице у входа в дом. Она встает и поправляет узкую джинсовую юбку. Челка почти скрывает глаза.
– Густав, что могло случиться?
Она обеспокоенно смотрит на него.
– Мы с Карро договорились встретиться в девять в «Эспрессо-хаус», но она не пришла. Я ждала больше часа. Ты же знаешь, Карро никогда не опаздывает. И она не отвечает на звонки. Я очень волновалась и позвонила в полицию.
– Успокойся, – бросает Густав и ускоряет шаг.
– Не могу, – всхлипывает Ида. – Она позвонила мне вчера вечером, говорила возмущенно, но отказалась объяснить, в чем дело. А вдруг произошло что-то серьезное?
Оставив Иду без ответа, Густав достает из кармана ключ. Рука дрожит, когда он поворачивает его в замке.
– Карро! – кричит он.
Войдя в дом и положив ключ на круглый столик в холле, Густав отмечает, что ключи Каролины лежат на зеленом фарфоровом блюде. По привычке он берет их и кладет в карман.
– Это полиция, есть кто-нибудь дома? – кричит Мария, проходя внутрь. – Э-э-эй!
Тишина. Ни звука.
Густав снимает пиджак, кидает его на кресло и расстегивает верхнюю пуговицу рубашки. В зеркале он видит, как Карим сначала смотрит на него, а потом переводит взгляд на камеры наблюдения под шестиметровым потолком.
Густав отпускает про себя ругательство, расстегивает запонки и кладет их на блюдо.
– Я посмотрю наверху, – говорит Ида и быстро поднимается по лестнице.
Солнце ярко светит в большие окна, выходящие на море, и в доме, кажется, еще жарче, чем на улице.
– А ее родители? Где они живут? – спрашивает Карим.
– В Стокгольме. Они почти не общаются.