Лея внимательно за ним наблюдает, но он не обращает на это внимания.
– Я понимаю, как вам сейчас тяжело, – говорит она, убирая прядь со лба.
– Сомневаюсь, но все равно спасибо.
– По словам подруги Каролины, ваша жена была в последнее время в подавленном настроении. Вы согласны?
– Ида так сказала?
Лея кивает.
– Нет, – говорит он, не добавляя «во всяком случае, не больше обычного».
Да и как, черт побери, он мог в этом разобраться. Если бы он понимал хотя бы десятую часть характера этой женщины, все было бы проще.
– Ее ничто не тяготило, не расстраивало?
– Она беременна, и у нее, понятное дело, гормоны и все такое, но она правда мечтала о третьем ребенке после стольких выкидышей. Думаю, после последнего УЗИ она чувствовала себя хорошо. Она радовалась. Была счастлива. Что бы это ни значило.
Густав меняет местами две вазы.
– Когда Каролина говорила с Идой, она, похоже, злилась. Вы знаете почему?
Густав отрывает взгляд от стола.
– Понятия не имею.
Кажется, полиция и Ида знают о его жене больше, чем он, а он ненавидит сюрпризы.
– Не имеете понятия.
– Честно говоря, для меня это новость.
Лея морщит лоб, похоже, сомневаясь в его словах.
– Она принимает какие-то лекарства, помимо инсулина?
– Она глотает все подряд, когда не беременна. Типа витаминов, иногда снотворное. Алкоголь. Временами антидепрессанты. В этом нет ничего удивительного, так ведет себя большинство женщин с маленькими детьми, разве нет? – пожимает плечами Густав. – Карро любит детей и свою жизнь, но ей тяжело, а я в последнее время очень много работал. Все дела по дому она взвалила на себя, и это явно оказалось сложнее, чем она думала.
– Я только что поговорил с вашей уборщицей, – говорит Хенрик, вернувшись на кухню. – Каролина написала ей вчера вечером и отменила сегодняшнюю уборку. Вы не знаете почему?
– Понятия не имею.
– Кроме Иды она еще звонила акушерке и своей матери. Вы можете предположить, о чем они говорили?
Густав качает головой, не понимая, зачем Карро звонила своей мамаше.
– Каролина не упоминала об этих звонках, когда вы разговаривали с ней вечером?
– Она просто пожелала мне спокойной ночи, а потом я поболтал с девочками.
Хенрик снова садится за стол.
– Гм, нам надо рассмотреть любые варианты. Странно, что в доме нет следов борьбы.
– В смысле? Как при ограблении?
– Вы обычно не запираете дверь гаража? – спрашивает Лея.
– Что? Конечно, запираем. Всегда.
– Наши коллеги, приехавшие первыми, утверждают, что дверь была не заперта. У вас есть предположения почему?
– Нет, это странно. Нет. Не знаю, что сказать. – Густав сцепляет руки на затылке, пытается представить себе эту ситуацию. – Поскольку через гараж можно попасть в дом, мы всегда тщательно следим за тем, чтобы дверь была заперта.
– И камеры наблюдения отключены, – осматриваясь, отмечает Хенрик. – Вы их обычно не включаете? При таком шикарном доме и учитывая поступавшие угрозы…
– У нас лучшая, чтоб ее, сигнализация, я угрохал на нашу безопасность несколько сотен тысяч, и Карро могла бы просто нажать одну кнопку, чтобы сюда моментально приехала вся охранная компания. Дом обвешан камерами внутри и снаружи, но Карро не включает их, когда она дома, ей кажется, что за ней наблюдают. У нее даже на ноутбуке камера заклеена, чтобы парни из «Эппл», которые сидят где-то в Сан-Франциско, не могли следить за каждым ее шагом.
– Она кого-то боялась?
– Нет. Точнее… Мы оба публичные личности, это утомляет, хочется приватности.
– У Каролины склонность к паранойе? – Произнося это, Хенрик внимательно смотрит на Густава.
– Называйте это как хотите, я не знаю, – пожимает плечами Густав.
– Остается надеяться, что у соседей камеры были включены или что кто-то что-то видел или слышал, – говорит Лея, поправляя лямку бюстгальтера, соскользнувшую под футболкой с плеча.
– Эксперты уже едут. Вероятно, скоро мы будем знать больше, – говорит Хенке, теребя диктофон, лежащий на столе между ним и Густавом. – Есть много такого, чего не заметить невооруженным глазом.
– Хорошо, – кивает Густав, крутя в кармане найденное кольцо, и поворачивается к Лее: – Сколько у вас раскрытых преступлений? Каков коэффициент? В процентном отношении, я имею в виду.
– Прошу прощения?
По ее движениям видно, что вопрос ей не понравился, но Густаву плевать.
– Я должен знать, что вы найдете мою семью.
– Обещаю вам это, – отвечает Хенке.
– С какого вы можете это обещать? – Густав хлопает ладонью по столу и встает. – Вы знаете что-то, чего не знаю я? Или?
Во взгляде Хенрика что-то такое вспыхивает, что заставляет Густава раскаяться в своем срыве.
– Я понимаю, что вам сложно и вы волнуетесь, но поисками вашей семьи занято много наших сотрудников, и мы обещаем, что сделаем все возможное, чтобы они вернулись домой целыми и невредимыми. Вы можете на нас положиться.
– Я никогда ни на кого не полагаюсь.
Она отчаянно колотит коленями в крышку багажника в надежде, что кто-нибудь ее услышит. Ноющая боль в позвоночнике отдается в паху и задней стороне бедер. Швы начали расходиться еще в первом триместре, но таких болевых ощущений раньше не было.
Температура внутри, наверное, выше, чем в бане. Под Каролиной образовалась лужица пота и, возможно, мочи.
Каролина краснеет при одной только мысли, что кто-то может увидеть ее в таком виде.
А может, это кровь. Нет. Только не кровь!
Несколько месяцев она провела в напряжении, фиксируя внимание на ощущениях внутри, внизу. Каждый раз, идя в туалет, она чувствовала комок в животе. Правда ли на туалетной бумаге красноватый след, или это разыгравшееся воображение? Гормональная терапия, овуляции, бесчисленные УЗИ и выкидыши. Она уже почти сдалась, как вдруг забеременела Людвигом.
С ним ничего не должно случиться.
Каролина елозит по полу и стучит ногами, но не понимает, в какую сторону направить усилия. У большинства новых машин должен быть механизм, открывающий багажник изнутри, – рукоятка, провод или кнопка. Каролина поднимает голову и вертит ею по сторонам, но через несколько секунд ею приходится остановиться. Ее мутит и вот-вот вырвет. Если бы только найти способ подать сигнал о помощи! Может, ей удастся включить сигнализацию автомобиля или стоп-сигнал? Она узнала об этом, когда снималась в сериале «Преследование», ее последняя роль – похотливая и сексуальная женщина с небольшим количеством реплик (разумных среди них и вовсе почти не наблюдалось).
Может, ее сюда запихнул псих? Сталкер? Ее несколько раз преследовали странные персонажи, и она боялась их, не понимая, как далеко они могут зайти.
Людям кажется, что они ее знают, но очень немногие имеют право так считать. Всё – лишь актерская игра.
Каролина рано научилась носить разные маски. Она не могла демонстрировать свое истинное «я», потому что в этом случае никто не захотел бы с ней общаться. Похоже, никому не нравилась та, кем она на самом деле являлась. Она и сейчас иногда чувствует себя одинокой, лишенной самоуважения молодой девушкой, что боролась за право стать кем-то известным.
Какую бы роль она ни играла в семье, ей никогда не удавалось соответствовать ожиданиям родителей. Что бы она ни делала, ее мать всегда ее поправляла. А вот брата ее родители прямо-таки обожествляли. Все детство Каролина провела в его тени, и чем старше они становились, тем больше разрасталась эта тень, и в конце концов брат полностью перекрыл для нее родительский свет.
Каролина поняла, кем был ее брат, прочитав «Американского психопата». До этого она была очарована им так же, как остальные, несмотря на все то, что он с ней проделывал.
Она страдала не только от его оскорблений и унижений, но и от непонимания, как ее родители это допускают. Этого безумия она простить не могла.
Некоторым людям не стоит иметь детей, эта мысль посещала Каролину много-много раз.
Родителей не выбирают, но она выбрала Густава на роль отца ее детей. Надо думать о том, что девочки и Густав в безопасности, иначе она сойдет с ума.
Каролина чувствует боль в легких и закашливается. Кислорода все меньше, и жара невыносимая.
Она пытается убедить себя, что похищение человека еще никому не сходило с рук. Скоро ее найдет Густав, он самый энергичный из всех людей, которых она когда-либо встречала. Густав никогда не допустит, чтобы с его семьей что-то случилось. Никогда.
Раздаются тихие голоса. Кажется, они все ближе.
Он подходит к раковине, включает воду и дает ей стечь, пока из крана не пойдет совсем холодная вода. Полицейские следят за каждым его шагом. Эксперты-криминалисты едут на виллу, так как подозревают, что она является местом преступления. Густав наливает себе стакан ледяной воды.
– Можно мне взять телефон Карро? Я должен обзвонить всех ее знакомых.
– К сожалению, нет, – отвечает Хенке. – Мы должны передать его экспертам, чтобы они изучили содержимое памяти. Там могут быть важные улики.
– Например, что?
Густав выдвигает верхний ящик кухонной тумбы, чтобы найти хоть какие-нибудь таблетки от головной боли.
– Последние звонки, имена людей, с которыми Каролина общалась в последние дни, расписание встреч. Разумеется, мы свяжемся со всеми, кто будет представлять интерес.
Густав размышляет над последним сообщением от Карро и нервно шарит в ящике, копаясь среди нераспечатанных конвертов, счетов, детских бус, стикеров, ключей, ручек и всевозможной мелочи. Под одной из скомканных бумажек он находит упаковку обезболивающего, выдавливает две таблетки и глотает их, запив водой. Расправив мятый листок, Густав смотрит на две яркие фигурки, которые нарисовала Астрид. У малышки богатое воображение, и она живет в собственном мирке. Густав несколько раз подумывал создать детскую игру на основе ее волшебных фантазий и сейчас пытается вспомнить, какие имена она дала именно этим двум смешным персонажам. Он улыбается, но быстро возвращается в реальность и пытается, моргая, подавить то, что щиплет ему глаза. Он аккуратно кладет рисунок обратно в ящик.