Человек наверху с видимым удовольствием отпил из запотевшего стакана, затем снова перегнулся через перила.
– Лерой, а у тебя вся порнуха в твоем шкафчике с белыми девками. Ага, вот так, нашел я твои тайны детские, сам теперь смотрю. А что мне еще остается, а? Пока на тебя, урода, работал, на личную жизнь времени вообще не оставалось, так бы сам здесь с дамой сидел, куда веселей было бы. А так только ты один, собеседник, бля.
Допив "кампари", человек выплеснул остатки и лед из стакана на мертвеца. Тот дернулся от неожиданности, замычал и потопал неуклюже в дальний угол балкона. А человек медленно, никуда не торопясь, явно наслаждаясь солнцем, пошел вдоль ограждения террасы. С высоты тридцатого этажа был хорошо виден широкий бульвар Уилшир чуть не на всю его длину. Стоящие у тротуаров машины, сбившаяся в неряшливую кучу пробка на перекрестке, и множество ходячих мертвецов, стоящих и лежащих в тени домов, или тупо бредущих куда-то по одним им ведомым делам. Живых не было. Нигде, ни на улице, ни в окнах домов. Мертвый город, убитый и теперь разлагающийся. Казалось, что запах мертвечины поднимается даже сюда, на такую высоту. А может и не казалось, а так и было.
* * *
Работу мне предложили на следующий день после звонка. Я заехал в контору и толстая девица на респшене просто передала мне конверт с адресом и телефоном, а также краткой припиской: "Требуется водитель-телохранитель". Никаких излишков вроде личной встречи с боссом и какого-то напутствия не было. Звони и все. Ну я и позвонил. А затем сел в машину и поехал куда сказали, а если конкретно, то в офис адвокатской компании "Эрвин Коган и Джексон, советники права", что расположился в Беверли Хиллз, на девятом этаже здания из белого камня и зеленого стекла на пересечении бульвара Уилшир и Кэнон драйв. Чрезвычайно деловитая девушка латиноамериканской внешности, с зачесанными в хвост блестящими волосами и в очках в квадратной черной оправе, приняла у меня пакет с документами и попросила подождать, показав на низкий и широкий кожаный диван у стены. Возле дивана стоял кулер для воды и я не отказал себе в удовольствии выпить стаканчик – жара на улице стояла уже совсем не весенняя даже для жаркой Калифорнии.
Ждать пришлось минут тридцать, принять меня никто не торопился. Затем девушка в очках окликнула меня и направила в кабинет того самого Эрвина Когана, именем которого компания и называлась. Он оказался маленьким и плешивым человеком в дорогом костюме, сидящем в роскошном кабинете,и из этого кабинета блюдущего интересы своих клиентов, включая моего будущего нанимателя. Коган, успевший просмотреть мои бумаги, устроил мне настоящий допрос, но чего-то подобного я и ожидал, так что на вопросы отвечал честно, хоть и коротко. Он уделил мне не меньше получаса своего драгоценного времени, из чего я сделал вывод, что мой наниматель – один из тех, кто действительно позволяет Эрвину Когану занимать такой офис в таком месте и покупать такие костюмы.
Попутно я, наконец, толком узнал, кто будет моим настоящим нанимателем – Лерой Ле Бон, владелец студии звукозаписи "Саут Эл-Эй Рекордз" и промоутер чуть ли не половины звезд стиля "гангста-рэп" – американского аналога самой подзаборной нашей блатоты. Я вспомнил, что в миру эго называли больше "Пимп Лерой". Не могу сказать, что это привело меня в восторг, хотя кличка "сутенер", или "пимп", у черных была даже почетной. Я и черных недолюбливал, особенно в этих краях, и рэп на дух не переносил, а уж дельцов от него, которых так любили показывать по телевизору за кричащий "пимп-стайл" и чуть не позолоченные машины, уж тем более. Но выбора мне никто особого не предоставил.
Разговор закончился очередной бумажкой с адресом здесь же, на бульваре Уилшир, и предложением прибыть по этому адресу или прямо сейчас, или завтра с утра пораньше. Я предпочел время не тянуть, а направился туда сразу, благо недалеко.
Мой "бронко" в очередной раз продемонстрировал свою аризонскую неотесанность блестящим и дорогим машинам на бульваре, притерся к тротуару возле парадного подъезда здания высотой этажей так в сорок – классического "кондо" для тех, у кого что-то бренчит в карманах.
Охранник, сидевший за стойкой на входе большой, светлый, кондиционированный мраморный холл, узнав, к кому я пришел, вежливо попросил подождать, и я снова очутился на очередном диване. Прошло минут двадцать, не меньше, а затем мне предложили подняться в пентхаус. Большой зеркальный лифт гостеприимно распахнул двери из полированного металла, что-то мелодично блымкнуло, и меня быстро, даже с небольшой перегрузкой, понесло вверх.
Пентхаус Пимпа Лероя впечатлял. Причем впечатлял сразу двумя путями – размерами/ценой и аляповатостью вкупе с вычурностью обстановки. Впрочем, он был под стать владельцу – невероятно жирному мордатому негру, бока которого с каждым шагом зыбко тряслись под попугайски-яркой одеждой, а дополняли всю эту красоту золотые цацки, которых на нем было нахероверчено как бус на елке. Но встретил меня не он, естественно, а, как потом выяснилось, его двоюродный брат Льюис – длинный, похожий на баскетболиста негр в черном как у гробовщика костюме, оранжевых очках в черной же оправе и с часами настолько усыпанными бриллиантами, что складывалось впечатление, что их просто намазали ножом, как икру на бутерброд.
Как я узнал позже, Льюис был у Лероя кем-то вроде первой шестерки. Людей с другим статусом вокруг себя Лерой не терпел и почти все время за ним таскалась свита каких-то непонятных негров, главной задачей которых было сопровождать Лероя, смотреть ему в рот, ржать над его шутками, возить ему баб и курить с ним траву, которая на них уходила, наверное, килограммами ежедневно. Они нигде не работали, ничего больше не делали, кроме как старались выглядеть "гангста" и, в общем, такими они и были, потому что все притащились за прорвавшимся наверх "братом" из гетто Южного Лос-Анджелеса.
Лерой общался со мной редко, в основном тогда, когда был пьян и ему требовалось показать, что он здесь босс, а я ему шестерка. В основном все цэу исходили от Льюиса, который даже жил в основном в "крибе" Лероя и почти никогда не уезжал к себе домой, в лофт в даунтауне.
Жизнь моя с этого момента почти вся втиснулась в небольшое пространство между бульварами Санта-Моника и Сансет. С утра я приезжал к дому Лероя, оставлял свой "бронко" на стоянке, а сам спускался в подземный гараж и выгонял оттуда удлиненный шестидверный "Хаммер-2". Умеренно удлиненный, к моей радости, не похожий на тот "стосорокадюймовый", что стоял в гараже рядом. Тот использовался все больше по вечерам, когда Лерой выкатывался со всей свитой в клуб, и за рулем сидел уже другой человек, Дэйв Ковальски, а я уже сидел рядом и в основном занимался тем, что во время ожидания то ли машину охранял, то ли Дэйва, то ли самого себя. Лерой перемещался в основном между домом, студией, офисом, ресторанами, в которых он с кем-то встречался, и клубами, в которых он развлекался. За пределами указанного района не располагалось ничего. А свободного времени у меня практически не оставалось, за исключением воскресенья, когда сам Лерой отсыпался дома после бурной ночи и похмелялся. Пить он был горазд, настоящий алкаш, но по-настоящему пьяным выглядел редко, масса тела спасала, наверное.
Реальных врагов у Лероя не было, да и наличие толпы прихлебателей вокруг гарантировало ему безопасность, хотя при этом не гарантировало безопасности окружающим. За те полгода, что я проработал на Лероя, трижды его шестерки били каких-то случайных людей, преимущественно белых, а потом за шестерок вступался Эрвин Коган и все заканчивалось ничем. У меня даже время от времени возникало тихое желание отловить шестерок Лероя по одному и объяснить им политику партии с помощью баллончика "мэйс" и телескопической дубинки, но с работой я был не готов расстаться. Особенно, если учитывать тот факт, что работу телохранителя мне потом никогда не найти в этом штате, а может и в этой стране.
А к чему это я? К тому, что телохранитель ему нужен не был. Нанять меня, "парня из Шилд-групп, который прошел Ирак и Афган" было для него чем-то знаковым. Это давало ему возможность нахамить мне при шестерках, например, показывая тем самым свою крутость. Забавно, но я даже не оскорблялся на его выпады. Это было как на собаку оскорбиться, которая тебя обгавкала. Все, ради чего он вообще существовал – это было непрерывное доказывание себе и окружающим, что он реально крут. Что он гангста.
* * *
– Лерой, но все же ты чуть-чуть гангста был, тут я тебе верю, – послышалось сверху. – Ты ведь не только и не столько зарабатывал на своих поющих дебилах, сколько денежку с крэка мыл для друзей с юга города, так? Эй, че молчишь?
Мертвец забился в скудный клочок тени на нижнем балконе и тупо смотрел на своего мучителя. На этот раз тот был без "кампари", а просто с бутылочкой запотевшей минералки в руке. Пекло солнце, отражаясь ослепительными бликами от ограждения террасы. Был тихо, мертвецки тихо, только откуда-то издалека слышалось мерное тарахтение генератора. Благодаря ему у человека был и лед, и вода в запотевших бутылках.
– И жил ты, Лерой, хорошо, как сыр в масле катался… нет, вру, как сало в смальце, так тебе больше идет. Раньше сам крэком банчил, я уже наслышан, потом вот так решил сделать, финт ушами типа, да? С братвой своей договорился, что ты им денег намоешь, а они на тебя свой нал завернули. Кстати, ты не крысил, а? Нет? Нет наверное, иначе не одного меня нанял бы, а армию. А так ты что… набирал малолетних дебилов из своего гетто, которые на ворованных пультах диски крутили и рэп "читали", тискал им по альбому, сажа на такой контракт, на каком сутенеры своих шлюх держат… ну да, не зря же тебя Пимпом кликали, как раз за это, наверное… Ну и сосал с них кровь помаленьку, вон как раздулся.
Человек присел на ограждение, а мертвяк внизу заворочался и начал подниматься на ноги, несмотря на то, что уже давно убедился в безнадежности попыток напасть на своего мучителя. Он даже в квартиру с балкона не мог войти, не получалось выбить толстое стекло, а схватить, например, горшок с цветами, ума ему уже не хватало.