Глава 9
Вейдэль остановился в недоумении. Он сразу понял, что перед ним Молох, Податель Жизни, Великий и Кровавый, но в голове у него не укладывалось, что бог оказался мальчиком. Конечно, он мог избрать любое обличие, но почему выбрал именно это, чтобы явиться пред ними? Почему не предпочёл поразить образом гигантского огненного чудовища, внушающего ужас и трепет?
Вампир смотрел на мальчика, забыв пасть на колени или как-то ещё выразить покорность, а мальчик вдруг улыбнулся холодной улыбкой, обнажив белоснежные ровные зубы и, поднявшись, начал спускаться с трона.
— Приветствую тебя, Вейдэль арра Грингфельд, — проговорил он, и его голос оказался на удивление мелодичным и вовсе не походил на глас бога, повергающий в священный трепет и заставляющий простираться ниц.
Вейдэль, наконец, очнулся и поспешно опустился на одно колено, склонив голову.
— Прости меня, Великий, что я…
— Вижу, ты удивлён, — перебил мальчик, подходя и останавливаясь шагах в трёх от вампиров. — Не ожидал увидеть такого тщедушного мальца? Думал найти здесь огнедышащего монстра с кривыми когтями, чешуёй и змеями вместо волос?
Вейдэль не знал, что ответить, и потому молчал, чувствуя, что должен оправдаться, испросить прощения, заверить в бесконечной преданности, но ничто не шло на ум, не облекалось в слова.
— Я знаю, что ты верно служил мне, — продолжал Молох, оставаясь неподвижным и устремив глаза на склонённую голову своего слуги. — И знаю о твоей утрате. Но такова жизнь, и даже бессмертные не избавлены от несчастья. Боги даруют величие, но не управляют судьбой. Я не всемогущ и не верну тебе жену. Я не хочу, чтобы ты заблуждался. Я твой создатель, я подарил тебе и ей бессмертие, власть, всё, что у вас есть и было, но сохранить эти дары было только в ваших силах. Я слишком занят, чтобы следить за судьбой каждого из своих слуг. Кроме того, Кровавый жесток. Он требует повиновения и исполнения его воли и не тратит время на заботу о своих слугах, ибо не он служит, но ему. Запомни это, князь!
Голос бога стал вдруг холодным, и Вейдэль ощутил, как в зале потемнело, и со всех сторон на него надвинулся первородный ужас — безумие ледяной бездны.
— Я знаю, Великий! — пролепетал Вейдэль, чувствуя себя ничтожеством. — И никогда не думал роптать на тебя. Смерть Мелиссы — только моя вина. И моих врагов!
— Не твоих, — поправил Молох. — Наших! Моих! — бог не торопясь прошёлся по комнате и снова остановился перед носферату. — Малдония посмела покуситься на священный город и моих вассалов. Она должна быть уничтожена, — он говорил спокойно и рассудительно, и от этого делалось совсем жутко. — Люди будут наказаны за дерзость и самонадеянность. Я вернулся, чтобы покарать их. И ты станешь моим орудием!
Вейдэль чувствовал, что Молох смотрит на него, но не смел поднять глаз. Его тело стало слабым и едва слушалось его. Казалось, захоти Кровавый, и носферату немедленно рассыплется, превратившись в пыль.
— Посмотри мне в глаза! — велел Молох.
Вейдэль послушно поднял голову. Голубые радужки мальчика излучали холод бескрайних просторов хаоса, и чёрные зрачки были порталами в иные реальности, полные неведомых, чудовищных созданий.
— Ты отомстишь! — проговорил Молох, чуть обнажив в улыбке ровные белые зубы. — Твой враг умрёт! Ничто не остановит тебя, ни одно препятствие не окажется непреодолимым.
При этих словах, несмотря на охвативший его трепет, Вейдэль ощутил радость: теперь он сможет отомстить за смерть жены! Он отыщет Железного Герцога и лично вырвет его сердце! При поддержке Молоха вампиры не могут проиграть. Скоро, очень скоро на головы людишек обрушится справедливое возмездие!
Его мысли перебила речь Кровавого:
— А теперь слушай и выжигай мои слова в сердце! — проговорил бог, и князь носферату почувствовал, как по его спине пробежал озноб: было в чуть изменившемся голосе Молоха нечто, заставляющее обратиться в слух. — Отныне ты — мой Пророк. Ты несёшь мою волю, твоими устами говорю я. Нет для тебя преград, ибо моё могущество — в тебе! Ты соберёшь новую армию и поведёшь её против моих врагов. Они падут, и слава Бальгона не просто воссияет, а ослепит весь мир! Ты воцаришься на троне, и многие народы будут простираться перед тобой. Но ты должен помнить, кто ты, и зачем живёшь, — Молох замолчал, пристально глядя на Вейдэля.
— Моя жизнь — Служение тебе, Великий! — ответил Вейдэль, опуская глаза.
Его била дрожь: никогда он не смел даже мечтать стать Пророком Кровавого! Вернулось ощущение подступившей бездны, но на этот раз к нему примешивалось чувство воодушевления. В Хаосе было нечто величественное, не поддающееся пониманию. Казалось, Вселенная расширяется до невообразимых пределов, и повсюду открываются миллионы холодных, безжалостных глаз существ, родившихся ещё до начала времён.
Молох внимательно смотрел на своего слугу, затем удовлетворённо кивнул.
— Хорошо. Я знал, что ты так ответишь. Поэтому и выбрал тебя. У тебя будут паладины. Ты сам выберешь их, пятерых достойных. Вы создадите новую армию, невиданную и непобедимую, и встанете во главе её. А теперь ступай, у тебя много дел. Дарон объяснит остальное — он уже давно служит мне, — бог повернулся и пошёл к трону, прямой, как струна.
От него исходила сила, которой не существовало названия. Он был рождён, чтобы повелевать, и не сомневался, что любой смертный или бессмертный подчинится его приказу.
Вейдэль поднялся и взглянул ему вслед. Да, такому господину хотелось служить, быть его оружием, его Пророком. Он казался совершенством: неповторимым, непобедимым, всезнающим и всемогущим.
Слабость отступила, в зале посветлело. Вейдэль поклонился удалявшемуся богу и вместе с остальными вампирами вышел из зала.
Ступая по гулким коридорам Кёлтебруна, Вейдэль постепенно осознавал своё ничтожество в сравнении с богом, и, наконец, отчётливая мысль озарила его сознание подобно откровению: служить Молоху — счастье, быть его рабом — наслаждение, разделить его величие — смысл жизни!
Глава 10
Король Мирон умирал. Трагедия случилась внезапно — как и всё, что меняет историю и ведёт к событиям, удостаивающимся места в летописях, преданиях и легендах. Никто не знал, какой недуг поразил монарха Малдонии, и личный лекарь Его Величества из последних сил старался не говорить прямо об очевидном и неизбежном: Мирону оставались считаные дни.
Денно и нощно у дверей лежавшего в беспамятстве монарха дежурила стража из числа личной гвардии короля. Только принц Мархак, первый советник лорд Виль и лекарь могли навещать его беспрепятственно. Остальным требовались верительные грамоты, подписанные принцем.
Мархак сидел возле постели отца, задумчиво оперев голову на ладонь. Пора было подумать о коронации — трон не должен пустовать ни единого мига. Особенно теперь, когда Железный Герцог стал настоящим героем Малдонии. Этого чужеземного выскочку следовало бы выслать из страны или вообще прикончить, что и пытался сделать в своё время принц, подослав к нему убийц — словно чувствовал, что ему ещё придётся столкнуться с этим человеком. Тогда ничего не вышло, но это не значит, что нужно смириться и терпеть его присутствие, которое становится просто опасным.
И теперь Мархак исподлобья глядел на сидевшего неподалёку лорда Виля, пытаясь понять, на чьей стороне этот маленький человечек с неуловимым взглядом и непроницаемым лицом. Ему требовалось обсудить с кем-нибудь создавшееся положение, но мог ли он доверять хоть одному человеку в этом большом неприветливом дворце? Принц Мархак пошевелился, переменил позу и обвёл глазами спальню. Плотные шторы закрывали высокое окно, на стенах висели потемневшие от времени шпалеры. Всё, казалось, дышало смертью и тлением. Запах лекарств, стоявших тут же, на низеньком столике, усиливал ощущение безысходности и обречённости.
Да, он должен стать королём и взойти на трон законным порядком. Герцога Эла нельзя казнить, но можно отправить в одну из дальних крепостей и приказать надёжным людям присматривать за ним. Кто знает, может, честолюбивый полководец, оскорблённый подобным жестом, покинет Малдонию? Но в голове вертелась и другая мысль: что, если Эл не захочет покориться и прозябать в глуши, а вместо этого решится на мятеж? Пойдёт ли за ним армия, поднимет ли народ руку на законного наследника трона? Мархак не знал ответа на эти вопросы и оттого сильнее сжимал руки и нервно кусал губы.
Наконец, накануне смерти короля он решил отправить Железного Герцога в замок на границе с Казантаром — отдалённым государством на северо-востоке Малдонии. Вызвав писца, он продиктовал ему приказ, но потом выхватил бумагу, пробежал глазами, яростно скомкал и бросил.
— После! — раздражённо крикнул он, отпуская писца жестом и жалея, что поведал свой план первому встречному.
Теперь, конечно, весть о почётном изгнании дойдёт до герцога Эла. У принца промелькнула мысль приказать стражникам догнать писца и посадить в темницу до тех пор, пока не настанет время вручить герцогу приказ о новом назначении, но затем махнул рукой и опустился в глубокое кресло. Ему было ясно, что авторитет Железного Герцога слишком силён, чтобы противостоять ему в открытую. Нет, здесь следовало вести тонкую игру. Для начала неплохо бы подделать несколько документов, свидетельствующих о связи полководца с вампирами (а в этом Мархак не сомневался), и придать их гласности. А затем… можно организовать процесс по обвинению в государственной измене. Это всегда несложно подстроить, а оправдаться слишком трудно. Потом — публичная казнь. Или наоборот, сделать всё тихо, без лишней огласки, чтобы не вызывать в народе недовольства — реакция черни бывает порой непредсказуема. Принц Мархак задумался, перебирая на груди тяжёлые золотые цепи.
Глава 11
Величественная процессия двигалась по затянутым чёрными тканями улицам Ялгаада. Толпы народа заполнили каждый фут мостовой и площадей, горожане стояли и сидели на крышах, высовывались из окон. Их лица были печальны, многие плакали. Голоса сливались с воем труб и фанфар, бряцаньем оружия и хрипом лошадей. Хоронили короля Мирона, короля-освободителя.