Ред надрывает бумагу на каждой упаковке. Монеты со звоном высыпаются на его письменный стол.
Десять монет по десять пенсов. Десять по двадцать пенсов. Десять по пятьдесят пенсов.
Тридцать сребреников.
110
Ред неотрывно смотрит на лежащие перед ним на столе монеты.
«Тогда один из двенадцати, называемый Иуда Искариот, пошел к первосвященникам и сказал: что вы дадите мне, и я вам предам Его? Они предложили ему тридцать сребреников»[20].
В голове у него стучит.
Ред закрывает глаза и прижимает кулаки к вискам. Ему хочется рвать и метать. Он снова открывает глаза. Монеты по-прежнему на столе.
Двенадцать учеников. Одиннадцать святых и один совсем другой. Самый известный предатель в истории человечества.
Да, он взял деньги Ричарда Логана. Но он сдал Эрика вовсе не поэтому. Он счел это правильным поступком. Он выиграл сражение с собственной совестью и потерял брата. Он взял деньги Логана, но это не были кровавые деньги. Он отдал их.
Филипп повешен, Джеймс забит, Питер распят на кресте, Джеймс обезглавлен, с Барта снята кожа, Мэтью изрублен, Саймон разрублен пополам, Джуд забит дубинкой, Эндрю распят на кресте, Томас пронзен копьем, и Джон подвергся осквернению.
И следующий он, Ред.
Никогда прежде Ред не испытывал такого невыносимого, слепящего, дикого страха. Он всегда пытался поставить себя на место жертвы преступления, проникнуться чувствами человека, обреченного на гибель. И ему это удавалось. Но подобного ужаса он даже не мог себе представить. До этого момента.
Движение на краю зрения. Кто-то заходит в комнату.
Это Дункан, явившийся из тьмы его собственной души.
Не Дункан. Один из штатных психологов. Женщина, маленькая, совсем не дункановских габаритов. Надо же было выбрать для появления именно этот момент.
Ред скорее чувствует, чем видит, как Джез перехватывает ее у двери, и слышит его голос:
— Выйдите.
— Мне нужно поговорить с Меткафом. Это займет всего…
— Вон!
Женщина обиженно пожимает плечами и уходит. Кейт обнимает Реда за плечи.
— Ред, мы обеспечим тебе защиту. Мы поместим тебя в безопасный, надежный дом. У нас ведь каждая собака знает Дункана в лицо, он и на милю к тебе не подойдет. Обещаю тебе. Мы поймаем его. Мы покончим с ним.
Охотник, за которым начата охота. Монеты все еще лежат на столе в том виде, в каком он их рассыпал.
— Я… дайте мне воды.
— Я принесу, — говорит Кейт.
— Я схожу и организую… — начинает Джез.
— Нет.
В голосе Реда мольба.
— Нет. Он был в Хайгейте вчера. Он может заявиться сюда. Пожалуйста… пожалуйста, не оставляйте меня одного.
Никогда раньше Ред никого ни о чем не просил. Насколько он помнит.
— Принеси воды, Кейт, — говорит Джез. — А я останусь здесь.
Ред тяжело садится. Джез и Кейт переглядываются над его макушкой.
В наступившей тишине резко звонит телефон Реда. Джез берет трубку.
— Алло?
— Можно попросить к телефону старшего инспектора Меткафа?
— Он сейчас на совещании.
— Не могли бы вы вызвать его оттуда?
— Боюсь, его нельзя беспокоить.
— Это очень срочно.
— Я сказал вам, его нельзя беспокоить.
— Но это необходимо. Пожалуйста. Это чрезвычайно, жизненно важно.
Джез прикрывает трубку рукой и смотрит на Реда.
— Кто-то говорит, что хочет срочно поговорить с тобой. Говорит, что это жизненно важно. — Он видит выражение лица Реда и быстро добавляет: — Это не Дункан.
Ред пожимает плечами.
— Я возьму трубку.
Джез передает ему трубку.
— Меткаф.
— Старший офицер Меткаф?
— Да, слушаю.
— Это… это твой брат Эрик.
111
Когда Ред видел Эрика в последний раз, тот находился в запретной зоне, за колючей проволокой и сторожевыми вышками Хайпойнта. Теперь он в Пентонвилле, который определенно повеселее. Элегантные белые здания неплохо вписываются в общую картину северного Лондона, и местные жители не придают соседству с тюрьмой особого значения. Хайпойнт подавляет, Пентонвилль сливается с окружением.
Ред выкладывает на белый пластиковый поднос наручные часы, ключи и мелочь и проходит через арку металлического детектора. Прибор пронзительно пищит. Один из охранников тут же преграждает Реду путь.
— Пожалуйста, пройдите снова, сэр.
Ред проходит под аркой, и снова раздается писк.
И тут он догадывается, в чем дело. Причина — его полицейский жетон. Он вынимает его из внутреннего кармана, кладет на поднос и проходит через арку в третий раз. На сей раз писка нет.
Ред забирает свои вещи с подноса и держит руки слегка поднятыми, пока охранник его обыскивает. Исключений не допускается ни для кого, даже для офицера полиции.
— Спасибо, сэр. Пожалуйста, пройдите в ту дверь и закройте ее за собой. Вторая дверь откроется только после того, как первая будет плотно закрыта. Оттуда вас проводят.
Ред проходит в дверь и закрывает ее за собой. Ощущение такое, будто находишься в тамбуре.
Со слабым жужжанием открывается внутренняя дверь, за которой стоит еще один охранник. Он ведет Реда по коридору.
— Прошу прощения, я обязан напомнить правила. Нельзя ничего передавать заключенному. По другую сторону двери все время будет кто-нибудь находиться. Если вам что-то понадобится, просто крикните.
— Последний раз, когда я приходил к брату в тюрьму, он пытался убить меня. У меня нет особого желания оставаться с ним наедине.
— Мы знаем об этом, сэр. Его запястья и лодыжки будут в оковах.
— Но никого, кроме нас, там не будет?
— Нет, сэр. Ваш брат специально попросил о свидании с вами наедине.
— А он объяснил вам почему?
— Он сказал, что у него есть конфиденциальная информация, предназначенная только для ваших ушей.
— То же самое он сказал мне и по телефону. Хрен с ним. Если он закован, тогда я уверен, что все будет хорошо. Спасибо.
Комната для свиданий маленькая и скудно обставленная, точно такая же, как те, что в Скотланд-Ярде. Охранник заводит Реда внутрь и оставляет его там, наедине с мыслями.
Ред подходит к окну и выглядывает сквозь решетки. Унылый пейзаж из крыш, серый, как день. Он возвращается к столу и садится.
Он не ощущает нервозности, как можно было ожидать, главным образом потому, что все происходит очень быстро. Тело Джона, тридцать сребреников, а потом звонок Эрика — все громоздится одно на другое, и этот поток, подхватив Реда, увлекает его с неодолимой силой.
«Информация, которую тебе нужно узнать прямо сейчас». Это то, что сказал Эрик по телефону.
Не ловушка. Для ловушки слишком очевидно.
И что потом?
Дверь открывается, и входит человек в джинсах и джемпере. В руке у него конверт, кандалы на лодыжках и запястьях позвякивают на ходу.
Эрик.
Лицо узнаваемо, но этот человек уже не брат Реда. Впечатление такое, будто некто, кого прежде ты знал только по фотографиям, вдруг обрел плоть и кровь. Разница лишь в том, что на самом деле речь идет не о снимках, а о точно так же выцветающих и тускнеющих год за годом воспоминаниях.
Дверь за Эриком закрывается, и братья в первый раз за более чем семь миллионов минут оказываются в одной и той же комнате.
Эрик сидит напротив Реда. Он не здоровается и не пожимает ему руку. В его глазах безмерные глубины ненависти.
«Он попросил меня прийти сюда, — думает Ред, — а не наоборот. Пусть скажет, что хотел».
Эрик толкает конверт, и он скользит через стол. Толкает, а не передает в руки, так чтобы их пальцы не соприкоснулись даже на миг.
— Это пришло сегодня утром.
Обычный белый конверт, уже вскрытый, адрес составлен из букв, вырезанных из журнала и наклеенных на конверт. Отправлено — Лондон, Юго-Запад 1, 23 дек. 1998. Точно так же, как на пакете с монетами.
Внутри конверта Ред находит сложенный втрое листок бумаги. Он разворачивает его. Снова буквы, вырезанные из журналов, разных размеров и шрифтов для затруднения идентификации.
Ред читает:
«„Не двенадцать ли вас избрал Я? Но один из вас диавол“ (Иоанн. 6:70). Ты знаешь, Эрик, кто этот дьявол. Твоя собственная плоть и кровь, который предал тебя. Он есть зло, а не те. Мне ведома истина, и я знаю, о чем он думает. Он хочет стать одним из нас, но не осмеливается. Дьявол, который делает вид, будто он на стороне ангелов. К тому времени, когда ты прочтешь это, у меня будет одиннадцать из двенадцати. Мне нужен еще только один. Твой брат. Твой Иуда».
Письмо не адресовано Эрику по имени и не подписано.
Послание поражает сдержанной логикой. Письма от убийц и маньяков зачастую сумбурны, но автор этого не таков. Он точно знает, что делает.
Ред шарит в кармане, достает из пачки сигарету и протягивает Эрику.
— Хочешь?
Эрик качает головой.
— Ты куришь?
— Иногда.
Ред зажигает сигарету и указывает на письмо.
— Что ты хочешь с ним сделать?
Эрик пожимает плечами.
— Забери его себе. Оно о тебе. Никакого отношения ко мне оно не имеет.
— Напротив, оно имеет отношение к тебе, Эрик. Оно адресовано тебе. Ты упомянут в нем.
— Оно в той степени обо мне, в какой о том, что ты со мной сделал. Это просто способ добраться до тебя. Мне оно не нужно.
Ред снова беглым взглядом пробегает по письму.
Хренов Дункан. Чтоб ему сдохнуть.
Ред крутит колесиком зажигалки и подносит уголок письма к голубоватому пламени. Оранжевые язычки поднимаются в воздух, и краешек бумаги обугливается. Ред держит листок бумаги, пока не ощущает жар на пальцах, и тогда роняет его в металлическую пепельницу на столе. Оба смотрят, как письмо сморщивается и догорает.
— Разве это не улика? — говорит Эрик.
— Я все равно знаю, кто его послал.
— Ладно.
Воцаряется молчание.
— Это все, что я хотел тебе показать, — говорит наконец Эрик. — У тебя, вероятно, есть дела.
Ред хотел бы сказать много, но все это бесполезно. Сами по себе слова не могут ничего исправить. Бумага тлеет в пепельнице. Ред снова указывает на нее.