отравленная стрела.
На пути к деревне все молчали, чтобы ненароком не уронить слова или жеста, за которые можно поплатиться мгновенной смертью.
У ворот поселка их поджидали двое мужчин с горящими факелами. Они говорили по-иберански с весьма заметным акцентом.
— Мы знали, что вам прийти, — проговорил один из них, крепкий мужчина средних лет, лицо которого пересекало несколько шрамов. Прищурившись в свете факела, он разглядывал их. — Старый воин, он велел нам ожидать вас.
— А это будет Собрат Ян, Папаша, — сказал второй. — Старый воин не говорил, что придет Собрат Ян.
— Он никогда не говорит, кто придет. Он сказал, что кто-то придет и что огонь, горевший вчера, это знак.
— Плохой знак, сказал он.
— Плохой знак, — негромко отозвалась Кейт. — Иначе и не скажешь!
— Заходите все, — пригласил их младший. — Старый воин ждет.
Какой-нибудь утомленный жизнью деревенский вождь, размышляла Кейт, глазел на небо и сразу понял, что появившийся вдруг там багровый луч предвещает серьезные неприятности. После чего он предупредил часовых и жителей поселка, велев им ждать путников, которые не могут не появиться вслед за подобным зрелищем. И теперь им предстоит побеседовать с ним и убедить в том, что они ничем не угрожают деревне. А потом…
Она слишком устала, чтобы раздумывать о том, что будет потом. Должно быть, им с Хасмалем придется отправиться в Калимекку на поиски Зеркала. Попытка эта, нетрудно было предположить, грозила им обоим смертью, однако не предпринять ее они не имели права.
Предаваясь подобным размышлениям, она брела за полуслепым стариком, который тем не менее уверенно и быстро вел новоприбывших по узким улочкам крохотной деревеньки, все время повторяя:
— Идите за мной.
Старик остановился перед хижиной, ничем не отличающейся от всех остальных. Выбеленные стены из глины, кровля из связок пальмовых листьев, окна, затянутые тканой сеткой, бамбуковая дверь, за которой можно укрыться разве что от кур или уток… в крайнем случае от коз, если те не будут особенно стремиться войти внутрь. От дома пахло каберрой. И чем-то еще. Чем-то, а может быть, и кем-то знакомым, вот только ум ее сейчас отказывался связать запах с именем.
Проводник заглянул за дверь и крикнул:
— Они здесь! Они пришли, Собрат!
Кейт услышала негромкую фразу, произнесенную на безукоризненном иберанском, и морозец пробежал по ее коже, так что даже пришлось взять себя в руки. В следующий миг в двери появилось лицо, и лицо это сразу же сложило в привычную картину и имя, и запах.
— Дядя Дугхалл! — закричала Кейт и ринулась вперед мимо старика и своих спутников. В восторженной спешке она сорвала с кожаных петель хлипкую дверь и наконец обняла своего все еще сонного родственника.
Глава 23
Криспин все еще не мог поверить в собственную удачу. Галвеи, оставшиеся в своем Доме, сдались буквально через какие-то мгновения после начала нового вторжения — едва лишь аэрибли приземлились на посадочной площадке. С того момента, когда он сошел с воздушного корабля на землю рядом со своим новым Домом, не прошло и стоянки, как Криспин уже выбрал себе апартаменты, отослал рабов Галвеев в Дом Сабиров и отправил Анвина с Эндрю на поиски интересных трофеев, которые могли обнаружиться в захваченном Доме.
Большую часть обратного пути в Калимекку голос Дракона, звучавший в его голове, рассказывал о том, что еще необходимо сделать. И теперь Криспин расхаживал по своим новым покоям, буквально ощущая кожей давление ушедших веков.
Важно, чтобы ты находился в толпе , объяснял голос. В тот самый миг, когда ты включишь Зеркало, своим магическим действием оно отберет жизни у всех окружающих. Если ты будешь один, ему неоткуда будет брать энергию, и оно полностью высосет ее из тебя. Встроенные в Зеркало устройства защищают оператора, однако они не смогут помочь, если ты будешь один.
— Сколько же людей ему нужно? — спросил он. — Десять? Двадцать?
Чем больше людей будет окружать тебя, тем больше энергии ты сумеешь впитать, тем больше божественных дарований ты получишь. Тебе нужен не десяток. И не сотня. Тебе необходимы тысячи… Десятки тысяч.
Так вот как работала мерзкая магия Драконов, кайботен . Все прочитанные им книги проявляли в этом единогласие. Кайботен была магией толп; она извлекала силу сразу из всех вокруг, а не только из тех немногих, кто был специально подготовлен и предложен в качестве жертвы. Для адепта кайботен невольной, ничего не подозревающей жертвой становился весь мир.
И теперь Криспин намеревался воспользоваться тайнами этой древней возмутительной ворожбы. Но для этого он нуждался в помощнике, который соберет ему необходимую толпу.
В дверь его постучали, в комнату вошел слуга.
— Номени хео Тасслими, — сообщил он и поклонился. Вслед за ним в комнате появился верховный парнисса Калимекки. Номени был наставником Криспина в юные годы. Парнисса, напоминавший старого коршуна, похоже, только что оторвался от своих молитв; он тяжело дышал и даже не снял ритуальных одежд, хотя парниссам не позволялось носить священные облачения на улицах города.
— Криспин! — Улыбнувшись, он похлопал по плечу своего прежнего ученика. — Как непривычно получать от тебя весточку в столь поздний час, и как странно: я как раз думал о тебе. До ушей моих уже донесся слушок, что ты… приобрел… этот чудесный Дом.
Оглядев комнату, он заметил сверкающий предмет в углу и приподнял бровь.
Криспин улыбнулся. Номени всегда пользовался отменными источниками информации.
— Я обнаружил сокровище, — объяснил он.
— Понимаю. И надеюсь, что добрые новости не обойдут и парниссерию. Щедрость богов подобает запечатлевать соответствующим даром.
— У меня найдется такой дар, мне кажется. Но лишь для тебя одного. — Криспин кивнул в сторону предмета. — Это Зеркало Душ.
Потрясение, проступившее на лице Номени, вполне удовлетворило Криспина, и он сразу перешел к подробностям.
— Таким, Номени, его никто не мог бы себе представить. Это просто чудо, величайшее среди всех творений, вышедших из рук Древних. — Краем глаза он следил за парниссой. — Оно делает людей бессмертными и наделяет их силой богов.
Глаза старика вспыхнули голодным блеском, и Криспин внутренне усмехнулся. Он повернулся лицом к своему прежнему наставнику:
— Я хочу стать богом.
— Я стар. Я болен… — без раздумий ответил парнисса. — По-моему, я умираю. Наделишь ли ты бессмертием и меня?
Криспин кивнул:
— Вот потому-то я и пригласил тебя. Я не стану делить с кем-либо еще эту великую власть. Но два бога без особого труда поделят между собой этот огромный мир, как тебе кажется? Представь себе: мы вдвоем… и вечность.
Парнисса потупил глаза и негромко проговорил:
— Я боюсь смерти. И мысль о смерти, о перерождении, о новом беспомощном детстве, о длительном возрождении, о новой борьбе за власть не доставляет мне никакого удовольствия. Я уже нахожусь там, где хотел бы находиться, и делаю то, что хотел бы делать. — Поглядев на Криспина, он добавил. — Скажи, каким образом я могу помочь тебе?
— На рассвете провозгласи день святым. Пусть ударят в колокола, потребуй, чтобы закрыли все лавки и мастерские, прикажи всем собраться на главной площади для молитв. Скажи им, что… — Криспин пожал плечами. — Не важно, что именно. Например, что у тебя было видение, или кто-то из богов сказал свое слово, или еще что-нибудь. Скажи, что захочешь. Только собери на площади всех, кого можно. Зеркало исполнит свое назначение, использовав их, чтобы наделить нас жизнью и силой.
— Ты же из Семьи, Криспин. Сабиры и сами могут созвать народ своей властью.
— Могут, — согласился Криспин, — но сейчас я не могу этого сделать без согласия и благословения параглеза. А он захочет узнать причины, потребует, чтобы это сокровище облагодетельствовало всю Семью. Я лично не желаю даровать бессмертие большей части моих родичей. Если сделать это сейчас, мне не придется делиться нашей тайной с Эндрю, Анвином, с параглезом, со всеми Волками и твоими парниссами. Совершив все необходимое прямо сейчас, мы вдвоем завладеем миром.
— Ага. — Старый парнисса кивнул. — Вот почему я попал в твои планы. Потому что я могу созвать народ без чьей-либо помощи.
— Именно так.
— А что будет с этими людьми… с этими тысячами?
— Их жизни станут топливом для чар.
— Они умрут?
Криспин пожал плечами.
— Не знаю. Возможно. А это имеет какое-то значение?
— Я учил тебя, — улыбнулся парнисса. — Я вылепил из тебя собственное подобие. Я создал тебя. Так зачем же задавать подобный вопрос?
Криспин ответил на улыбку улыбкой:
— Ты спросил меня о том, что с ними будет, хотя я не могу представить, чтобы ты затруднял себя подобными мыслями, когда я был моложе. И я подумал, что с возрастом ты размяк.
Запрокинув голову назад, Номени расхохотался.
— Старая птица с возрастом становится более жесткой… мягкой ей никогда уже не быть. А теперь идем. Ты, я и твои слуги вместе с Зеркалом Душ выберемся из этого дома, как воры из сказки о Джошане и пяти ветрах. На рассвете овцы выйдут на молитву. А мы с тобой — на охоту.
Глава 24
С башни центральной парниссерии Калимекки во все стороны, к сотням других башен, по всему великому городу, распространялся призыв:
— Кан иббоут! Собирайтесь на молитву!
Зов этот летел над городом, и люди, направлявшиеся на рынок по мощеным булыжником узким улочкам, принимались погонять своих осликов или волов, чтобы успеть еще до рассвета отвезти товар обратно; женщины, только что раскладывавшие свое добро на прилавках, охая, начинали вновь прятать вынутое. Слуги великих Домов, недовольно вздыхая, поднимались со своих жестких постелей, чтобы заняться шелками и тонким полотном, которые потребуются их паратам еще до начала следующей стоянки. Удивленный город пришел выдвижение, в ожидании вдохнул, но так и не выдохнул. Сам