Клер села на постели и, поджав колени, уткнулась в них лицом. Как она могла позволить Алексею сделать с ней все это? Да, она росла без избытка любви, но ведь она никогда прежде не испытывала такого сильного сексуального влечения.
Ей вдруг подумалось, что теперь Алексей начисто потеряет уважение к ней. И что это за архаичные представления о девственности? Он осудил ее… Клер не было нужды переживать из-за его мнения, но ей это плохо удавалось. Ей хотелось знать, понравилось ли ему быть с ней так же, как ей понравилось быть с ним.
Клер не сомневалась, что физическое удовольствие от их близости для него на втором месте. Переспав с ней, Алексей лишь окончательно утвердился в победе над Виктором. После секса он просто ушел, его интерес к ней испарился. Клер с тоской подумала, что никто не хочет оставаться с ней надолго. Было наивно и глупо даже думать о том, что такой мужчина всерьез заинтересуется ею.
Тихонько скрипнув, приоткрылась дверь.
Алексей застал ее врасплох. Клер обратила внимание, что на нем вчерашняя одежда. Брюки и свитер казались мятыми. Его волосы были еще влажными после душа. Она до сих пор помнила их запах и мягкость, их прикосновение к ее груди. Однако выглядел он весьма самоуверенно. Клер захотелось накрыться одеялом.
Алексей смотрел внимательно – так, словно видел ее насквозь. Ей казалось, что он читает ее мысли, и это приводило ее в отчаяние. Она не могла отвести от него глаз. При воспоминаниях о его ласках тело вновь оживало. Она вспомнила тот момент, когда они соединились друг с другом, и подумала, что то, чем они занимались, можно назвать только любовью. В тот момент Клер чувствовала себя любимой.
Сейчас же она в полной мере ощущала всю мерзость бытия. Душой она устремилась к воспоминаниям, подобно цветку, который тянется к солнцу. Но того мужчины, который любил ее прошлой ночью, больше не было. Перед ней стоял прежний Алексей – человек, движимый по жизни жаждой мести. Для него она была разменной пешкой в шахматной партии, которую он тщательно разыгрывал на протяжении долгого времени. И она свое отыграла.
Сейчас лучшее время, чтобы расставить все точки над «i» и побыстрее убраться из этой постели, дома, страны. Подальше от него.
– Есть хочешь?
Она нервничала и терзалась подозрениями. Это сарказм? Да, она действительно проголодалась. Или же он так бестактно напомнил ей о несостоявшемся ужине?
Какая жестокость. Клер мысленно отгородилась от него, как делала это еще в школе, когда ей докучали испорченные одноклассники.
– Я бы что-нибудь съела.
Убрав с лица прядь волос, Клер посмотрела на него с безразличием. Если другие женщины могут обсуждать секс за чашкой кофе во время ланча, она тоже сможет. Ей следует сохранять спокойствие, как и Алексей. Нужно как-то пережить это неловкое утро, а затем выкинуть все, что произошло, из головы.
– В чем, собственно, проблема? Не можешь самостоятельно сварить пару яиц? Мне нужно и это сделать?
Его брови чуть приподнялись от такой дерзости. Теперь он не казался ей таким уж уверенным в себе. Под глазами у него залегли темные круги, словно он провел беспокойную ночь. Она на секунду подумала, что Алексей лишился сна из-за нее, но эта приятная мысль быстро вылетела у нее из головы.
Последние сомнения покинули Клер, когда он усмехнулся.
– Для этого существуют специальные люди. Но сегодня я заказал для тебя традиционную французскую выпечку. Кажется, это называется тарт…
– Но я бы хотела сама сходить в кондитерскую.
Алексей удивился. Последнее, чего ему хотелось, – гулять с Клер рука об руку по Елисейским Полям. Но оказалось, что и она вовсе не настроена на романтичный лад.
– Послушай, я никогда не была в Париже. Естественно, мне хочется самой дойти до кондитерской. – Ее щеки чуть порозовели. – Но, в общем, не важно. Не оставишь меня на минутку?
Клер решительно повернулась к Алексею спиной и опустила ноги с кровати, давая ясно понять, что ему надо уйти. Однако Алексей не двинулся с места. Сердце Клер предательски подпрыгнуло в груди. Она перевела дыхание, стараясь отбросить фривольные мысли. Умом она понимала, что не должна желать его, чтобы не потерять последнее уважение к самой себе. Тщетно. Она злилась и ненавидела себя за такую слабость.
Стараясь не выдать своего замешательства, Клер все ждала удаляющихся шагов. Молчание затянулось.
Алексей прошел мимо нее в ванную, затем положил шелковый халат в изножье кровати.
– Не торопись.
Когда он вышел, Клер шумно выдохнула. Почему она чувствовала себя такой несчастной? Этот мужчина ворвался в ее жизнь лишь сутки назад и успел перевернуть весь ее привычный мир с ног на голову.
Оставалось лишь надеяться, что когда она освежится и переоденется, то почувствует себя по-другому. Обязательно.
Алексей не привык к женскому равнодушию по отношению к себе. Если ему нужна была женщина, он получал ее, а затем просто уходил.
За стеной шумела вода. Он смотрел в окно на узкую вымощенную булыжником улицу, но перед мысленным взором стояла Клер в душе. Вот она намыливает свою персиковую кожу, пенные струи едва прикрывают изгибы ее тела…
Осознание того, что ее гибкое, точеное тело находится совсем близко – в смежной спальне – приводило его в неистовство всю ночь.
Алексей наивно полагал, что, когда получит Клер, его пыл угаснет. Так обычно и бывало. Но не в этот раз. Прошлая ночь казалась ему сном во плоти. Вновь и вновь он вспоминал, что произошло, осознавая, что это отнюдь не был секс на одну ночь.
До встречи с Клер Алексей не знал, сколько времени ему предстоит провести в Лондоне. Он собирался медленно загонять Ван Эйка в угол – лишать богатства, нажитого нечестным путем, посадить в тюрьму, опозорить… После его внезапной кончины Алексей почувствовал себя сбившимся с курса.
Поглощение также перестало интересовать его – он мог смело поручить формальности своим коллегам в России.
Принимая во внимание неопытность Клер, им следовало расстаться как можно быстрее. Однако он этого не хотел. К чему изображать из себя джентльмена? Он обесчестил ее, что ж – сделанного не воротишь. К тому же с ее стороны это было тактическим ходом. Клер волновала лишь перспектива остаться без дома и работы, если она ему откажет. Ах да, и еще какой-то мнимый фонд… Что ж, если эта женщина решила продаться, он станет ее первым покупателем.
Придя к этому умозаключению, Алексей почувствовал себя совершенно отвратительно. Его терзало отчаяние.
Два десятка лет своей жизни он был движим жаждой мести, Клер должна была стать вишенкой на торте, но почему-то у всей этой затеи оказался горький привкус.
«Победитель…» – ехидно подумал про себя Алексей и ухмыльнулся.
Снова и снова он мерил комнату шагами. Ему хотелось сбежать и одновременно остаться здесь с ней навсегда. Алексей был потрясен тем, что эта женщина подарила ему свою девственность. Он мог бы притвориться другим человеком. Почему бы и нет? Париж – нейтральная территория. Здесь ни он, ни она не знают никого.
«Какое безумие».
Он перестал узнавать самого себя. Что будет, когда он вернется домой?
Спустя какое-то время ему удалось совершить сделку с собственной совестью. Он убедил себя, что эти ощущения – временное явление. В своем роде он ценил каждую женщину, с которой спал, но теперь ему не нужны были другие. Он хотел только Клер. Вывод: он оставит ее рядом с собой, пока не пресытится, и это странное чувство, которое он испытывает сейчас, не канет в Лету. Это решение ненадолго принесло ему успокоение.
Ровно до того момента, как Клер вошла в комнату. На ней было простое светлое платье. Она казалась ему свежей и прекрасной, как невеста после первой брачной ночи. Легкое платье и макияж подчеркивали ее естественную красоту. Однако ее лицо было совершенно непроницаемо: Клер снова отгородилась от него, словно стеной.
Нужно что-то сделать, чтобы не выдать своего замешательства.
– Я запишу тебя в салон, – выпалил он.
Его деловой партнер как-то жаловался, что его жена проводит кучу времени и спускает целое состояние в салоне красоты. Отлично, он сделает приятное Клер. К тому же, пока они побудут врозь, он выработает какую-нибудь приемлемую тактику. Сейчас же он тает перед ней, как желе на солнце. Ну да, есть же еще и магазины!
– Я была у парикмахера пару недель назад. – Она поправила свои золотистые волосы.
План Алексея рухнул как карточный домик. Но он не собирался так легко сдаваться.
– Послушай, это очень модное место. Потом, если хочешь, пройдись по магазинам. Купишь себе что-нибудь.
Он отодвинул для нее стул.
– Зачем? Тебе недостаточно того, что было ночью? Хочешь бирку пришить?
Ее голос едва заметно дрожал. Нервы или раздражение? Нет, он не позволит ей так легко вывести его из равновесия.
– Отныне я не хочу, чтобы ты носила вещи, которые оплачивал Виктор.
– Отныне? – передразнила она его. – И почему же?
Их препирательствам положила конец пришедшая горничная Иветта. Клер поблагодарила ее за женские мелочи, которые та заботливо приготовила для гостьи.
Когда горничная ушла, они сели за стол. Клер тщательно намазывала свежий хрустящий круассан маслом. Алексей заметил, что ее руки дрожат.
– Словно с меня недостаточно этого издевательства… – едва слышно пролепетала она.
– Издевательства?
– Возможно, для тебя совместные завтраки с человеком, которого ты знаешь меньше суток, – дело привычное, но мне неприятно быть рядом с тобой.
Алексей напрягся. Так вот о чем она думает!..
– Я не меняю женщин как перчатки, – негромко сказал он. Словно это могло что-то изменить или исправить.
– Да, и не спишь с девственницами. Как тебе новые ощущения?
– Какая разница, ты-то больше не девственница.
Покраснев, Клер со звоном уронила нож, вздохнула и опустила глаза на тарелку. Алексею не нравилось, что она пытается скрывать от него свои истинные чувства. Между ними теперь не должно быть секретов. Ей следует понять, что одной ночью их отношения не закончатся.