— Тед хотел появиться в наряде беглого раба — в лохмотьях и с кандалами на ногах, — объяснила я. — Еле отговорила.
— И не надо было отговаривать! — воскликнула Эйлин. — Люди обязаны помнить о несправедливости и угнетениях, царивших в те времена!
— Ой, только не начинай! — попросила я.
Тед явно был не в духе. Интересно, его расстроил наш разговор или что-то другое?
— Что случилось, Тед?
Он пожал плечами:
— Я тебе принес…
Тед оглянулся по сторонам и вытащил из внутреннего кармана небольшой квадратный конвертик из плотной бумаги. Компакт-диск, поняла я, — серебряный диск ярко переливался в круглом целлофановом окошке посреди конверта.
— Прячь скорее, пока «Полиция времени» не нагрянула, — сказал Тед.
— Прячу.
Я сунула диск в сумочку — не мою модную, современную сумку, которая была тщательно спрятана за занавеской в подсобке вместе с остальными анахронизмами, а в свисающий с плеча белый льняной мешочек.
— А что это?
— Патч[8] программы «Ремесло», — ответил Тед. — Только не пытайся установить, пока не кончилась ярмарка, подожди до дома.
— Что такое «Ремесло»? — заинтересовался Роб.
— Компьютерная программа для моей работы, забыл? — ответила я.
— Для работы? — удивился Роб. — Я думал, тебе для работы нужны только молоток да железо, прямо как в старые времена.
— Да я же не кую компьютером, я веду бухгалтерию и учет, — объяснила я. — Заказываю материалы и инструменты, записываю, сколько изделий отправлено в магазины и как они расходятся, оплачиваю и отправляю счета, подаю заявки на участие в выставках, составляю расписание — все, все, все.
Обычно Тед просто светился, слушая, как я возношу хвалу его детищу — программе «Ремесло». Теперь же он едва улыбнулся.
— Кстати, Тед, у меня появилась идея. Ты не мог бы сделать страничку в Интернете, куда люди заходили бы, чтобы посмотреть расписание выставок, задать какие-то вопросы, что-то заказать… Тед! Земля вызывает Теда! Прием!
— Извини, отвлекся, — с вымученной улыбкой произнес Тед. — Слушай, мне надо кое-что тебе рассказать.
— Говори, — отозвалась я.
Но прежде чем Тед смог продолжить, откуда-то вынырнул Майкл в компании таких же псевдофранцузов из своего подразделения.
— Ma cherie![9] — воскликнул Майкл и принялся знакомить меня с ними на жуткой смеси ломаного французского и английского с французским акцентом.
Товарищи, все как один, целовали мне руку и мурлыкали изысканные комплименты. Во всяком случае, я надеюсь, что это были изысканные комплименты. Я учила французский в школе, но так и не преуспела, две недели, проведенные в Париже, превратились для меня в сущую пытку: я ни разу не отведала ничего, хотя бы отдаленно похожего на то, что я заказывала.
Майкл, напротив, говорил по-французски бегло и со столь изысканным акцентом, что даже истинные французы приходили в бешеный восторг. Видимо, именно поэтому он и присоединился к частям французской армии, хотя раньше питал искреннюю симпатию к поверженным британским войскам. Может, просто решил, что у французов форма красивее?
В любом случае Майкл не протестовал против тех бессвязностей, что бормотали в мои обшлага его товарищи, поэтому я решила, что по крайней мере они меня не оскорбляют.
— Enchante! Merci![10] — стараясь мило улыбаться, бормотала я в ответ на предполагаемые комплименты. Хоть бы Тед меня спас! Но он только усмехнулся, помахал рукой и растворился в толпе.
Ладно, потерпим, рано или поздно даже французским военным надоест стоять на одном месте. Наконец гости обратили скучающе-вежливые взгляды на наш прилавок — вернее, на ту его часть, где стояли изделия Эйлин.
— А это ваша такая посудка? Tres jolies,[11] — сказал один из них таким тоном, что было ясно: на самом деле он считает «посудку» на редкость противной, но хочет сделать комплимент даме, делящей палатку с его собратом по оружию.
— Нет, посуду лепит моя подруга Эйлин. Я продаю вещи посерьезней, — сказала я и отступила на шаг в сторону, чтобы все увидели мою половину прилавка.
— Так вы кузнец? — расширив глаза и забыв про французский акцент, воскликнул тот, что спрашивал про «посудку». — Здорово! А можете починить одну вещь?
— Да, если она металлическая.
— Сломанный штык.
— Без проблем, — заверила я.
— А вот это вы сами сделали? — спросил другой солдат, изучая мою гордость — кинжал.
— Да, — ответила я. — И не только ручку, но и лезвие.
— Вы берете заказы?
Так и вышло, что следующие полчаса фальшивые французы вились около павильона, внимательно рассматривая мои изделия — особенно кинжал. Видимо, увиденное им понравилось, так как они засыпали меня заказами на починку и изготовление всевозможных видов оружия и амуниции.
Надо признаться, сначала их интерес меня вовсе не обрадовал. Хотите — зовите меня торгашкой, я даже спорить не буду, но для меня кузнечное дело — не хобби, а способ заработать себе на жизнь. И хотя я не голодаю, мне давно пришлось уяснить, что я не смогу и за жилье заплатить, если стану давать скидки каждому, кто состоит со мной в родстве, живет по соседству, ходил со мной в один детский сад или, вот как сейчас, разделяет хобби моего бойфренда. Поэтому на вопрос о ценах я дала более чем подробный отчет, слегка завысив некоторые цифры — просто чтобы посмотреть, что из этого выйдет.
И вот тут они меня обрадовали — услышав цены, ни один даже не моргнул, наоборот — разобрали мои визитки (даже взяли несколько про запас, чтобы раздать остальным «французам»), заново перецеловали мне руки, похлопали Майкла по спине и удалились, распевая «Au pres de ma blonde».
— Надо же, какой успех! — улыбаясь заметил Майкл. — Тебе надо почаще ходить на наши постановки.
— Постановки?
Я считала, что Майкл присоединился к группе актеров, которые должны были разыграть битву при Йорктауне, только для того, чтобы помочь матери. Во всяком случае, именно так он утверждал совсем недавно. Неужели он так сдружился с остальными участниками постановки? Надеюсь, это всего-навсего минутная вспышка энтузиазма — уж больно Майклу понравилось разгуливать туда-сюда в своей белоснежной форме. Возможно, его энтузиазм увянет, когда он вспомнит, что дирекция национальных парков запрещает актерам инсценировать собственные ранения и гибель, ему даже не позволили взять с собой искусственную кровь, ту, что используют на съемках фильмов.
— По-моему, следующая постановка состоится через месяц, — сказал Майкл, доставая из внутреннего кармана кусок картона, раскрашенного под пергамент. — Да. В День благодарения.
— Боюсь, День благодарения нам придется провести со своими семьями, — напомнила я.
— Прекрасно, просто замечательно! Я уверен, что твой отец тоже захочет посмотреть. Ему страшно здесь понравилось — все ребята были в восторге от его павильона. Я пойду приглашу его, ладно?
Майкл сорвался с места, не дождавшись моего ответа.
— О Господи, — пробормотала я.
5
— Что случилось, радость моя? — спросила Аманда и подошла ко мне, маневрируя между туристами. — Ты выглядишь расстроенной.
— Похоже, Майкл не на шутку увлекся постановочными битвами, — проворчала я.
— Как мило! — проворковала Эйлин. — Они никогда по-настоящему не взрослеют, эти мужчины, да?
— Что правда, то правда, — буркнула Аманда.
— Собирается продолжать в том же духе и после окончания ярмарки, — жаловалась я.
— Прекрасно! — ответила Эйлин. — Вы сможете всюду ездить вместе!
— Да, жить в палатках и носить старинные лохмотья, — не успокаивалась я. — Не люблю я всей этой походной жизни, даже в самых прекрасных условиях.
— Понимаю тебя, я тоже человек городской, — поддержала Аманда, озираясь кругом так, будто окружающие деревья внезапно превратились в разбойников. — Самое героическое, на что я способна, — остановиться в отеле с рестораном меньше чем на четыре звезды.
— Тогда здешние пикники тебе не понравятся, — заметила я. — На том, где я была, лакомились солониной и галетами.
— Это хоть съедобно? — наморщив нос, спросила Аманда.
— Теоретически, наверное, да, хотя если тебя интересует мое мнение, так лучше с голоду помереть. Я еле дождалась, когда смогу попасть в «Макдоналдс». Майкл, кстати, тоже.
— Тогда он вряд ли всерьез — насчет дальнейших представлений, — предположила Аманда.
— Боюсь, что всерьез, — покачала я головой. — Побежал в папин павильон, чтобы и его записать.
— Я и не знала, что у твоего папы тоже есть павильон, — удивилась Эйлин. — Что же он продает?
— Бинты и всякие ужасы.
— Что? — удивилась Аманда.
— Он вызвался организовать пункт первой помощи, — объяснила я. — Как-то умудрился убедить мать Майкла, что это очень познавательно.
— Замечательная идея! — воскликнула Эйлин.
— Папа изготовил палатку, которая выглядит как медицинский тент 1781 года — полная аутентичность, просто до мельчайших деталей!
— Бред какой-то, — пробормотала Аманда.
— Смотри, чтобы отец тебя не услышал, — предостерегла я. — Коллекционирование старинных медицинских инструментов — его главное хобби. Он чуть не свихнулся от радости, когда узнал, что сможет выставить свои сокровища на всеобщее обозрение. Хотя большинство из них — всего лишь копии, которые он заставил меня сделать. Не так уж много вокруг подлинных скальпелей и хирургических пил восемнадцатого века, а если и найдется несколько, их нельзя выставлять в такую влажность.
— Надеюсь, настоящие пациенты к нему не попадут?
— Заглянуло несколько бедняг с симптомами солнечного удара, но вид старинного операционного стола удивительно быстро их исцелил. После просмотра этого экспоната никто не согласился даже просто прилечь на одну из походных коек.