– Похоже, единственный способ – прорубить изгородь насквозь, – сказал Льюис со вздохом. – Но лучше этого не делать.
– Да уж, – разочарованно отозвался Берти. – Мистеру Барнавельту это не понравится. Странно, что на карте не указан вход.
Льюис снова посмотрел на карту, но на этот раз кое-что заметил. Маленький прямоугольник, обозначавший каменную скамью, выглядел как-то странно. Линия стены лабиринта проходила прямо сквозь него. Так и должно быть, или он неправильно срисовал карту? Льюис задумался и решил, что вряд ли ошибся. Но что бы это значило? Скамья стояла вплотную к изгороди. Не могли же кусты прорасти сквозь нее!
Разве что… разве что с другой стороны изгороди была точно такая же скамья!
Льюис вскочил на ноги.
– Ага! – закричал он. – Я понял!
– Что ты понял? – воскликнул Берти, тоже вскакивая.
Льюис опустился на колени и раздвинул густую поросль травы и сорняков перед скамьей. Посветив туда фонариком, он увидел темное отверстие.
– Вот, – сказал он, – вот где вход. Надо залезть под скамью!
Берти на ощупь нашел край скамейки и тоже встал на колени.
– Я первый, – сказал он и исчез из виду.
Льюис остался один. Сердце у него заколотилось, и вся храбрость куда-то улетучилась. Темный узкий проход был похож на голодную пасть. Но его друг бесстрашно туда полез…
– Вот это да! – раздался голос Берти. – Тут какая-то постройка!
Льюис сделал глубокий вдох и собрал всю волю в кулак.
– Иду, Ватсон, – отозвался он и полез под скамейку в тайник.
Глава пятая
– Ого!
За стеной оказалась небольшая площадка, посыпанная гравием. В отличие от всех остальных дорожек лабиринта, здесь не было ни травы, ни сорняков, но вряд ли благодаря садовнику. Похоже, сюда никто не заходил уже много лет. С этой стороны изгородь разрослась еще больше, хотя центр площадки оставался свободным. Почему-то нигде не было видно опавшей листвы, хотя гравий потемнел от времени. За спиной у Льюиса стояла каменная скамейка, точно такая же, как с другой стороны, только чистая, не поросшая мхом. В этом странном и жутком месте все словно замерло и перестало расти.
А самая большая странность была прямо у Льюиса перед глазами.
«Постройка», о которой говорил Берти, представляла собой небольшое сооружение высотой около метра, Льюису по грудь, из бледно-красного кирпича, который крошился от старости. Бетонный верх строения имел скругленные края, чтобы стекала дождевая вода, а в самом центре был купол, тоже бетонный, размером с большую кухонную миску миссис Циммерман.
– Как ты думаешь, что это? – спросил Берти, ощупывая кирпичные стенки.
– Не знаю, – признался Льюис. Может быть, какой-то амбар, хотя вряд ли – слишком низкий. Может, собачья конура или даже домик для собак, внутри их поместилось бы пять или шесть. А может, гробница? Льюис вздрогнул, чувствуя, как по рукам и ногам побежали мурашки. – Ты не чувствуешь ничего странного? – спросил он у Берти тонким голоском.
– Чувствую, – прошептал Берти. – Как будто… как будто весь мир затаил дыхание. Но надо получше рассмотреть эту штуку. Мы же за этим и пришли, верно?
– Верно. – Льюис стиснул зубы. Что толку было тащиться в такую даль и уйти ни с чем? Только бы батарейки в фонаре продержались еще немного. – Давай поищем вход.
Они медленно обошли вокруг кирпичной постройки. Она была размером примерно метр на полтора. Для гробницы маловата, подумал Льюис. По крайней мере, для взрослой гробницы. Берти бы поместился… Или сам Льюис. «Так, хватит!» – осадил он себя. Что бы это ни было, строение выглядело крепким и не имело ни входа, ни выхода – мальчики убедились в этом, обойдя вокруг него. Забраться через крышу тоже было невозможно.
– Ничего, – подытожил Льюис. – Ни дверей, ни решеток и никакого входа.
Надо признаться, мальчик испытал облегчение. Для его храбрости испытаний сегодня и так достаточно. Еще чуть-чуть – и вся отвага, того и гляди, лопнет, как воздушный шарик.
– Может быть, тут есть потайная дверь, – предположил Берти. – Давай еще поищем.
Льюис вздохнул. Идеи получше у него не было, и они вдвоем опять стали обходить постройку, на этот раз в поисках рычагов или кнопок, открывающих потайную дверь – в кино такие двери всегда спрятаны за каминами и книжными шкафами, – но ничего подобного не обнаружили.
– Ну что ж, сообщим кузену Пелли, что нашли эту штуковину, – сказал наконец Льюис. – Может, он сообразит, как ее открыть. А может, просто возьмет молоток и разобьет крышу. Вдруг это все-таки сокровищница Барнавельтов?
Берти разочарованно кивнул.
– Ладно, – сказал он. – Но все-таки было бы здорово самим узнать, что там внутри.
– Конечно, – согласился Льюис. – Но у меня в фонарике скоро сядут батарейки, не хочется остаться тут в кромешной тьме.
– Я найду дорогу даже в темноте, – сказал Берти. – Мне не нужен свет…
– Берти, – Льюис начинал сердиться. – Уже поздно и холодно, да и ноги у меня промокли. Давай оставим эту затею и пойдем домой.
– Ладно, – вздохнул Берти. Льюис видел, что его друг расстроен таким поворотом событий. Мальчики обошли сокровищницу (Льюис все-таки решил, что это сокровищница) и, хрустя гравием, направились к каменной скамье. Дорожка между стеной лабиринта и сокровищницей была меньше метра шириной, а у скамейки еще уже, потому что она занимала часть пространства.
– Теперь я пойду первым, – заявил Льюис и встал на четвереньки. Острый гравий больно впился ему в ладони и колени, и пришлось извернуться, чтобы просунуть голову и плечи под скамейку. Льюис уперся ногой в кирпичную постройку и оттолкнулся, но тут под его подошвой что-то заскрежетало.
– Что это было? – спросил Берти. – Ты слышал?
Льюис вылез из-под скамьи и выпрямился.
– Слышал, – ответил он. – Наверное, какой-то кирпич расшатался.
Он посветил фонариком на стену постройки – все кирпичи были старые и потрескавшиеся. Льюис сел на корточки и стал их ощупывать.
– Где-то здесь…
Берти нагнулся и тоже стал водить рукой по кирпичной стене. Они пробовали сдвинуть с места то один кирпич, то другой, но все они сидели прочно. Вдруг Берти воскликнул:
– Здесь!
Он снова нажал на один из кирпичей, и тот сдвинулся, посыпалась красная пыль.
– Вот этот шатается.
– Ага, – согласился Льюис, тоже трогая кирпич рукой. Раствор по краям раскрошился от времени, и кирпич удерживался на месте только силой трения.
– Ты тяни за тот конец, – распорядился Льюис, – а я попробую с этой стороны.
Вдвоем мальчики стали расшатывать кирпич. Сначала он не поддавался, но постепенно стал проваливаться внутрь. На гравий посыпалась кирпичная пыль и мелкие кусочки. Теперь, когда Берти нажимал на кирпич со своей стороны, другой конец выдвигался примерно на полсантиметра. Льюис попытался ухватить кирпич пальцами, но его края стерлись от времени, и пальцы соскальзывали.
– Давай еще немного, – прошептал Льюис.
Так прошло пять или шесть минут.
Льюис не сразу заметил, что взошла яркая луна и на площадке стало светлее. Он выключил фонарик, чтобы сберечь батарейки. Друзья продолжали раскачивать кирпич, и он понемногу сдвигался внутрь. Когда они остановились, чтобы передохнуть, кирпич уже провалился в глубь стены сантиметра на два или три.
– Еще чуть-чуть, – сказал Берти, ощупывая края получившегося углубления. – Если не сможем его вытащить, то, может, протолкнем внутрь.
Миллиметр за миллиметром они сдвигали кирпич с места. У Льюиса заболели пальцы, он вспотел и начинал сердиться. В конце концов, что толку, подумал он, им все равно не пролезть в эту дырку, и, скорее всего, даже разглядеть через нее ничего не получится…
Бух! Кирпич наконец выпал, и Льюис, затаив дыхание, потянулся за фонариком. Тот откатился в сторону, и мальчик стал шарить рукой по гравию, стараясь его нащупать.
– Ну-ка, посмотрим… – начал он.
Шшух! Из отверстия в лицо ему ударил горячий воздух. Льюис зажал ладонью рот: пахнуло гнилью и тлением. Берти вскрикнул.
Кто-то огромный и страшный жутко расхохотался в темноте. Льюис закричал от страха. В руке у него был фонарик, но мальчику совершенно расхотелось заглядывать в «сокровищницу».
– Бежим! – завопил он.
Берти уже нырнул в отверстие под каменной скамейкой. Как только его ноги исчезли в проеме, Льюис полез следом. Снова раздался ужасный смех, низкий и злобный, напоминающий булькающий звук, словно изрыгающая его тварь давно уже была мертва. Когтистая лапа схватила Льюиса за лодыжку, и он рванул вперед, пытаясь освободиться. Наконец мальчик выбрался из-под каменной скамьи и оказался в лабиринте. С той стороны долетел свирепый рык, и Льюис бросился бежать. Шляпа охотника за оленями едва держалась у него на голове. Придерживая ее одной рукой, а другой пытаясь включить фонарик, Льюис налетел на изгородь, ощетинившуюся острыми веточками, и она… схватила его.
Тонкие ветки обвили руки и ноги. Льюис закричал и стал вырываться. Веточки ломались и трескались. Наконец зажегся фонарик, и мальчик увидел ярко-красную кровь на сломанных прутьях.
Сначала Льюис в панике решил, что это его кровь, но потом понял, что кровоточат сами веточки. Окровавленная изгородь шарахнулась от света. С криком Льюис стал отдирать от себя гибкие ветки. Они ползли по его рукам и груди, извиваясь, точно мерзкие слепые черви. Наконец, сорвав их с себя, Льюис попятился прочь от живой изгороди. За спиной у него заворчал гигантский зверь, и Льюис бросился по темному коридору лабиринта.
– Я вижу тебя! – прозвучал у него в голове тихий насмешливый голос древнего зла. Мальчик не смел оглянуться. Он свернул на другую аллею, потом еще и еще. Теперь он уже окончательно потерял дорогу.
– Давай, беги! – промурлыкал голос. – Так еще интереснее…
Льюис понял, что голос исходит откуда-то сверху. Бросив туда испуганный взгляд, он сперва ничего не увидел – только звездное небо и луну, освещавшую верхний край стен лабиринта. И тут мальчик заметил, что луна какая-то