Затем одна за другой подъехали две кареты скорой помощи, три автомобиля венской полиции и черная машина Федерального ведомства по охране конституции со Снейдером на пассажирском сиденье. Но персональная охрана опоздала.
Сначала врачи обработали раны Кржистофа, Марка и их шофера, последней подошла очередь убийцы. Тем временем Снейдер с венскими коллегами осматривали место преступления в мансарде виллы. В начале восьмого приехала настоящая жена Хирша на спортивном кабриолете, на заднем сиденье которого лежало множество пакетов. У нее началась истерика, и сотрудница Красного Креста из команды кризисной помощи позаботилась о ней.
Затем подоспели коллеги из отделов криминалистики и криминалистической экспертизы. Среди этой суматохи и гвалта – сообщения по рации, допросы, прочесывание территории и проверка дома, мигалки, сирены, любопытные прохожие и репортеры, которые теснились на границе земельного участка, – Снейдер подошел к Сабине.
– Телохранитель и шофер лежат мертвые в кладовой на кухне, – шепнул он ей на ухо. – С пулями во лбу и груди. Телохранитель даже держал пистолет в руке, уже положил палец на спусковой крючок. Но слишком поздно!
Сабине стало плохо. Ноги у нее и так были ватными, а теперь еще и это. Новые сопутствующие жертвы на пути к правде. Если бы телохранителю удалось нажать на спусковой крючок, звук выстрела услышали бы, и все сложилось по-другому.
Неожиданно она вспомнила нечто очень важное, о чем практически забыла во всей этой суете.
– А что с жучком на пиджаке министра? – прошептала она.
– Для проформы я проверил его пульс на шее и хотел незаметно забрать жучок из-под воротника. Но его там уже не было, – сказал Снейдер. – Раздавленный жучок лежал у него в нагрудном кармане. Нам чертовски повезло, что все так безобидно для нас закончилось, – прошипел он. – И несмотря ни на что, хорошая работа. По крайней мере, теперь у нас есть подозреваемая.
– А если она тоже не будет говорить?
– Будет, – заверил Снейдер. – Хорошо, что вы не полностью раздробили ей череп.
Хотя с удовольствием бы это сделала! – подумала Сабина и на мгновение испугалась напора своих чувств. Но когда она увидела их молодого шофера, Марка и Кржистофа раненых и лежащих на земле, видимо, так рассвирепела, что до сих пор по-настоящему не успокоилась.
Краем глаза она наблюдала, как убийцу с перевязанной головой увели и посадили в полицейскую машину.
– Кржистоф, Крюгер и наш водитель отправятся в больницу под наблюдение, – объяснил ей Снейдер.
– О’кей, – вздохнула Сабина. – Я поеду с ними.
– Ничего подобного. – Снейдер схватил ее за руку. – В минивэне по-прежнему лежит наше оборудование. Вы сможете управлять такой машиной?
Она озадаченно кивнула.
– Хорошо, тогда пойдемте. Мы сейчас допросим нашу задержанную.
– Нашу? Вы забыли, что мы в Австрии?
Снейдер криво усмехнулся.
– Я выторговал у ведомства по охране конституции право первого неформального допроса.
Хотя Сабине было непривычно управлять большим автомобилем, вечернее движение в Вене оказалось таким медленным, что она нашла время включить навигатор, вырубить рацию и привыкнуть к минивэну.
Во время поездки к Йозеф-Холаубек-плац, где находилось здание австрийского БКА, Снейдер сидел на заднем сиденье, явно наслаждаясь, что его, как всегда, везут, разговаривал по телефону сначала с Хоровитцем, а затем связался с ван Нистельроем.
Сабина отчетливо слышала голос ван Нистельроя и без громкой связи:
– Что, австрийского министра здравоохранения убили? Почему ты это не предотвратил?
Сабина сконцентрировалась на дороге и позволила Снейдеру все уладить. По окончании этого расследования, они либо сами окажутся в следственном изоляторе, либо их уволят – если, конечно, раньше не отстранят от этого дела.
Снейдер завершил разговор, только когда Сабина припарковала машину на гостевой парковке БКА и они вошли в здание. Зарегистрировались на ресепшен, и сотрудница провела их к комнатам для допросов.
В отличие от БКА Висбадена те находились не в подвальных помещениях без окон, а на шестом этаже. Когда они поднялись на лифте и прошли по длинному коридору, мимо туалетов и ниши с копировальным аппаратом, Снейдеру позвонили.
Сначала Сабина подумала, что это Тина, но Снейдер разговаривал слишком дружелюбно. Наконец он сказал «Секундочку, пожалуйста!», убрал телефон от уха и обратился к женщине-полицейской:
– Мне нужно помещение, где я могу спокойно поговорить по телефону.
– Сейчас?
– Нет, через две недели.
Сотрудница скривилась и указала на дверь:
– Эта комната для переговоров свободна. Затем приходите, пожалуйста, в кабинет номер 17. Предпоследняя комната. – Она указала в конец коридора. – Мы будем ждать вас там.
Снейдер велел Сабине следовать за ним. Они вошли в переговорную. Здесь было очень душно – видимо, кондиционер сломался. Сабина хотела открыть окно, но оно было заперто на ключ. Через тонированные стекла она видела фармацевтический центр, разноцветный мусоросжигательный завод и улицу, которая вела мимо БКА к темно-зеленому боковому каналу Дуная. Она села рядом со Снейдером за овальный стол, на котором стояли бутылки с минеральной водой, стаканы, видеопроектор и прибор для телеконференции со множеством разъемов.
– Антрополог из Линца, – объяснил Снейдер и включил громкую связь. – Моя коллега Сабина Немез, которую вы уже знаете по раскопкам в монастыре, тоже слушает.
– Добрый вечер, – сказала Сабина. Она хорошо помнила женщину в белом комбинезоне, в никелированных очках и с седой косой.
– Я уже проинформировала ЛКА в Линце – но хочу, чтобы вы тоже узнали, что вместе с иннсбрукской командой судебно-медицинских экспертов мы исследовали большую часть семидесяти четырех детских скелетов, – сообщила антрополог. – Кости пролежали в земле от 37 до 43 лет. Вообще-то в таком влажном климате они должны были полностью разложиться, но по причине, к которой я сейчас вернусь, этого не произошло. В любом случае мы обнаружили две особенности…
Сабина услышала, как женщина застучала по клавиатуре. Она быстро достала из кармана свой мобильный, положила на стол рядом с телефоном Снейдера и включила аудиозапись, так как из профессионального судебно-медицинского отчета они, вероятно, поймут лишь половину. Снейдер – сосредоточенный, с нахмуренным лбом – сидел рядом.
– …обычно скелеты младенцев скорее хрящевидные, потому что костенеют позже. Но у этих младенцев наблюдается необычное для их возраста окостенение, – сказала антрополог. – Например, большой родничок, где соединяются лобные и теменные кости, закрывается лишь к двум годам. Но почти у всех найденных черепов передний родничок уже закрыт.
– В чем может быть причина? – перебил ее Снейдер.
– Мы обнаружили в костях большое количество различных химических веществ, но еще должны изучить их более детально, – ответила антрополог. – Проблема в том, что у каждого ребенка в костях следы разных химических веществ. Это трудоемкая работа, которая потребует много времени.
– И эти химические вещества отвечают за то, что кости разлагаются медленнее, чем обычно? – спросила Сабина.
– Нет, причина другая – и вот тут мы подошли ко второй особенности…
Сабина бросила на Снейдера взволнованный взгляд.
– …Причина быстрого оскостенения и замедленного разложения скелетов может заключаться в интенсивном рентгеновском облучении.
– Рентгеновское облучение? – Снейдер нахмурился. – Вы имеете в виду, после того как трупы закопали или еще при жизни детей?
– При жизни.
Сабина сглотнула.
– Но это нужно еще детально изучить, – сказала женщина. – Мы стоим в самом начале исследований, но так как находка была необычной, я хотела уже заранее вас проинформировать.
– Большое спасибо. Если вы узнаете больше, пожалуйста, немедленно нам сообщите. – Снейдер закончил разговор.
Сабина выключила аудиозапись.
– Рентгеновское облучение? – Она рассчитывала на многое, но не на это.
– Министр Хирш упомянул, что мужчина, которому он передавал младенцев, работал в сфере медицинской техники, – напомнил ей Снейдер.
Химические вещества и рентгеновское облучение.
Сабину бросило в дрожь.
– Во что же мы вляпались?
Снейдер озвучил то, о чем она подумала:
– Боюсь, речь идет о медицинских экспериментах над людьми.
Глава 47
Хотя комната для допросов находилась на шестом этаже – как и в БКА Висбадена, она была без окон, со смотровой и двусторонним зеркалом.
Прежде чем Сабина и Снейдер вошли в саму комнату, они узнали от австрийских коллег, что по отпечаткам пальцев женщину идентифицировали как Грит Майбах.
– Бывший горный стрелок австрийских вооруженных сил, уволилась чуть больше трех недель назад и немедленно была освобождена от службы, – объяснил им майор австрийского БКА, неуклюжий мужчина с закатанными рукавами рубашки.
При словах «горный стрелок» Сабина автоматически подумала о наручниках, которыми Вальтер Граймс был прикован к трубе с кислотой.
– Что привело к увольнению? – спросил Снейдер.
– Мы не знаем. Как и не имеем представления, почему она совершила покушение на члена правительства.
– Ваше правительство тут ни при чем, – успокоил мужчину Снейдер. – То, что доктор Ульрих Хирш занимает пост министра, всего лишь печальное совпадение.
Мужчина вопросительно посмотрел на него.
– А почему вам разрешено провести ее первый неформальный допрос?
– Мы работаем над этим делом уже несколько дней, оно вышло за пределы Германии и привело нас в Австрию, но в настоящий момент я не могу сказать больше. – Быстрым движением руки Снейдер отклонил все дальнейшие вопросы и задумался. – Вы сказали «чуть больше трех недель назад». – Он повернулся к Сабине: – Наша монахиня тоже вышла из своего ордена три недели назад. Одинаковое временное окно! Что связывает обеих женщин?
– Вы думаете о ребенке, которого родила монахиня? – предположила Сабина и обратилась к майору: – Сколько лет Грит Майбах?