МИССИС ЛЯ-ВАШ: Содрогаюсь от мысли. Я содрогаюсь, Эдмунд.
МИССИС ЛИНОР БИДСМАН: Приступайте уже!
РОБЕРТ ГЕРБЕР: «Подливала мне виски дорогая милёнка, всё за то, что ее целовал я в…»
МИССИС ЛЯ-ВАШ: Ох, Эдмунд.
МИСТЕР ЛЯ-ВАШ: Тише, тише. У них свои причуды.
МИССИС ЛИНОР БИДСМАН: Это смешно, шевелитесь уже. Камношифр, чего ты ждешь?
КАМНОШИФР БИДСМАН III: Ну-ка, святой отец?
СВЯЩЕННИК: Хм. Мисс Ля-Ваш, я так понимаю, вы сочинили собственную клятву, которую зачтет мистер Бидсман.
ПАТРИСА ЛЯ-ВАШ: Да, сэр.
СВЯЩЕННИК: А мистер Бидсман?
КАМНОШИФР БИДСМАН III: Удовлетворюсь стандартом. Если стандарт хорош для прочего иудеохристианского мира, сойдет и для меня.
ПАТРИСА ЛЯ-ВАШ: Ах, Каменюка.
СВЯЩЕННИК: С этим мужчиной все хорошо?
МИССИС ЛЯ-ВАШ: Как-то он плоховато выглядит.
СВЯЩЕННИК: Что это за кольцо он держит? Это, по-вашему, обручальное кольцо?
КАМНОШИФР БИДСМАН III: Конечно, нет. Боб, покажи священнику чудовищно дорогое кольцо, которое я купил.
РОБЕРТ ГЕРБЕР: Да вот оно.
ПАТРИСА ЛЯ-ВАШ: Это же шифровальное кольцо Одинокого Рейнджера! [79]
РОБЕРТ ГЕРБЕР: Сюрприз!
КАМНОШИФР БИДСМАН III: Где чудовищно дорогое кольцо, которое я купил?
РОБЕРТ ГЕРБЕР: Я потерял голову. Отдал его Паките, моей амазонской розочке. Безумие, прошлой ночью, в блистающей купальне луны Среднего Запада. Ночной воздух, весна в Кливленде. А она в ответ… о, Пакита, моя амазонская розочка!
МИСТЕР ЛЯ-ВАШ: Так вот они откуда.
КАМНОШИФР БИДСМАН III: Это за пределами непрощения!
РОБЕРТ ГЕРБЕР: «Подливала мне виски, подсыпала мне травки…»
МИССИС ЛИНОР БИДСМАН: Господи помилуй.
СВЯЩЕННИК: Хм. Возлюбленные чада, мы все… подобием Божьим… союз, духовный… говорите сейчас или… мисс Ля-Ваш… брачные клятвы… обязуюсь… мистера Бидсмана… до гроба?..
КАМНОШИФР БИДСМАН III: Конечно, да.
СВЯЩЕННИК: Объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту.
КАМНОШИФР БИДСМАН III: Иди сюда, Патриса. Готова ты быть поцелованной?
ПАТРИСА ЛЯ-ВАШ: Да.
КАМНОШИФР БИДСМАН III: Отлично.
РОБЕРТ ГЕРБЕР: Йей!
МИССИС ЛИНОР БИДСМАН: Наконец-то.
КАМНОШИФР БИДСМАН III: Мы опаздываем на банкет. Патриса, сейчас же в машину.
РОБЕРТ ГЕРБЕР: Большое дело, чувак. Поздравляю.
КАМНОШИФР БИДСМАН III: Ты ублюдок. Явился на мою свадьбу в трусиках, и я вынужден был надеть невесте кольцо из коробки «Рэлстона» [80]. Я с тобой посчитаюсь в конкурентной борьбе.
РОБЕРТ ГЕРБЕР: Да ну?
КАМНОШИФР БИДСМАН III: Чертовски милая церемония, святой отец. Прибыли приумножатся. Мне пора. Всем пока!
ВСЕ: Пока!
МИССИС ЛИНОР БИДСМАН: Назойливый зассанец.
– …Что на данном этапе с кем там Блюмфельд хочет гулять и жить – меня заботит меньше всего на свете. Блюмкер. Куклы для него, может, самое то, он же нервный как моль, вечно чешет бороду, у меня все аж зудит. Обстат, сядь, ты мне на нервы действуешь. Еще одно, да. Новость тревожная, крепись. Твой брат, очевидно, временно пропал. Джон. Джон, да, пропал, в Чикаго. Да подожди ты. Ну сказал бы я тебе сразу, толку-то? Проще ничего не стало бы. Я узнал утром, всего два часа назад. Биль позвонил мне из Чикаго. Кажется, Джон хотел попасть на какую-то лекцию, ну и вызвал такси из кабинета. За минуту до того, как он вызвал такси, с ним говорил друг, но это последняя… Нет, на лекции нет. Видимо, с тех пор и. Ну слушай. Я склонен думать, что Джон просто решил немножечко залечь на дно. Он и раньше залегал, видит бог. «Холидэй-Инн», где угодно, какая теперь разница? Я мог бы позвонить Стиву Холидэю [81], да, но дело не в этом, это всего лишь пример. Успокойся. Я также склонен подозревать, что Джон каким-то боком посвящен, а может, даже и вовлечен в маленькое приключение Бабули Линор. Вовсе нет. Но он всегда был против Компании, мы оба в курсе, и постоянно впадал в детство. Его чувства, его чувства. Да не так уж и немыслимо. Нет, я звонил в Висконсин, ни проблеска, и твоя мать сейчас в нехорошей фазе. Даже совсем нехорошей. Нет, просто сейчас она всем нам бесполезна. Так, подожди.
Что я мог сделать? Я готов дать ему пару недель, если не объявится, по крайней мере перед студентами, начну волноваться по-настоящему. Да, его коллеги в полицию не звонили. Нет, я не звонил Кларисе, кто знает, в котором из своих… где она там сегодня. Зато я звонил Элу, и я сказал Элу, и он скажет Кларисе. Элвин – тоже член нашей семьи, Линор. До Камношифра не достучаться, как я и сказал. Камношифр, несомненно следуя лично твоему примеру, решил не иметь телефона. До лучших и умнейших моих детей не достучаться. Как угодно, так и трактуй. Обстат, хочешь еще орешек, возьми, хорош играть с банкой. Повидай Кларису, если хочешь; само собой, твоя сестра заслуживает внимания. Обсуждайте что хотите. Нет? Я игнорирую все, что ты имеешь в виду. Съезди к ней. Теперь я хочу попросить тебя об услуге. Навести Камношифра и поговори с ним, выясни, связывались с ним или нет. Тот или другая. Я думаю, очень возможно. Тебе придется повидаться с ним лично. Уже ясно, что он представляет будущее семьи и Компании, именно к нему перейдет мантия власти и контроля. Бабуля Линор это знает, она была свидетельницей, а то и, надо думать, причиной дефолта Джона и потом твоего. Все пробы впустую. Нет, я не вижу тут иронии, Линор. Ирония для меня – слово бессмысленное. Суть в том, что Камношифр должен понимать и поймет: он связан с семьей, иначе говоря, с Компанией. Вообще нет. Съезди, проведай его, осень в Новой Англии. На время отпуска забудь об отпуске, отдохни от отдыха. Расскажи ему обо всем, что здесь творится, включая историю Бабули Линор, эт цетера, и пусть расскажет, как и насколько он во всем этом участвует. Нет. Это смешно. Вряд ли кто тебя уволит из-за денька-другого по семейным делам. Кто? Пава? Нет. Я готов это разрешить, и я настаиваю на самолете Компании, для минимизации фактора времени. Дружка можно, бери. Оцени свои возможности. В течение трех, ну четырех дней. Да. Я готов ждать и почти… бездействовать. Моя тревога на месте, но она управляема. Сделай это для меня. Помоги семье, Линор. Попробуй смотаться с работы. Обстат, наверное, тебе лучше вернуться в лабораторию. Я… господи, у меня же теннис. Ты прикатила на автобусе? Более чем понимаю. Всегда ненавидел твою машинку, ты это помнишь в красках. Я пробовал или не пробовал подарить тебе автомобиль? Но нет. Пусть тебя Пенносвист отвезет. Ой, да ладно… Пенносвист, заходи уже, хватит. Подумай о том, что я сказал. Если что, сразу звони. Пенносвист, отвезешь Линор к Эривью-Плазе. Прости? Что значит «Пупик отказывается стоять рядом с Гоггинсом»? Соедини меня с Пупиком. Вы двое, свободны. Звони мне сразу, пожалуйста. Это Пупик?
Идеи для Сборника Историй о Концеппере,
27 августа
1. Монро смотрит, как сгорает дом. Или сгорает дом Монро, символизируя разрушение структуры его жизни как юриста по недвижимости, погружение в хаос и дезориентацию и т. д.
2. У Монро гигантский половой орган – обожание женщин лишь заостряет и определяет от противного презрение и ненависть Монро к самому себе.
3. Монро Концеппер приходит к психотерапевту, чтобы обкатать на нем свои идеи. Одна из идей Концеппера: феномен современного тусовочного танца несовместим с застенчивостью и грозит умопомрачительно неприятными ситуациями (очевидный источник: смешанная вечеринка Амхёрст/Маунт-Холиок 1968 года) мало-мальски застенчивому индивиду. Современный тусовочный танец есть попросту извивательство под суггестивную музыку. Он нелепый, глупо выглядит и истязающе постыден для исполнения. Он абсурден, и все-таки танцуют решительно все, и именно тот, кто не хочет делать что-то нелепое, чувствует себя не в своей тарелке, неуютно и застенчиво… словом, нелепо. Прямо по Кафке: человек, который не хочет делать что-то нелепое, есть нелепый человек. (Идея: Кафка на смешанной вечеринке Амхёрст/Маунт-Холиок, имя не упоминается, только инициалы Ф. К., единственный, кто не танцует…) Современный тусовочный танец – зло.
4. У психотерапевта, которого посещает Монро Концеппер, есть передвижное кресло, как у этого идиота Джея. Беспощадно высмеять Джея в историях о Концеппере. Выставить Джея идиотом.
10. 1990
На краске с правого бока игрушечного красного автомобильчика Линор Бидсман виднеется паутина царапин, потому что у подъездной дорожки к дому Элвина и Кларисы Гишпанов в Кливленд-Хайтс обитает огромный враждебный бурый кустарник, ощетинившийся весьма колючими ветвями. Куст распростерся практически на полдорожки и истово царапает все, что едет или шагает мимо. «Крытч» – вот что слышала Линор, когда колючки скрипели в металлических бороздах на боку ее машины, ну или скорее «кры-ы-ы-ы-ытч», будто ногтями ведут по алюминиевой обшивке, у Линор от такого зуб на зуб не попадал.
Единственная другая сколь-нибудь раздражающая особенность дома Гишпанов – то, что дверная ручка торчит ровно посередине входной двери, а не с правого или левого края, где дверным ручкам вообще-то полагается быть, и что дверь, когда ее открывают, всегда не столько распахивается, сколько как бы падает внутрь. Кроме того, есть еще один не очень существенный факт: дом как-то смешно пахнет внутри, будто на изнанке некоторых ковров в некоторых комнатах растет что-то не совсем то.
Однако в целом это очень милый дом, двухэтажный, кирпичный, с большой навороченной антенной на крыше, дом, в котором живут Элвин Гишпан, Клариса Гишпан, Камношифр Гишпан и Лопатула Гишпан (последнюю назвали в честь Руфи Лопатулы Гишпан, матери Элвина Гишпана).
Элвин Гишпан, вице-президент по рекламе и куратор замеров восприятия продуктов в «Продуктах детского питания Камношифеко», открыл дверь на звонок Линор, проворно отступил в сторону, когда дверь как бы упала внутрь, на него, и пригласил Линор войти, а потом крикнул Кларисе и детям, что Линор пришла. Элвин немедленно предложил Линор джин.