Пашка кивнул, а я подумал, что надо закрывать рюкзак плотнее, ведь вправду вылезет так посреди урока, визгу будет! К гадалке не ходи, как сказала бы мама. Все наши девчонки боятся крыс. Я сделал такой вывод, потому что никогда не видел никого из девчонок возле клетки с крысами в школьном живом уголке. Когда Ксения Геннадьевна предлагала подежурить: почистить клетки или покормить животных, то соглашался почти всегда только Генка, ну и иногда ещё пара мальчишек.
В класс несколькими волнами хлынули ребята, затем вошла Марина Петровна. Точнее, сначала влетел запах чеснока, который всегда источает кулон Марины Петровны, а потом появилась сама она. Носит Марина Петровна на себе чеснок с тех пор, как сильно заболела гриппом под Новый год. Кто-то из ребят подшучивал над ней, что чесноком она отпугивает вампиров. А мне кажется, что Марина Петровна его просто ест на перемене, когда проголодается, хотя и говорит, что носит для иммунитета.
Сегодня Марина Петровна была чем-то обеспокоена: она беспорядочно вертела, трогала, дёргала кулон, отчего запах чеснока, казалось, залезал даже в горло, хотя я сидел на последней парте. Я закашлялся.
– Ребята, урока физкультуры не будет. Олег Петрович заболел, – сказала она после приветствия. – И ещё, из живого уголка пропала крыса. Пожалуйста, кто её увидит, дайте знать. И на переменах не носитесь: вдруг затопчете.
Марина Петровна сглотнула и вытерла ладонью лоб. Она была явно обеспокоена, что пропала крыса. Генка за первой партой почему-то потупил взгляд, а потом и вовсе раскрыл перед собой учебник, словно читает… Странно. Юра рядом с Генкой давился от смеха, прикрыв ладонью рот. Значит, его это радует? А может, это он крысу выпустил, чтобы посмотреть на реакцию учителей и учеников? Ведь кнопки он иногда девчонкам на стулья подкладывает… Это я всё пытаюсь читать по лицам; пока не понимаю, получается или нет…
– И ещё, – добавила Марина Петровна, – вместо физкультуры у вас сегодня два дополнительных урока: история и изобразительное искусство. За учебники и тетради по истории не переживайте, а на изобразительном искусстве вам всё, что нужно, выдадут.
Только она это произнесла, как класс негодующе загудел. Марина Петровна призвала к тишине и начала урок, а ребята сидели с такими выражениями лиц, как будто съели тухлые помидоры. Понятно, никому не нравится, когда уроки идут до самого обеда или ещё позже. Радует только, что такое возможно лишь по понедельникам – один или два урока дополнительно и то не каждую неделю.
Пока Марина Петровна писала на доске задания, я заметил, как за соседней партой Мишка что-то показывал Илье – то ли свисток, то ли трубочку какую-то. Они дули в неё по очереди, но звука не было. Странные… За другой партой девчонки о чём-то хихикали, оборачиваясь на меня и на Вику, которая сидела тоже за последней партой, только в другом ряду. И когда она успела войти в класс?
Вика сидела, опустив голову так, что волосы, собранные в хвост на затылке, закрывали лицо, словно шторки, и спадали на плечи, прикрывая белый воротничок на чёрном платье. Она что-то читала, проводя пальцем по страницам, отчего многочисленные браслеты из бусин у неё на руке крутились и переливались, отражаясь разноцветными пятнами на парте. Наверное, повторяет материал к занятию по литературе, решил я. Она так часто делала: на одном уроке готовилась к следующему.
Вообще, Вика – прикольная девчонка, с ней мы подружились в прошлом году, когда она перешла к нам в школу. И после этого наша троица – я, Вика и Пашка – не давала покоя другим девчонкам. Потому что я и Пашка как-то сразу сдружились с Викой. А может, девчонки завидовали, что другие ребята ни в какую не принимают их к себе в компанию?
Я наклонил голову, попробовал прочитать настроение Вики, но мне не удалось. Зато я обратил внимание на Катю, которая сидела впереди Вики, – казалось, она вот-вот разрыдается. Катина спина так и ходила ходуном вверх-вниз, а я уже давно заметил, если такое происходит, значит, Катя собирается заплакать. Наверное, из-за дополнительных уроков, а может, из-за пропавшей крысы.
Новость о сбежавшей крысе меня слегка озадачила. Стоило мне принести мою Ириску в школу, как из кабинета биологии пропала крыса. Интересно, если бы я принёс попугая, у Ксении Геннадьевны бы попугай улетел?
Глава 2
Я в раздумьях повернулся направо и заметил, что Пашка странно на меня смотрит, прищурив карие глаза и откинув непослушную чёлку, чтобы лучше было видно его взгляд. Он так выразительно смотрел на меня, словно знал про меня что-то, чего я ещё сам не знаю…
За время нашей дружбы с самого первого класса я учился распознавать его эмоции. Это было очень трудно делать, но с каждым годом получалось всё лучше и лучше. Мы с Пашкой даже как-то учились понимать друг друга без слов – иногда удавалось. Пашка отличался от меня характером, и очень сильно: ему почти всегда было скучно, а я искал приключения на свою голову (так сказала бы мама, да и папа тоже, но я-то знаю, что не ищу приключений, они сами мне на голову сваливаются). И некоторые люди даже удивлялись, что объединяет его и меня. Но Пашка был отличным другом и всегда приходил на помощь, особенно когда дело касалось драки. Ему только дай волю – всех раскидает! Правда, по его лицу я читал, что лучше бы он это время провёл дома за книжкой и лимонными кексами, которые безумно вкусно готовит его мама.
Урок математики пролетел быстро. Ириска за это время всего лишь раз высунула из рюкзака любопытный нос. Хорошо, что все слушали Марину Петровну и не смотрели по сторонам, иначе бы точно заметили. Только Генка, когда отпросился посреди урока, сославшись на боль в животе, взглянул на мой рюкзак и быстро отвёл взгляд. Интересно, догадался или нет?
– Ну и откуда у тебя крыса? – Пашка синим облаком догнал меня после урока в шумном коридоре.
– Мама на выходных купила, – буркнул я и поставил рюкзак на широкий подоконник.
– Где и за сколько? – Он вытащил из-за уха карандаш, словно собрался записывать в невидимый блокнот мои ответы. Не люблю, когда он так делает, хотя из него вышел бы отличный помощник сыщика.
– Пашка, что за вопросы? Стоп! Ты думаешь, что это я стащил крысу из живого уголка? Ну ты даёшь! Друг называется!
Сказать, что я был ошарашен, ничего не сказать. Не успел я стать сыщиком, как стал подозреваемым.
– Костя, не обижайся, но всё слишком подозрительно. У тебя появляется крыса, и тут же пропадает крыса из живого уголка. – Пашка развёл руками.
– Ладно, допустим. – Я почесал пальцем правую бровь. Почему-то, когда так делаю, всегда думается лучше. – Тогда скажи мне, когда я успел это провернуть?
Пашка запустил руку в лохматую шевелюру, словно вспоминая что-то.
– Вот до первого урока и успел. Мы у лестницы пересеклись, а обычно встречаемся у входа, а?
– Хорошо. Тогда какой у меня мотив?
– Ну, ты же любишь крыс… – Пашка скривился. – Вот и мотив. Не устоял против их обаяния. Очень любишь крыс, фу.
Я не успел ничего ответить, как к нам подбежала запыхавшаяся Вика. Она резко остановилась перед нами, поправила воротничок на платье и вмиг затараторила:
– Ребят, привет, слушайте, тут такое… Фу-у-ух. В общем, долгая тема, не спрашивайте, как я узнала, но из живого уголка…
Она замолчала, когда из рюкзака показались сначала розовые лапки с крошечными коготками, потом почти прозрачные усы и, наконец, мокрый нос Ириски. Я приготовился к визгу.
– Ой, какая хорошенькая! – Вика протянула руки, вытащила Ириску и прижала её к себе светлой гладкошёрстной спинкой.
Мы с Пашкой недоумённо переглянулись, а в голове у меня мелькнуло, что Ириска вмиг перегрызёт её браслеты. Ириске лишь бы зубы поточить.
– Ты что, не боишься крыс? – удивлённо спросил я и заглянул Вике в серые глаза.
В первой четверти, когда Ксения Геннадьевна предложила ребятам рассказывать о своих питомцах, Оля принесла на урок паука размером с половину ладони или больше, чтобы не только рассказать, но и показать, какой он «хорошенький, пушистенький и вообще самый милый в мире паук». Только членистоногий сбежал и забрался Вике в рюкзак. Она так кричала, что школа чуть не эвакуировалась! А когда однажды в класс попала оса и летала рядом с Викой, то Вика буквально остолбенела и чуть в обморок не упала. Вот я и решил, что она не любит живность, какой бы та ни была. Ну, кроме своего пса Бима.
– Конечно не боюсь. С чего бы? – Вика погладила Ириску по голове, и та довольно прикрыла глазки.
Мне даже показалось, что Ириска сейчас замурчит от удовольствия.
– Ну, я решил, что крысы тебе не нравятся, потому что на биологии ты к клетке не подходишь…
– Да-да, я тоже заметил, – закивал Пашка.
– Да потому что мне жаль всех этих животных! Я считаю, что на воле им было бы лучше, вот и всё.
– Ладно, тогда почему ты кричала при виде паука?
– «Кричала» – это мягко сказано, – хихикнул Пашка.
Вика закатила глаза:
– Это совершенно разные вещи! И вовсе я не кричала… А крысы такие милые и хорошенькие.
– Я бы так не сказал… – Пашка бросил взгляд на Ириску и отступил подальше. – Ужасные длиннохвостые грызуны. И зачем только ты её украл из живого уголка?
– Ты украл крысу у Ксении Геннадьевны?
Вика широко открыла рот, но тут же закрыла и посмотрела по сторонам: вдруг кто услышит. Потом сморщила нос, отчего стала ещё забавнее.
– Хорошо, что Ксения Геннадьевна этого не слышит! – прошипела она гневно.
Вообще, Вика всегда добрая и ласковая, и сколько я с ней и Пашкой дружу – ни разу не видел её такой. Поэтому её гнев лишь рассмешил меня.
Я подавил смех, чтобы не обидеть Вику. Она вдруг произнесла, внимательно разглядывая крысу:
– Слушайте… Мне кажется, это не из живого уголка крыса. Эта какая-то… Смотрите!
Одной рукой Вика держала Ириску, прижав к себе, а вторую руку выставила перед собой ладонью вниз.
– Прыгай!
Случайно или нет, но Ириска ловко перепрыгнула на подставленную руку.