.
Заручившись поддержкой Цицерона и стоявших за ним заговорщиков, Октавиан отправился в Рим, куда и прибыл в конце апреля с небольшой свитой. Как и положено, он явился к претору[106] Гаю Антонию, брату Марка Антония, и официально заявил о принятии наследства. 9 мая Октавиан был представлен народному собранию и произнес небольшую речь о своем вступлении в наследство, а также поклялся незамедлительно выплатить народу по 300 сестерциев в соответствии с завещанием Цезаря[107]. Затем Октавиан отправился к Марку Антонию, который, желая унизить юношу, заставил его долгое время ждать приема у ворот. Когда же он, наконец, встретился с Антонием и потребовал вернуть бумаги Цезаря, а также дать отчет о потраченных деньгах из запасов диктатора, то в ответ услышал только грубости. Антоний был крайне недоволен беспочвенными, как он считал, требованиями молодого выскочки и заявил, что власть путем завещания не передается и что все деньги Цезаря потрачены[108]. В результате они расстались, будучи уже непримиримыми врагами.
Антоний стал всячески препятствовать официальному оформлению усыновления Октавиана Цезарем, а также начал распространять про юношу порочащие слухи. Одновременно в Рим стали стекаться толпы ветеранов — сторонников Октавиана, требовавших мести за смерть Цезаря. Денег для раздачи народу Октавиан добыть не смог, поэтому продал всё свое имущество, в том числе унаследованное, а также имущество матери и отчима, чтобы, согласно завещанию Цезаря, раздать каждому римлянину по 300 сестерциев[109]. Это во многом способствовало резкому росту его популярности среди народа.
3 июня 44 года Антоний добился через народное собрание предоставления ему пятилетнего наместничества в Цизальпинской Галлии и Иллирике. Однако Децим Брут, уже ранее получивший власть в богатой Цизальпинской Галлии, отказался передать провинцию Антонию даже в обмен на Македонию. Антоний пытался заигрывать с сенатом, но у него это плохо получалось. Сторонники заговорщиков не доверяли ему, хотя он всячески препятствовал Октавиану во всех его начинаниях и даже не позволил ему выставить на играх в честь Венеры-Прародительницы золотое кресло и венок Цезаря. Оскорбленный Октавиан во всеуслышание заявил, что Антоний издевается над памятью о Цезаре[110].
Участившиеся столкновения между Антонием и Октавианом очень беспокоили цезарианцев, опасавшихся реванша со стороны республиканцев. Именно поэтому они предпринимали неоднократные попытки примирить их, но безрезультатно. Окончательный разрыв между сторонами произошел, когда Антоний сорвал попытку Октавиана стать народным трибуном[111].
На фоне раздоров в стане цезарианцев окреп лагерь республиканцев, лидером которых стал Цицерон. Он полностью одобрял убийство Юлия Цезаря и активно поддерживал его убийц, состоя с ними в постоянной переписке. В конце лета 44 года Децим Брут продолжал контролировать Цизальпинскую Галлию, Марк Брут отправился в Македонию, а Кассий — в Сирию[112]. Республиканцы начали подготовку к войне.
Осенью того же года Цицерон решил, что настало время вступить в открытую борьбу против Марка Антония, и обрушился на него в сенате с несколькими разгромными речами — «филиппиками». Он обвинял Антония во многих, по большей части мнимых преступлениях, издевался над ним, выставлял его горьким пьяницей и развратником. В ответных речах Антоний яростно защищался от нападок Цицерона, но общественное мнение было на стороне последнего. Нет надобности доказывать, что разрыв между Антонием и сенатом был полным.
В этих условиях Марку Антонию не оставалось ничего иного, как начать собирать войска. В свою очередь, Октавиан также начал вербовать воинов среди ветеранов Цезаря. Более того, он открыто перешел на сторону республиканцев и объявил, что будет поддерживать сенат[113].
В октябре 44 года к Антонию из Македонии должны были прибыть четыре легиона, и он отправился их встречать в Брундизий. Одновременно Октавиан тоже решил покинуть Рим и с верными соратниками и друзьями отправился в Кампанию вербовать ветеранов Юлия Цезаря и собирать армию[114]. Именно об этом решении Октавиана историк Николай Дамасский пишет следующее: «Так он решил. С ним согласились и его друзья, участвовавшие в этом походе, а также и в последующих его деяниях. Это были Марк Агриппа, Луций Меценат, Квинт Ювентий, Марк Модиалий и Луций»[115]. Упоминаемый здесь Луций Меценат — это отец Гая Цильния Мецената[116]. Он поддержал Октавиана в трудную минуту и вместе с ним отправился в Кампанию.
Весьма вероятно, что с собой Луций Меценат взял своего сына Гая, который именно в этом походе мог проявить себя и подружиться с Октавианом. Как недвусмысленно пишет поэт Проперций, Гай Меценат сопровождал Октавиана во всех его походах и участвовал практически во всех его битвах[117]. Однако, по словам философа Сенеки, сам «не касался меча, не проливал крови»[118]. Соответственно, Гай Меценат мог быть приближен Октавианом в качестве советника по дипломатическим вопросам.
В это время находившийся в Брундизии Антоний вступил в конфликт с прибывшими из Македонии легионами, так как ему не удалось договориться с ними о размере денежного вознаграждения. Лишь увеличив сумму оплаты, он избежал вооруженного восстания. Октавиану же благодаря щедрым денежным раздачам удалось в Кампании навербовать около трех тысяч ветеранов Цезаря[119].
Собрав свои легионы, Антоний двинулся к Риму. В этой критической ситуации Октавиан немедленно обратился к Цицерону, известив его о действиях Антония. Юноша буквально забрасывал письмами старого политика, спрашивая, что ему следует делать[120]. Однако Цицерон медлил, и Октавиан принял решение также идти на Рим со своей армией. При этом он продолжал вербовать легионеров через своих агентов, сделав своей военной ставкой Арретий — родной город Мецената[121]. Безусловно, Октавиан выбрал Арретий не случайно; он нашел, очевидно, наибольшую поддержку именно со стороны семьи Мецената.
Опередив Антония, 10 ноября Октавиан первым достиг Рима. На форуме он обратился с речью против Антония к ветеранам. Когда те узнали, что он собирается бороться против Антония, а не примиряться с ним, то были явно разочарованы. Взбешенный поведением Октавиана, Антоний прибыл в Рим в конце ноября. Собираясь выступить против зарвавшегося юноши в сенате и объявить его вне закона, он внезапно узнал о том, что два его легиона перешли на сторону Октавиана. Удрученный этим фактом, Антоний покинул сенат и с оставшимися легионами 28 ноября отправился в Галлию[122].
Децим Брут отказался подчиниться Антонию и передать в его распоряжение провинцию Цизальпинская Галлия. Собрав все свои легионы, Брут укрылся в хорошо укрепленном городе Мутина (современная Модена), который Антоний был вынужден в декабре 44 года подвергнуть осаде. Западные римские провинции контролировали сторонники Цезаря. Так, Лепиду подчинялись Нарбонская Галлия и Ближняя Испания, Азинию Поллиону — Дальняя Испания, Мунацию Планку — Трансальпийская Галлия[123]. А вот восточные провинции захватили республиканцы: Марк Брут оккупировал Македонию, а Кассий активно завоевывал Сирию. Ситуация обострилась до предела.
Октавиан, понимая, что для борьбы с Антонием у него мало сил, решил заручиться поддержкой сената и Децима Брута. Сенат заранее одобрил все его действия. Однако в отличие от Антония Октавиан продолжал находиться в подвешенном состоянии, так как не занимал никакой государственной должности и являлся просто частным лицом. То, что он навербовал себе армию, вполне можно было рассматривать как бунт против государства.
1 января 43 года началось судьбоносное заседание сената, длившееся три дня. Цицерон настоятельно требовал объявить Антония врагом отечества. Однако из-за противодействия сторонников Антония в сенате это предложение не прошло. Тем не менее было решено отказать Антонию в передаче провинции Цизальпинская Галлия и полностью одобрить все действия Децима Брута. Кроме того, и это, пожалуй, самое главное, Октавиан по предложению Цицерона получил сенаторское достоинство, был возведен в ранг пропретора[124] и получил право на десять лет раньше срока добиваться высших магистратур[125]. Октавиан торжествовал победу! Теперь он занимал официальный государственный пост, а его частная армия стала армией Республики.
Сенат также принял решение попытаться уговорить Антония отказаться от Цизальпинской Галлии в обмен на Македонию, для чего было снаряжено специальное посольство. В феврале 43 года прошли переговоры с Антонием, которые закончились безрезультатно. В итоге сенат по инициативе Цицерона все же объявил Антония врагом отечества и послал на выручку Дециму Бруту армию под руководством консулов 43 года Авла Гирция и Гая Вибия Пансы. Вместе с ними к Мутине сенат отправил и Октавиана, который, вероятно, взял с собой Мецената. Более того, в соответствии с приказом сената Октавиан вынужден был передать несколько своих легионов под командование консулов