СЕРДЦЕ МШАРЫ
1
– Кто – лучшие друзья девушки? – спросила демонесса Франсуаз.
Вопрос заслуживал обдумывания.
Я стоял на одном колене, и обитая золотом дверь топорщила передо мной вензеля украшений. Дверь была не очень высокой – примерно в половину человеческого роста. А средних размеров дворф с легкостью мог бы войти в нее, даже не потеряв шляпы.
Для того чтобы добраться до двери, мне понадобилось отодвинуть в сторону две расписные вазы династии Лунь. Одна из них изображала зеленого дракона, погруженного во вспененные волны океана. Другую украшал орнамент.
– Ставить рядом две вазы, – пробормотал я, – одну идеографическую, другую орнаментальную – значит оскорбить искусство.
– Чего? – переспросила девушка. Я терпеливо пояснил:
– Вот здесь, Френки, погляди – картинка. Тут – полосочки. Так тебе понятнее?
– Я не дура, – отрезала Франсуаз, хотя мгновение назад выглядела именно ею.
Отодвинуть две вазы от дверцы сейфа было сложно. Я не люблю, когда прекрасные произведения старины приходится таскать по полу, словно это мебель.
– Майкл, что ты там возишься, – нетерпеливо окликнула меня Франсуаз, – с этими горшками.
– Это не горшки, – с достоинством отвечал я.
Я не стал говорить дальше, ибо не хотел отвлекаться. Мне становилось страшно при одной мысли о том, что я могу повредить лаковое покрытие.
– Дай лучше мне, – потребовала девушка.
– Чтобы ты расколотила эти, как ты называешь, горшки своим мечом? – спросил я. – Нет, Френки. Лучше отойди-ка подальше.
– Но здесь достаточно места.
– Для обычного человека и горшка – да. Для тебя и орнаментальной вазы династии Лунь – не будет достаточно и взлетно-посадочной полосы.
Я убедился, что вазы находятся в такой безопасности, насколько это вообще возможно рядом с Франсуаз. Опустив руку во внутренний карман камзола, я вынул связку ключей, а из другого отделения достал светящийся кристалл.
Франсуаз дышала так громко, словно играла в паровозик.
Голубые тени проникали в комнату из ночного сада. Три луны воспаряли над грешной землей в еще более грешном небе. Холодный ветер, проскальзывавший сюда из долины, шевелил ветви кипарисов, и маленькие певчие птеродактили жались к чешуйчатым стволам акаций.
Караульные проходили по террасе через каждые восемь с половиной униарных минут.
Один шел по правой террасе, с запада на восток. Его товарищ на левой двигался в обратном направлении. Разрыв между обходами составлял четыре минуты, поэтому мне приходилось часто гасить светящийся кристалл.
Франсуаз смотрела на меня так, словно лучше меня знает, как взламывать сейфы.
– Итак, – произнес я, – кто же лучшие друзья девушки?
Я начал с того, что попробовал изогнутую сайдерн-скую отмычку. Она открывает сейфовые замки так же безотказно, как лесть – человеческие сердца.
Но украшенный золотыми вензелями сейф не имел сердца, и изогнутая сайдернская отмычка не смогла войти в его замок даже наполовину.
– Что до моего мнения, – вымолвил я, выбирая из связки прямой ключ с шестью смещающимися бороздками, – то я бы назвал книги. Стихотворения Водсворта, Шелли, лорда Гордона Байрона.
Я повернул ключ; что-то щелкнуло, и мне оставалось надеяться, что я не сломал только что прямую отмычку.
– Но раз вопрос исходит от тебя…
Я вынул ключ и придирчиво осмотрел его.
– Тоже не подходит… Я думаю, Френки, ты имела в виду что-то вроде вибратора.
Франсуаз зашипела, и гнев ее был вызван вовсе не тем, как я обращаюсь с отмычками.
– Быстрее, – сказала она.
Я переменил положение бороздок и вернул отмычку в полость замка.
– Что в этой стране делают с ворами? – осведомился я.
– Тебя это очень интересует?
– Да нет, просто хочу поддержать разговор.
– Им отрубают руки. Я согласно кивнул:
– Так делают во многих странах…
– Но не так, как здесь.
Девушка произнесла это с мрачным удовлетворением.
– Здесь руки ворам отпиливают. Это делают медленно. Казнь начинается на закате и заканчивается с восходом.
Удостоверившись, что я проникся нарисованной картиной, Франсуаз как бы невзначай добавила:
– И это только для одной руки. Потом все повторяют с другой.
– Плохо для тех, у кого рук много, – согласился я. – Скажем, для осьминогов. Ага!
Замок заскрежетал, и его механизм начал поворачиваться.
– Но ты не волнуйся, Майкл, – продолжала Франсуаз. – Нам это не грозит. Кража из королевского дворца карается особо.
– Как?
Я стал открывать дверцу; делать это необходимо с осторожностью, надо проверять, не установлена ли сигнализация.
– Не знаю, – Франсуаз пожала плечами. – В казнь входит отрезание языка. Поэтому никто не может рассказать о ней.
Сейф отворился, я вернул за пояс связку отмычек и вынул из сокровищницы темный футляр в форме снежинки. Пять лучей сходились к центру, и между двумя из них висел миниатюрный замочек.
Я не стал церемониться и сбил его кинжалом.
– Так кто же – лучшие друзья девушки? – спросил я.
– Бриллианты, – ответила Франсуаз. – Кто же еще. Я раскрыл футляр и задумчиво уставился внутрь.
– В таком случае, – проговорил я, – здесь у тебя нет друзей.
2
Франсуаз оттолкнула меня и уставилась на кожаный футляр. Как будто с того места, где она стояла, ей было не видно, что бриллиантов в нем нет.
– Я не терпел такого афронта с того дня, – проговорил я, – как поверил в мираж, который увидел в Фес-салийской пустыне.
Франсуаз уперла ладони в талию.
– Что это был за мираж, Майкл? – спросила она.
– Это был… А, в общем, не важно.
Мы оба ждали, когда мимо пойдет охранник. Это позволило бы тому из нас, кто среагирует быстре, положить другому руку на голову и заставить пригнуться.
И я, и Франсуаз нуждались в небольшом самоутверждении.
Мы проделали это друг с другом одновременно, что смазало эффект.
Франсуаз сложила меня пополам так энергично, что я едва не уткнулся носом в ее обнаженные колени.
– Ладно, моя конфетка, – проговорил я. – Давай начнем все сначала.
– Обычно ты это говоришь в постели, – огрызнулась она.
Я высвободил свою голову:
– Король Берберы отнял это ожерелье у купца, корабль которого имел несчастье натолкнуться на берберийский флагман.
– Король не имел права требовать дань, – сказала девушка. – Они были в нейтральных водах.
– Бортовые пушки дали ему такое право. Узнав об этом, ты решила пойти и отвинтить королю голову штопором. Но мне удалось убедить тебя, что все можно сделать мирно.
Франсуаз с мрачным удовлетворением заметила:
– И ты видишь, к чему это привело. Шаги караульного затихли в дальнем конце террасы. Я вернулся к золотому сейфу и заглянул внутрь.
– Служанка точно сказала, что ожерелье хранится здесь… Она не могла мне соврать.
– Конечно. Есть дурочки, которые покупаются на красивую внешность и звонкие слова.
– Может быть, – пробормотал я, – здесь есть еще что-нибудь ценное.
Я быстро выбирал из сейфа свитки документов:
– Или, скажем, можно отодрать эти золотые украшения… А, впрочем, наверняка позолота.
– Ожерелье дорого купцу как память, – ответила Франсуаз.
– Если воспоминания такие важные, – отозвался я, – то ему ни к чему побрякушки. Он и так все помнит… А это что?
Я подцепил то, что лежало в самом дальнем уголке сейфа, и подтянул к себе.
– Что это? – спросил я, вертя в руках непонятный предмет из кожи и кусочков металла. – Никогда не видел ничего подобного. Ошейник для огромной собаки?
Франсуаз сложила меня пополам. Занятый находкой, я не заметил появление охранника.
Я бы все равно успел спрятаться, но девушке доставило удовольствие заставить меня сделать это.
– Для бешеного крокодила? – предположил я. Франсуаз со знанием дела осмотрела кожаную обновку.
– Это рабский ошейник, Майкл, – сообщила она. – Мы заберем его.
– Рабский ошейник? – спросил я. – Брось. Я знаю все виды рабских ошейников, кандалов и колодок. Такой не удержит даже ребенка.
Франсуаз приложила мне палец к губам.
– Это не простой ошейник, – сказала она. – Астральный ошейник демона.
– Ладно… Но что с ожерельем? Его не оказалось в футляре.
Девушка коротко усмехнулась.
– Придется тебе склеить разбитое сердце служаночки. И расколоть его снова.
Франсуаз тихо выскользнула из-за ширмы и нырнула в тень резного орехового столика. Ее сильное тело неслышно перемещалось в синих сумерках ночного неба.
Караульный повернулся вокруг своей оси, прищелкнул каблуками и двинулся по террасе в обратную сторону.
– Мы вернемся так, же, как и вошли, – проговорил я. – Не надо, не надо было брать тот ошейник. Король бы и не понял, что мы здесь побывали. А так он будет настороже.
– Надо, – возразила Франсуаз.
Я знал: если я хочу получить более внятное объяснение, придется прибегнуть к самым действенным методам убеждения – наговорить ей комплиментов или как следует отшлепать.
Караульный прошел мимо французского окна. Франсуаз выкатилась в него, свернувшись в упругий мяч. Я последовал за ней, на ходу прикрывая за собой прозрачную створку.
Караульный сделал приставной шаг на месте и развернулся снова.
– Как часы, – пробормотал я, скрываясь в тени кипарисов. – Забираться в дом, где четко налажена система охраны, – сплошное удовольствие.
– Проклятье, – выругалась Франсуаз отмахиваясь. – Почему эти птеродактили вечно лезут мне под шорты?
– Им холодно, – кратко ответил я.
Я следил за движениями охранника, расхаживавшего по внешней стене. Этого можно было и не делать: я знал наверняка, что и когда он предпримет.
– У кого я спрашиваю, – процедила Франсуаз. – Ты сам цостоянно так делаешь.
Караульный на стене направился к другому концу сада.
– Пусть мы не нашли бриллиантов, – пробормотал я, – зато совершили идеальное ограбление. Пригнувшись, я побежал к стене. Яркий свет залил королевский сад.