Так выступает уже при Юрии Долгоруком значение сильного боярства в Ростовской земле: едва ли признание этого значения можно считать предположением: оно подтверждается всем летописным повествованием о временах Юрия и Андрея и их преемников.
Руководящей мыслью политики Юрия Долгорукого было сохранить за своей семьей Ростовскую вотчину, утвердив в то же время ее преобладание во всей Руси. Старших сыновей – от первого брака с половчанкой, дочерью хана Аепы, Юрий предназначал для Киевского Юга и сажал их при себе в Переяславле («русском»), Турове, Пересопнице, Вышгороде, Каневе. Детей от второго брака, с византийской принцессой, Юрий держит на севере – Мстислава на Новгородском княжении, Василька, Михалка и Всеволода в Ростове и Суздале. По свидетельству владимирского летописца, «Ростовци и Сужедальци и Переяславци и вся дружина» целовали Юрию крест «на меньших детях, на Михальце и на брате его». Когда ему удалось утвердиться в Киеве, он младших (Михалка и Всеволода) оставил в Суздале под опекой их матери и своего кормильца – тысяцкого, варяга Георгия Шимоновича. Так, был поставлен вопрос о закреплении за Ростовско-Суздальской землей значения семейной вотчины Юрьевичей, притом младших сыновей Юрия от второго брака, по соглашению с влиятельными силами земли. Старший во всех Юрьевичах, Андрей, разрушил отцовские планы, уйдя от него на север из Вышгорода «в свою волость Володимерю». Быть может, не лишен ценности намек, сохраненный в цитате Карамзина, на связь Андрея с определенной боярской партией: на самовольный уход в Суздальщину его «подъяша Кучковичи», те самые, с которыми ему потом пришлось так кроваво столкнуться59. Намек этот на влиятельное участие бояр в суздальских событиях времен Юрия и Андрея подтверждается дальнейшим ходом событий. Лет двадцать владел Андрей Суздальщиной, но достиг он этого только разгромом противников и опираясь на своих сторонников.
После смерти Юрия «Ростовци и Суждальци, здумавше вси, пояша Андрея, сына его старейшого, и посадиша и в Ростове на отни столе и Суждали»60. А на третий год Андрей изгнал из Суздальщины соперников-мачешичей с их сторонниками – боярами, «мужи отца своего передними»61.
В этих событиях очевидно взаимодействие княжеских притязаний и раздоров с борьбой и политикой боярских партий. В книге «Княжое право в Древней Руси» подробный разбор летописного текста, повествующего о событиях в Суздальщине по убиении Андрея Боголюбского, привел меня к выводу, что упоминания о действиях «ростовцев и суздальцев» должны быть отнесены не к выступлениям «вечевых общин» Ростова и Суздаля, а к деятельности ростовского и суздальского боярства, как делом боярского заговора было и самое убиение Андрея (Петр, Кучков зять; Яким Кучкович). В.П. Сергеевич правильно охарактеризовал значение ростовского боярства рядом с княжьим Суздалем. Своеобразное двойное «старейшинство» Ростова и Суздаля в Верхнем Поволжье не объяснимо иначе, как солидарностью действий «бояр и всей дружины», несмотря на то что организация этого класса имела тут два центра. «Ростов, Суздаль и все бояре», «ростовци и суздальци и переяславци и вся дружина» – таковы формулы летописного текста; если даже настаивать на обычном предположении, что они указывают на активную роль «старых вечевых общин», то и такое представление мало что изменит в выводе о руководящей политической роли сильного боярства, которое стоит во главе «всей дружины» и вершит судьбами всей земли. Это боярство в Суздальщине то же, что и везде в Древней Руси, – «старейшая дружина», сильная административным влиянием, общественным положением и земельным богатством. Нет ни оснований, ни возможности считать этот класс только что возникшим новообразованием при Андрее Боголюбском или Юрии Долгоруком. А наличность сильного земского класса заставляет признать, что первые князья Ростово-Суздальской земли, Юрий Долгорукий и Андрей Боголюбский, строили свое политическое и владельческое здание не на зыбкой, только что колонизующейся почве, а на основе окрепшего общественного быта, сложного по внутреннему строю, в среде того же уклада, какой в ту же пору наблюдаем в Киевщине или на Волыни, в Галицкой земле или на Черниговщине, XII век – всюду на Руси время усиления боярского землевладения, боярского влияния и роста боярских привилегий62.
Времена Юрия и Андрея для Суздальщины – эпоха усиленной организации княжеского правления и властвования в связи с утверждением вотчинного обладания ею за одной из линий княжеского рода. Эта деятельность княжеской власти сказалась, между прочим, и в строительстве, и в колонизации, и в местной политической деятельности, в такой же работе князей-вотчичей своей земли, какую – несколько позже – наблюдаем и в Юго-Западной Руси на деятельности старшей линии Мономаховых потомков в землях Волынской и Галицкой.
Конечно, приходилось князьям и города строить, на новых ли местах, стратегически важных, или для укрепления «городом» старинных поселений. Но что особенно ярко и характерно в строительной деятельности северных князей – это созидание храмов. Еще Владимир Мономах построил церковь Св. Спаса во Владимире. Юрию Долгорукому принадлежит сооружение Св. Спаса в Переяславле-Залесском, собор Юрьева-Польского, Св. Спаса Ефимеевского монастыря в Суздале, церкви Св. Бориса и Глеба на Нерли, Св. Богородицы в Ростове (расписана в 1187 г.); Андрею Боголюбскому – Владимирского Успенского собора, церкви Св. Иоакима и Анны и Золотых ворот во Владимире. Брат его, Всеволод, продолжал это строительство, соорудил во Владимире Дмитровский собор и церковь Рождества Богородицы, обновил соборы Владимира и Суздаля. Константин Всеволодович построил в Ростове новый Успенский собор, когда храм, созданный Юрием, погиб в пожаре 1211 г., а в Ярославле – храмы Успенский и Преображенский. Все это церковное строительство составляет важную и весьма содержательную страницу в истории русского (и не только русского) искусства. Излюбленный материал для строения – белый камень, который по Волге привозили из Камской Булгарии. Среди этих храмов есть памятники высокого художества, крупного и своеобразного художественного стиля. Перед нами те монументальные данные, которые позволили Н.П. Кондакову говорить, что «русское искусство есть оригинальный художественный тип, крупное историческое явление, сложившееся работою великорусского племени при содействии целого ряда иноплеменных и восточных народностей»63.
Значительное развитие каменного церковного строительства, а тем более выработка оригинального и художественно-содержательного стиля возможны только в стране с развитой городской жизнью, богатой материальными средствами, развитием местного ремесла и вообще своей местной культурой. Н.П. Кондаков справедливо указывает на украшение наружных стен суздальских храмов назидательной скульптурной символикой как на признак развитой городской жизни, так как эта символическая скульптура рассчитана на внимание и понимание населения, толпящегося на храмовой площади. Одних этих храмов достаточно, чтобы отказаться от представления о Северо-Восточной Руси XII в. как о темном захолустье, где и культура, и благосостояние, и городская жизнь стояли несравненно ниже, чем на Киевском Юге.
Своеобразный художественный тип суздальского искусства XII в. – одно из наглядных проявлений обособленности этой русской области. Но не следует преувеличивать ее обособления, игнорируя значительность ее связей с югом и западом. В наших летописных источниках достаточно указаний на то, как дорожили этими связями князья Северо-Восточной Руси. Увлечение «теорией родового быта» оставило глубокий след в нашей историографии, между прочим, и в том отношении, что политика Юрия Долгорукого осмыслялась как борьба за отвлеченный принцип старейшинства на Русской земле, связанного с золотым столом Киева, без достаточного внимания к реальным ее мотивам. Юрий – это видно из фактических данных о его деятельности в наших летописных сводах64 – стремился к сохранению и усилению своего влияния в Южной Руси не без отношения к своим «суздальским» интересам. Его борьбу за Киев нельзя отделять от характерных усилий закрепить за собой вотчину Всеволода Ярославича и Владимира Мономаха – Переяславле-Южный, а также Городец Русский, Посеймье и Курск, линию связи Суздальщины с югом. С такой точки зрения не столь глубок разрыв с его политикой деятельности Андрея Боголюбского и Всеволода Юрьевича. Они отрешились от представления о Киеве как неизбежном центре общерусского влияния, но не от стремления сохранить это властное влияние на судьбы русского юга. Помимо политических мотивов – держать под своей рукой традиционный центр всей системы междукняжеских отношений, чтобы не дать окрепнуть силе соперников – старших Мономашичей, опасной для Суздальщины по их влиянию на Новгород, Смоленск, Черниговщину, – это стремление объясняется определенными торговыми и культурными интересами. Торговые и культурные отношения Суздальщины с Черниговом и Галицкой Русью, Смоленском и Новгородом были широки и значительны. Они недостаточно изучены, но все представления о них не объяснимы исторически: ни суздальское искусство, ни развитие книжного творчества Северо-Восточной Руси. С юга шли ценные товары, как и с запада; в Суздальщине знали немецких купцов и западных ремесленников; через нее шла торговля Востока и Запада, шел, напр., болгарский воск – с одной, и немецкие сукна, с другой стороны65. Великий Волжский путь, налаженный с VIII—IX вв., не замирал и в следующие столетия. Ростовско-Суздальская земля раскинулась на пути исконных транзитных отношений, которые объясняют, в связи с другими условиями, возникновение на Русском Северо-Востоке крупной исторической жизни.
Еще при Юрии Долгоруком определился особый круг интересов суздальской политики, который в значительной степени остается основным и характерным на ряд столетий в истории Великороссии. Пресловутая борьба за Киев далеко не наполняет всей жизненной деятельности Юрия. При жизни отца и старшего брата Мстислава и позднее в восьмилетнее киевское княжение Всеволода Ольговича он замкнут в местных, суздальских интересах. Их основная черта – стремление обеспечить за собой господство на путях из Новгорода в Поволжье. Первое известие о Юрии на севере – его поход на камских булгар в 1120 году. Наступление на Новгород – характерная черта его действий. Не раз сажает он сыновей на новгородском княжении, дважды захватывает Новый Торг, запирая артерию восточной торговли Новгорода. Стремления Юр