Путаница тел, рук. Кто-то упал. Зен, извиваясь, пробрался мимо остальных, на ощупь подошел к выходу, обнаружил дверь, спотыкаясь, влетел в коридор – тут же включилось аварийное освещение, зажегся тусклый красный свет – и захлопнул дверь, пока похитители не заметили, что пленник сбежал. В воздухе пахло дымом. Двигатели поезда визжали и чихали – они словно пытались вернуться в рабочее состояние, но что-то им мешало. Дверь, ведущая в кабину управления Малика, открывалась и закрывалась с сердитым шипением. Зен заглянул внутрь и увидел на экранах одни помехи. В их бледном свете Малик тряс Никополя, который обмяк на своем кресле; под ноздрями дата-дайвера пузырилась кровь. Январ почувствовал присутствие Зена. Малик поднял голову, но не успел ничего сказать, как дверь, прошипев напоследок, захлопнулась окончательно.
Зен повернул в другую сторону. В дальнем конце коридора виднелся люк со знаком пожарного выхода. Парень поспешил к нему, надеясь, что тот не заперт.
К счастью, люк был открыт. Едва парень успел протянуть руку к рычагу, как дверца распахнулась.
– Зен Старлинг?
На путях его поджидала незнакомка в красном плаще. Она сняла капюшон, и Зен увидел, что Малик не солгал. Перед ним была не настоящая девушка, а всего лишь моторик – андроид, проводная кукла.
Она покачала головой и улыбнулась ему.
– Что ж, было весело, – сказала она. – Надеюсь, ты не сбежишь снова. В этом нет необходимости: я на твоей стороне. Мое имя – Нова.
Пока Зен пытался убедить себя, что его спасительница не галлюцинация, девушка протянула руку через люк, обхватила ладонь Зена и вытащила его из поезда Малика в прохладный мрак туннеля.
Глава 6
Зен отдернул руку. Он стоял посреди путей, оглядываясь на поврежденный поезд. Тот замер безжизненной грудой металла в слабом свете туннеля. Двигатели скрипели, визжали и глохли, снова скрипели, визжали и глохли. Иногда поезд слегка качался, словно внутри суетились люди.
– Идем, – сказала Нова. – Нельзя заставлять «Лиса» ждать.
– Какого еще лиса?
– Поезд Ворона. «Мечтательный лис». Идем.
Она вела себя не как моторик. Ни поклонов, ни улыбки по умолчанию – лишь коротко улыбнулась, развернулась и пошла к выходу из туннеля, создавая силуэт на иссиня-черном фоне. Зен последовал за ней. Мика всегда говорила, что нельзя доверять мото, но, похоже, у него не было выбора: или идти с ней, или возвращаться на поезд. А проводная кукла вела себя уж точно дружелюбнее, чем Малик.
– Если бы ты просто послушался меня тогда, на Амберсае, то не влип бы в неприятности, – сказала она.
– Твой дрон убил Дядюшку Жукса.
Девушка оглянулась на Зена.
– Мне жаль. Это был дрон «Мечтательного лиса», а его дроны иногда чересчур… увлекаются. Но тот Монаший рой не умер – его просто слегка разбросало. Но потом он снова соберется обратно.
– А что с Микой и Ма? – спросил Зен. – С ними все в порядке?
– О да! – Девушка остановилась и посмотрела на него. – Я бы не позволила «Лису» навредить им. Однако не сомневаюсь, что твоя сестра с удовольствием навредила бы мне. Она всегда так злится?
– Мика не любит моториков.
– Она назвала меня «путала», – сказала Нова. – Наверное, это какая-то грубость.
Это слово означало «манекен» или что-то вроде того на одном из языков Древней Земли. Зен расплылся в улыбке, представив, как сестра выплюнула его.
Тем временем Нова повернулась к стене туннеля. Зен не понимал, что она делает, но послышался звук открывающейся двери, а потом ему в лицо ударил затхлый воздух. Он последовал за моториком в узкий коридор с керамическими стенами и полом. Как только дверь тихонько закрылась за их спинами, на низком потолке загорелся ряд ламп. Моторик оглянулась на Зена и, похоже, попыталась приободрить его улыбкой. Лицо у нее было дешевое, стандартное, он уже встречал такое у ее сородичей: чрезмерно большие и широко расставленные глаза, слишком длинный рот. Но на ее щеках и маленьком прямом носу виднелись узоры веснушек. Кто-нибудь хоть раз видел веснушчатого моторика?
Они шли вперед. Пол стал наклоняться вниз, а туннель повернул в сторону. Стены здесь были уже не керамические с пятнами от воды, а кафельные – их покрывали тысячи плиток, похожих на квадратные ириски. Это место показалось Зену смутно знакомым. Через секунду спутники очутились в большом темном зале, и Старлинг понял, где они.
На станции К-трассы.
Зен огляделся, пытаясь выяснить, в какой части Разлома он оказался и почему тут так тихо, и не сразу понял, что это место никак не связано с известной ему станцией. Высокий сводчатый потолок – вместилище теней, сломанные часы и разбитые витрины магазинов, широкий зал ожидания, покрытый пылью и усыпанный мусором, ряды пустых кресел перед табло с расписанием рейсов, покрытым паутиной… Несомненно, это была станция, но не Разлом. Совершенно другая, скрытая глубоко внутри скал каньона. На стенах краской по трафарету было выведено ее название, огромными буквами: «РАЗЛОМ-Б».
– Быть не может! – Голос Зена эхом отозвался в подземном зале, и маленькие невидимые существа бросились по углам, чтобы скрыться в горах мусора. – В Разломе только один шлюз. Одна линия.
– Сейчас – да, – подтвердила странная девушка-моторик. – Но раньше было два.
– Я никогда не слышал про Разлом-Б. Его и на карте Сети нет…
– Больше нет. Этот путь ведет к К-шлюзу под Острозубыми горами. Но тот К-шлюз ведет только на Таск, и через него туда можно добраться гораздо быстрее, чем с основной станции Разлом. Эту станцию закрыли пятьдесят лет назад.
Это было похоже на правду. Пятидесятилетняя пыль и мусор под подошвами Зена. Пятьдесят лет сквозь плитку сочилась вода, оставляя на стенах пятна, выращивая сталактиты на фасадах кафе и в залах ожидания, разъедая краску. Выцветшие плакаты на стенах: напитки и фильмы, о которых он никогда не слышал. Повсюду маячили корпоративные логотипы, которых он никогда прежде не видел: «Сириус Транс-Галактик». Старье. Антиквариат. Все это стоит недешево. Коллекционеры предложили бы неплохие деньги за такие железнодорожные реликвии.
Но Зен понимал, что подобные мысли слишком мелочны, когда речь идет о таком месте. Целая затерянная станция! Разумеется, он сумеет придумать более хитрые способы извлечь из этого выгоду, нежели просто надергать раритетов и продать их на Амберсайском базаре…
Он последовал за Новой в арку и оказался на платформе. За ней виднелись и другие платформы, рельсы между ними поблескивали в темноте. Когда-то это место было оживленным. Зен подумал, почему никогда прежде об этом не слышал, но в Разломе воспоминания подолгу не хранятся: народ хватается за краткосрочные контракты, зарабатывает, сколько может, а потом двигается дальше. Люди не склонны болтать о местной истории. Зен вспомнил, что Флекс как-то упоминала заброшенную линию. Может, она бывала здесь. Но Флекс была не особо разговорчива.
Они прошли по пешеходному мостику мимо экранов, на которых когда-то показывали информацию о времени прибытия и пунктах назначения. Под подошвами хрустели сухие листья. Фонари постепенно загорались: заросшие травой и изголодавшиеся по электричеству, они делали все, что было в их силах, как только распознавали движения Зена и Новы.
Под мостом парень увидел составы – старый локомотив Фоссов и парочку других, которые он не мог опознать. Мертвые поезда на мертвой станции…
Нет, не все были мертвыми. В одном из них горел свет, пробиваясь сквозь щели в шторах на окнах вагона и жабры вентиляции по бокам. Зен расслышал слабое урчание ожидающего двигателя, когда Нова повела его вниз по ступенькам к платформе. Локомотив представлял из себя обтекаемый черный силуэт, тут и там покрытый загадочными буквами и цифрами, усыпанный заклепками, паровыпускными окнами, каркасами мощных колес. Огромный двигатель гудел на холостом ходу где-то внутри, словно сердце.
За локомотивом стояли три вагона: двухэтажные, массивные и замысловато сконструированные, но старые; такой подвижной состав Зен видел только в исторических фильмах.
– «Лис»? – окликнула Нова, и ее голос эхом отозвался от платформы. – У нас новый пассажир.
Поезд остался неподвижен, только паук-ремонтник вылез из люка в обшивке и направил камеры на Зена. Одна из дверей вагонов отъехала в сторону, и от потока воздуха еще больше маленьких сухих листьев, перешептываясь, зашуршали по поверхности платформы. Как железнодорожный фанатик, Зен испытывал благоговение перед этим странным поездом и даже не задался вопросом, откуда листья взялись здесь, внизу.
– Это – «Мечтательный лис», – пояснила Нова и похлопала по огромному корпусу локомотива одной рукой, а другой махнула Зену, чтобы тот шел к первому вагону. Он тоже дотронулся до поезда. Кончики пальцев легонько коснулись старого керамического покрытия, слоистого и рельефного, как панцирь черепахи.
– Какая красота!
Локомотив издал звук – всего лишь шум охладителя где-то глубоко в моторном отсеке, но похоже было на предостерегающий рык. Зен отдернул руку и заглянул внутрь первого вагона: из-за элитного интерьера в искусственном свете все выглядело словно картинка из рекламы. Никаких кресел, никаких багажных полок. Напоминало… как же ее называют? Карету. Особый вагон, в котором путешествовали высокопоставленные члены семейных корпораций, роскошная межзвездная гостиная на колесах. Она выглядела старой: пыльные зеркала, потускневшая позолота, потрескавшаяся и выцветшая кожа на сиденьях глубоких кресел. Вагон казался потрепанным, но все же дорогим; здесь чувствовался особый антикварный шик, а не бесполезное убожество, к которому привык Зен.
А посреди вагона сидел, улыбаясь ему, человек с фотографий Малика. То же исхудалое лицо, тот же черный костюм, длинные руки и спокойный взгляд. Его светлые волосы блестели в лучах вагонных ламп. Мужчина был таким белым и неподвижным, что походил на фотографию, на человека, замершего перед вспышкой камеры.
– Добро пожаловать, Зен, – сказал он. – Я надеялся подобрать тебя на Амберсае. Мне не хотелось, чтобы Январ Малик вышел на твою сестру и мать. Но не волнуйся, он их не потревожит. Железнодорожные войска не позволят ему и дальше идти на поводу у своей одержимости теперь, когда он лишился поезда.