воротах конюшни, из которой уже украли лошадей. Кроме того, что этот материал был сразу же перепечатан другими газетами, к его распространению подключились и другие средства массовой информации. Сверхпопулярный американский радиоведущий и колумнист Уолтер Уинчелл уже без обиняков говорил о том, что победа при Мидуэе стала возможно благодаря расшифровке вражеских радиоперехватов.
Не обошлось и без излишне говорливых «народных избранников», газеты и радио цитировали слова некого «неназванного конгрессмена»: «Наш флот каким-то образом смог взломать секретные коды японцев». Словом, выпущенного из бутылки джинна уже невозможно было загнать обратно. Оставалось лишь надеяться на традиционно короткую память как прессы, так и публики, что вскоре сами похоронят опасную тему среди прочего «информационного шума». Ну и на то, конечно, что всё это не привлечёт внимания японцев.
Это никак не отменяло ещё трёх задач: 1) выяснить источник утечки, 2) принять меры по предотвращению подобных случаев в будущем, 3) максимально жёстко наказать виновных в данном инциденте. Но если первые две задачи были решены достаточно быстро, то с третьей возникли серьёзные проблемы.
2. Поиск виновных
Источник утечки
В то же воскресенье 7 июня 1942 г., пока Главком ВМС США всё ещё находился на посвящённой Мидуэю пресс-конференции, начальник Оперативного управления Генштаба ВМС и «правая рука» Главкома, контр-адмирал Чарльз Кук вызвал «на ковёр» капитана 2-го ранга Артура Макколлума, отвечавшего в Разведуправлении ВМС за Дальневосточное направление. Адмирал продемонстрировал ему злосчастную газету и фактически обвинил его отдел в передаче секретной информации прессе. Причина была проста – анонимный автор статьи ссылался на «надёжный источник в военно-морской разведке». Единственное, в чём ошеломлённый разведчик смог убедить разъярённое начальство – это не делать поспешных выводов и дать ему хотя бы несколько часов на изучение материалов.
Спешно прибыв в Разведуправление ВМС, Макколлум накрутил уже собственных подчинённых, после чего сотрудники отдела Дальнего Востока принялись лихорадочно отбирать и анализировать все материалы, имевшие отношение к численности и составу японских сил при Мидуэе. Поскольку эти данные постоянно уточнялись и корректировались, то сравнивая приведённые в статье цифры с цифрами в документах можно было вычислить, как минимум, промежуток времени на котором произошла утечка.
Ещё одной зацепкой были ошибки в названиях японских кораблей – Макколлума не покидала мысль, что именно такие искажения он где-то уже видел. Память разведчика не подвела, и вскоре был обнаружен документ, где совпадали и цифры, и ошибки. Там «Акаги» точно так же превратился в «Акага», «Такао» – в «Такас» и т. д.
Этим документом было датированное 12.21 31 мая 1942 г. сообщение штаба Тихоокеанского флота США, содержавшее самые последние сведения по составу и организации японских сил при Мидуэе, уточнявшее данные из «Приложения „B”» к «Оперативному плану №29-42». Поскольку основные действующие лица предстоящей операции – 16-е оперативное соединение контр-адмирала Рэймонда Спрюэнса и 17-е контр-адмирала Фрэнка Флетчера – уже находились в море, то это сообщение было отправлено им по радио. Искажения в японских словах возникли из-за ошибок при шифровании.
Оригинал исходящего сообщения 311221 Главкома ТФ США от 31 мая 1942 г. В исходном тексте ошибки отсутствовали, они появились лишь в расшифровках этого сообщения у его получателей.
Облегчённо вздохнув – угроза трибунала несколько отступила – капитан 2-го ранга Макколлум отправился к начальнику Разведуправления ВМС контр-адмиралу Теодору С. Уилкинсону. На основании найденных материалов Макколлум сумел убедить своего непосредственного командира, что с очень высокой вероятностью утечка произшла не в Генштабе ВМС в Вашингтоне, а где-то на Тихоокеанском флоте.
Теперь оставалось самое сложное – убедить в том же высшее командование флота США. Контр-адмирал Уилкинсон отправился в Генштаб, приказав Макколлуму сопровождать его вместе с принесёнными им документами. Робкое напоминание капитана 2-го ранга, что все инструкции по безопасности прямо запрещают вынос исходных разведматериалов за пределы Разведуправления, было начальником данного управления проигнорировано.
Тогдашнее состояние Главкома ВМС США адмирала Эрнеста Дж. Кинга его биограф Т. Бьюэлл коротко охарактеризовал словами «white fury», что можно приблизительно перевести как «взбешённый до белого каления». Поэтому неудивительно, что представшие перед ним разведчики узнали много нового как о своём управлении, так и о себе лично.
Однако принесённые ими материалы, а также помощь начальника Управления связи Генштаба капитана 2-го ранга Карла Холдена помогли убедить адмирала Кинга и перенаправить дискуссию в более конструктивное русло. Было решено срочно сформировать специальные следственные группы c участием представителей Министерства юстиции и ФБР – как бы ни хотелось избежать вынесения сора из избы – и начать расследование как в Вашингтоне и Чикаго (по линии газет), так и на Тихоокеанском флоте.
Расследование в штабе Тихоокеанского флота
Статья была напечатана как редакционный материал, то есть без подписи, однако достаточно быстро удалось выяснить, что её автором был военный корреспондент «Чикаго Трибьюн», некий Стэнли Джонстон, недавно вернувшийся из командировки на Тихоокеанский флот. Это лишь подтвердило предположения о местонахождении источника утечки. Вечером следующего дня, в 20.50 8 июня Главком ВМС отправил Главкому ТФ США адмиралу Честеру У. Нимицу радиограмму следующего содержания:
Ваше сообщение 311221-май было опубликовано вчера несколькими газетами с точностью чуть не до буквы. Автором статьи является корреспондент Стэнли Джонсон, до 2-го июня находившийся на борту транспорт флота «Барнетт». В то время как ваше сообщение было адресовано командирам оперативных соединений, оно было отправлено по каналу, к которому имеют доступ почти все корабли флота, что подчёркивает необходимость более серьёзного отношения к использованию связи. Главком проводит расследование на «Барнетте» и в Сан-Диего.
После получения этого ядовитого послания, где хорошо прочитывавшиеся многочисленные нецензурные выражения были опущены адмиралом Кингом исключительно из соображений заботы о нравственности шифровальщиков, настала очередь адмирала Нимица вызывать «на ковёр» начальника уже своего разведотдела, капитана 3-го ранга Эдвина Т. Лэйтона. Получив не вполне заслуженный «фитиль» – за обеспечение секретности связи отвечал явно не он и даже не его отдел – Лэйтон приступил к расследованию обстоятельств утечки.
Военный корреспондент «Чикаго Трибьюн» Стэнли Джонстон
Первым делом выяснилось, что военный корреспондент «Чикаго Трибьюн», урождённый австралиец Стэнли Джонстон, долгое время находившийся в зоне боевых действий на борту боевого корабля, даже не прошёл необходимые при аккредитации процедуры. В пресс-службе ТФ США удивительным образом не нашлось ни подписанных им предупреждений об ответственности за разглашение секретных данных, ни положенных любому аккредитованному корреспонденту обязательств предоставлять на проверку военной цензуре любой написанный им материал.
Иными словами, журналист имел законное право отправлять в свою газету всё, что он пожелает, в отличие от американских военнослужащих, даже личные письма которых в обязательном порядке проходили военную цензуру. И, более того, ему невозможно было даже предъявить обвинений в разглашении секретных данных, так как он не был официально, под роспись ознакомлен с тем, что является секретным, а что нет.
С 15 апреля 1942 г. Стэнли Джонстон находился на борту авианосца «Лексингтон» вплоть до гибели корабля в ходе сражения в Коралловом море. 8 мая, вместе с частью эвакуированного с обречённого корабля экипажа, он оказался на борту тяжёлого крейсера «Новый Орлеан», который 12 мая доставил спасённых в порт Нумеа на острове Новая Каледония. Спустя четыре дня 1 360 из них, включая Джонстона, были отправлены в США на борту транспорта «Барнетт».
2 июня 1942 г. моряки с «Лексингтона» прибыли в военно-морскую базу в Сан-Диего, Калифорния, где из соображений секретности были, согласно распоряжению Главкома ТФ США от 17 мая 1942 г., фактически помещены в карантин до окончания сражения при Мидуэе. Однако на гражданского Стэнли Джонстона этот приказ не распространялся, поэтому сразу по прибытии в Сан-Диего он беспрепятственно покинул территорию базы и отбыл на восточное побережье США.
Использовавшаяся в ВМС США шифросистема «Фокс», которую ни японцы, ни немцы так и не смогли взломать, имела несколько уровней доступа. Однако «верхние», наиболее защищённые уровни – как, впрочем, и в случае Императорского флота – использовались достаточно редко. В первую очередь, при радиообмене между Главкомом и Генштабом ВМС и Главкомами флотов (Тихоокеанского и Атлантического), реже – при радиообмене между Главкомами флотов с одним подчинённым высокого уровня.
В случае же множественных адресатов сообщения (среди которых могли присутствовать командиры, не имевшие доступа к верхнему, «флагманскому» уровню) практически автоматически использовался общий, циркулярный уровень шифрования. Как из соображений экономии – чтобы не шифровать дважды одно и то же сообщение двумя шифрами, так и из соображений криптоустойчивости шифров – передача в эфир одного и того же текста, зашифрованного двумя шифрами, значительно повышает вероятность взлома обоих.
При этом считалось, что инструкции по безопасности связи, прямо запрещавшие приём и расшифровку сообщений получателями, не числящимся в списке адресатов этих сообщений, в достаточной мере предотвращают попадание секретной информации в руки тех «своих», кому она не предназначалась. Надо отметить, что центры радиоразведки ВМС США использовали для обмена текущей информацией по радиоперехватам и взлому вражеских шифров свою собственную внутреннюю шифросистему, к которой не было доступа ни у кого, кроме них самих. То же относилось и к каналам связи между тесно сотрудничавшими службами криптоанализа союзников.