все люди несут наказание.
Отсутствие грехопадения в Эдемском саду в восточных традициях означает отсутствие первородного греха?
На Востоке нет понятия греха. Скорее речь идет о чувствах, которые привязывают нас к отдельным соблазнительным сущностям мира и отвлекают от внутреннего единения с божественной волей (или с динамизмом природы). Кроме того, мы начинаем заботиться о своем земном существовании: боимся смерти и жаждем жизни.
Именно эти эмоции отделяют нас от невинности детства, где нет ни страха, ни желания. Ослабляя внутреннюю концентрацию на собственном эго-существовании, можно снова соприкоснуться с великим источником, из которого мы вышли и к которому должны вернуться. Таким образом, мы сами настраиваем себя на отстранение от земной суеты. Благодаря психологической трансформации мы можем, так сказать, вернуться к Древу познания, тогда как в западной традиции это происходит через искупление вины перед разгневанным Отцом. Это два совершенно разных подхода, но сами символы удивительно похожи.
Получается, что на Западе Адама и Еву изгоняют из рая, а позиция Востока, по сути, означает: «Добро пожаловать в наш Эдем. Добро пожаловать в мир природы и познания».
Да, на Востоке вам оказывают радушный прием, но тут возникают две проблемы. Первую можно сформулировать так: готовы ли вы отринуть мир? Отказаться от мирских обычаев? Перестать защищать себя и то, что вы любите? Перестать стремиться чего-то достичь? Если это так, вы становитесь монахом и мир для вас исчезает.
Но если монашество не для вас, вы должны твердо заявить об этом. И это вторая проблема, с которой наша молодежь еще не разобралась. Они как тот юноша, который услышал, что он – Бог, и собирался позволить слону пройтись по нему, думая, что это ему не повредит. Что ж, он ошибался.
Вам нужно сделать только одно – выбрать путь, по которому вы пойдете: удалиться от мира или включиться в него. Следовать обоими путями невозможно.
В иудаизме, христианстве и исламе Творец отделен от творения. Означает ли это, что мир природы – материальный мир – непричастен к божественному?
Несколько лет назад Дайсэцу Судзуки прочитал в Eranos[39] лекцию, начало которой было весьма забавным. Он встал перед аудиторией, подбоченился, наклонился вперед и торжественно-неспешно произнес: «Бог против человека. Человек против Бога. Бог против Природы. Природа против Бога. Человек против Природы. Природа против Человека. Какая забавная религия». Как емко! Там, где есть абсолютная двойственность, нет окончательного послания.
Эта двойственность начинается с..?
С того, что в иудео-христианской традиции мифическое содержание Библии было ошибочно признано исторической действительностью.
Библия рассказывает о «детстве» еврейской расы; вся ее мифология основана на псевдоисторических событиях в Израиле. Главная особенность еврейского мифа – отсутствие доверия к природе. Возьмем, к примеру, еврейские праздники. Все остальные люди отмечают те же праздники, но евреи их связывают с псевдособытиями своей истории. Песах был днем воскресения Адониса. Ханука – днем солнцестояния. Историзировав эти мифы, евреи утратили контакт с миром природы. Библия настраивает людей против природы, ведь, согласно Книге Бытия, природа «греховна».
В иудаизме и христианстве любое спонтанное естественное действие является греховным, если оно не связано с обрезанием или крещением. Это совершенно противоречит синтоистской идее о том, что природные процессы не могут быть злом. Они – добро! На Дальнем Востоке, в Китае и Индии есть религии, которые считают природу благой, и цель их ритуалов – привести человека в состояние естественной гармонии.
Но когда есть религия (будь то зороастризм, иудаизм, христианство или ислам), которая считает природу греховной, задача человека заключается в том, чтобы ее исправить. Но так не должно быть! Природа, земное существование – это смесь добра и зла. Вот почему, например, китайский образ Дао – взаимодействие черного и белого – в точности противоречит иудео-христианскому представлению о природе. Мы отождествляем себя со светом, выступающим против тьмы, и всегда исправляем природу. Для нас поклонение природе уничижительно.
Психическим аналогом мира природы является коллективное бессознательное. Позвольте пояснить: у нас одни и те же боги – мы черпаем информацию из одних и тех же архетипов. Естественные силы, которые дают нам жизнь, повсеместно считались божественными.
Так было в Европе до того, как из Восточного Средиземноморья туда пришло христианство. Греки, германцы, кельты, римляне – святилища всех этих народов находились в рощах, чтобы человек мог слиться с природой, в то время как в Ветхом Завете роща считалась запретным местом. Когда цари Иудеи и Израиля снова начали совершать обряды в священной роще, Господь их покарал.
Это и стало началом раскола. Почему люди на Ближнем Востоке отгораживаются посредством мифической диссоциации – верят в то, что божественное находится снаружи, а не в самом сердце природы? Это довольно сложный вопрос. Он вызывает беспокойство, потому что большинство наших современников чувствуют, что все не так. И все же религия учит нас верить именно в это.
Вы назвали путешествие героя, пожалуй, самым распространенным сюжетом, повторяющимся в мифологиях всех культур. Кто является центральным героем в еврейской мифологической традиции?
Книга Исход была создана очень поздно, после книг Ездры, примерно в V веке до н. э. Это сконструированная мифология, она отражает представление евреев о том, что важно в их обществе. В Книге Бытия Иосиф отправляется в Египет. А кто выходит из Египта? Из Египта выходит целый народ.
Избранный народ – это коллективный герой?
Этот народ оказывается величайшим сокровищем, спрятанным в египетской бездне. В любом мифе можно проследить, куда спускаются и откуда поднимаются герои, поискать, что пошло ко дну и что всплыло наверх, и понять, какое именно сокровище таилось в бездне. В данном случае великое сокровище и герой библейской традиции – еврейский народ.
Моисей – лишь посредник в освобождении народа. Сам он не добрался до Святой земли – Ханаана. Итак, у нас имеются критические обстоятельства: Иосифа бросают в колодец и он попадает в Египет. Еврейский народ выходит через воду (Красное море) из Египта. Он снова переходит через Иордан и приходит в Ханаан. Этот проход через воду – традиционный мифологический мотив родов; он, безусловно, связан с родовыми муками, околоплодными водами и всем прочим.
Но здесь он используется, чтобы описать важнейшее событие, произошедшее в истории человечества: еврейский народ сформировался в Египте и был освобожден не только от рабства, но и от места своего «рождения».
После переселения части евреев за пределы Палестины история теряет основную нить повествования – начинается разброд. Как объясняют раввины и другие знакомые мне евреи, иудаизм по сути является религией изгнания: люди находятся в изгнании, это изгнание за пределы Эдемского сада (изгнание греховной природы). И от этого появляется некая меланхолия.
Разрозненный народ нужно было снова сплотить. Мессия в иудаизме – это тот лидер, который чудесным образом восстановит Израиль. Наша современность – тот самый мессианский век для евреев. Это действительно так с точки зрения их собственной традиции. Народ снова сплотился, главным образом благодаря Соединенным Штатам, и занял свое место среди наций.
Почему евреи не приняли Иисуса как мессию?
Не знаю. Я думаю, одна из причин заключалась в том, что он на самом деле проповедовал гностицизм. Об этом говорится в Евангелии от Фомы. В конце там происходит следующее: Иисуса просят о знамениях и чудесах, а он говорит: «Царство Отца простерлось на земле, и люди не видят его». Это чистый гностицизм.
Вы верите в это?
Возможно.
Если в иудаизме главный герой – это избранный народ, кто является героем в мифологических традициях Индии?
Со мной однажды произошел очень интересный случай. Путешествуя по Индии, я некоторое время общался с небольшой авангардной театральной труппой в Бомбее, которая называла себя «Театральное объединение» (Theatre Unit). Она состояла в основном из индийцев-неиндуистов. Руководил труппой араб, а его правой рукой был индийский еврей (в Индии существует древняя еврейская община). Многие из участников были парсами – зороастрийцами, чьи предки бежали из Персии в Индию. И чем же они занимались? Они ставили спектакль «Царь Эдип». У них был свой зритель, привыкший к их творчеству. Я видел, как они выступали в Бомбее перед своей аудиторией, а затем, пару месяцев спустя, приехали в Нью-Дели и собирались показать «Царя Эдипа» совершенно неподготовленным индийцам.
Боже, в происходящее было невозможно поверить! (Я пробыл в Индии достаточно долго, чтобы разделять точку зрения публики.) Люди были совершенно шокированы, их потрясло то, что творилось на сцене. Они никогда не видели и не читали греческих трагедий; они ничего не знали о греческой традиции.
В Индии упор делается на то, чтобы стереть личность человека. В санскрите даже нет эквивалента слову «личность». Индийцы – это не отдельные люди: они члены касты, они члены семьи, они принадлежат к определенным возрастным группам, у них определенное настроение – все это общие характеристики. А спектакль был о чем-то личном, невероятно жестоком и нарушающем табу! Публика была просто нокаутирована.
Они стали свидетелями пьесы, которая, по их мнению, противоречила всем правилам и канонам театральных постановок, потому что на Востоке нет такого понятия, как «трагедия». Разве у вас в жизни может быть трагедия, если вы верите в реинкарнацию? Традиционный азиатский театр – это своего рода театр сказок: милые нюансы и пикантные ситуации, но ничего по-настоящему серьезного. В восточ