Вы говорите только о визуальных образах? А как насчет обрядов?
Мифы, как и сны, являются порождением вдохновленного бессознательного. Обряд – это воплощение мифа; совершая тот или иной ритуал, человек становится одним из героев священного предания, открывая для себя мифическое измерение познания и, следовательно, активизируя соответствующие структуры и законы своей духовной жизни.
Важно понимать, что все древние, исконные, исторически обоснованные традиции укоренились благодаря обрядам. Можно сказать, что обряды изначально упорядочивали наше существование, их функция заключается в социальной организации. Обряд лежит в основе традиционных обществ и регламентирует каждый аспект их жизни. В современном мире хорошим примером этого служит церемония бракосочетания. Это самый настоящий священный обряд: когда вы становитесь мужем или женой, ваш характер меняется, если вы серьезно относитесь к браку. Вы больше не Том Джонс или Мэри Стивенс. Теперь вы член более крупного сообщества – сообщества двух людей, которые составляют одно целое. В этом мифологическая суть брака.
Но вы должны быть готовы испытать этот опыт. Если вы совершили ритуал, но ничего из него не вынесли, через пару дней вас ждет развод. Значит, обряд не сработал.
Как работают обряды?
Сами по себе обряды очень скучны. Вы терпеливо совершаете ритуальные действия, снова и снова. Раз за разом они что-то раскрывают в вас, и тогда участие в них становится для вас священнодействием, а не просто развлечением. И начинается трансформация сознания. Обряд проникает в самое сердце, если вы прорабатываете реальные жизненные проблемы, руководствуясь мифологическими представлениями.
Хорошо исполненный обряд воздействует как произведение искусства, когда художнику не нужно объяснять, зачем он создал картину и каков ее сюжет. Совершая обряд (или любуясь шедевром), вы познаете некий аспект самого себя; вспоминаете о последствиях жизненных событий, в которых вы участвуете, – а если вы воспринимаете это не так, значит, с вами ничего не произошло.
Меня часто спрашивают: «Какие обряды можно проводить сегодня?» Я обычно отвечаю вопросом на вопрос: «Что из того, что вы делаете, для вас важно?» Кто-то отвечает, что сейчас самое важное для него – это ужин с друзьями. Значит, для него эта трапеза и есть обряд.
Именно такой смысл заложил в стихотворную драму «Вечеринка с коктейлями» Т.С. Элиот. Его вечеринка – это священнодействие связанных между собой героев. Это согласуется с китайской, конфуцианской идеей о том, что Дао можно постичь через человеческие отношения. Устраивая вечеринку с коктейлями – или ужин с друзьями, – вы совершаете социальный ритуал. Садясь за стол, вы поглощаете жизнь.
Когда выжившие в авиакатастрофе в Андах поняли, что им придется есть своих товарищей, они превратили этот процесс в обряд. По крайней мере, они поняли суть: еда – это совершенно особенная субстанция. Задумайтесь об этом, грызя морковку или отправляя в рот кусок мяса. Вы не осознаете своих действий, пока не задумаетесь о них.
Именно для этого существуют обряды. Они дают человеку возможность понять суть его действий и принять участие в неизбежном обмене энергией жизни. Вот для чего нужны обряды: вы совершаете что-то с намерением, а не с животной алчностью, не ведая, что творите.
Это относится и к сексу. Люди, которые занимаются сексом просто ради развлечения, не осознают, какой важный акт они совершают. И лишаются возможности поучаствовать в священнодействии. Почему брак является таинством? Он показывает, что правильно, а что – нет. Мужчина и женщина заключают союз и получают возможность начать новую жизнь – это грандиозное событие!
Обряды должны помочь вам осознать, что, черт побери, вы делаете. Благодаря им вы становитесь не просто активной сущностью, а проводником жизненного процесса, действующей силой жизненного потока.
Мифологические образы постоянны или они меняются?
Сущность человека остается неизменной на протяжении сорока тысяч лет, с момента появления Homo sapiens. Миф повествует о духовных возможностях этой константы – человеческого существа. Но образы мифа должны рождаться из того, что происходит сегодня, в конкретном месте, и постоянно трансформироваться.
В различных обществах символы меняются в соответствии с местными условиями. Дремучий темный лес в мифах – это царство бессознательного, где обитают энергии, еще не подвластные людям. В европейских народных сказках символом опасностей бессознательного является чаща, в которой живет страшный серый волк.
В Полинезии опасность олицетворяет океан, а страшные силы – морской угорь или акула. На Гавайях волка-оборотня заменяет акула-оборотень – персонаж с акульей пастью на спине, которую он старается спрятать от чужих глаз. Днем это человек, а ночью – акула.
Если мифология метафорична и в то же время помогает взаимодействовать с реальностью, может ли сама реальность быть метафоричной?
Именно так и должно быть! Гёте говорит: все преходяще, все в мире является метафорой (Alles Vergängliche ist nur ein Gleichnis). То есть наша жизнь – это метафора духовного состояния, которое мы представляем и воплощаем. А миф погружает наш разум в царство коннотаций, которое захватывает нас и которое мы воспроизводим в жизни.
Значит, смысл мифических и религиозных образов заложен не в самом образе, а в связанном с ним опыте?
В нашем опыте и особенностях существования, на которые он может нам указать. Так, например, благодаря Фрейду и Юнгу мы знаем, что сны метафоричны. Сон – это метафора некоего состояния, в котором вы находитесь. Вы стараетесь истолковать сон, чтобы понять, что с вами не так, к чему вы стремитесь, о чем не знаете и так далее.
Метафора мифа, как и метафора сновидения, относится к сфере духовного – к состояниям души, но в то же время в ней есть то, что можно назвать метафизической отсылкой. В этом и заключается разница между ними. Метафора мифа относится к природе мира. И поскольку мы являемся частью этого мира, именно благодаря правильному восприятию и толкованию метафор мифа мы можем отыскать свою глубинную природу, привести себя в соответствие со своей природой.
На санскрите откровение, представленное в священных книгах Индии, описывается словом «шрути», которое означает «то, что было услышано». Это происходит, когда внутренний слух открывается для песни Вселенной, музыки сфер. Когда внутреннее око открывается для осознания Формы всего осязаемого. Немецкий поэт Герхарт Гауптман как-то сказал: «Писать стихи – значит позволять Слову звучать за словами» (Dichten heisst, hinter Worten, das Urwort erklingen lassen).
Вот в чем суть.
Глава 2. Краткое изложение всего
Ваши труды затрагивают очень много областей. Это, разумеется, сравнительная мифология, но также искусство, религия, психология, литература, антропология, мистицизм, эволюция и история.
Еще в студенчестве я начал работу, которую назвал «Краткое изложение всего».
Ваши теории о мифах являются результатом этой работы?
Я не выдвигаю никаких теорий. И стараюсь не строить догадок. Видите ли, я скорее историк, а не социолог и потому намеренно делаю акцент на историческом аспекте повествования – описываю то, о чем говорилось в мифах. Я не рассуждаю о том, что есть правда, а что – ложь. Я говорю: «Здесь мы находим вот это, а там – вот то».
Вы создали две многотомные серии об исторических проявлениях мифологии: «Маски Бога» и – двадцать лет спустя – «Исторический атлас мировой мифологии». Изменились ли за это время ваши взгляды?
Я начал писать «Маски Бога»[14] в 1950-х годах, придерживаясь стандартной классификации мифов на примитивные, восточные и западные. Новшеством стала четвертая книга – «Созидательная мифология». Получился чертовски большой том! С тех пор в моем сознании произошло некое разделение так называемых стадий развития мифологии. Это совершенно другая точка зрения, которая проливает свет на многие вопросы, по крайней мере для тех, кто знаком со всем спектром мифологического материала.
В «Историческом атласе»[15] я объединил все эти исследования, используя новый организационный подход: классификацию материала по стадиям развития культуры – базовым, значимым стадиям. Это стало потрясающим открытием!
Итак, я стал систематизировать мифы с точки зрения истории и географии – по такому же принципу составляется атлас. В «Тысячеликом герое» я подчеркивал архетипы; акцент был психологическим и, следовательно, универсальным. Здесь я делал акцент на различиях и их территориальном распространении. В широком смысле концепция, из которой выросла эта работа, носит географический характер. В каком-то одном месте происходит нечто новое – и эхо разносится по всей планете. В другом месте происходит другое новшество – и эхо также разносится по всей планете.
У «Исторического атласа» уникальный формат. Мифология – это образ, но мы не осознаем этого при чтении мифов, потому что публикация иллюстраций стоит слишком дорого (вряд ли какому-либо ученому посчастливилось найти столь щедрого издателя, который был бы готов включить в его книгу неограниченное количество рисунков). Здесь же мне представилась возможность показать сотни изображений по своему выбору – да еще и новейшие цветные карты. Это раскрыло мифы совершенно с другой стороны. Мне удалось сказать то, что обычно невозможно сказать без визуального сопровождения.
Миф выразителен, это не просто чтение. Читатель должен увидеть картинку и сказать: «Ага!» То есть картинка и текст должны быть рядом, на одной странице. Не могу передать словами, какая это мука – вставлять иллюстрации в рукопись, хотя мне нравится с ними работать. Дискурс есть экстраполяция смысла изображения. И иметь возможность сделать книгу, в которой мои описания соответствуют изображению, помещенному на той же странице,