Рассмотрим эту проблему вагонетки. Индийский брамин – как всегда, без видимой на то причины – оказался рядом с переключателем железнодорожных путей. Он замечает, что на одном пути есть корова. На другом пять неприкасаемых: парии. Коровы священны. Парии нет. Брамин спасёт корову.75 Для него, как и для малагасийских жителей, вопрос не в человеческих ценностях, а в ценности людей. Вопрос в том, как люди оценивают.
Первоначальная проблема вагонетки, которая предшествовала вагонеткам, возможно, была выдвинута философом-анархистом Уильямом Годвином в 1793 году. Он был прагматиком. Предположим, что случился пожар во «дворце» «прославленного архиепископа Фенелона». И можно спасти только одного человека: архиепископа или его горничную.
Конечно, следует отдать предпочтение той жизни, которая будет наиболее благоприятна для общего блага. Спасая жизнь Фенелону, предположим, в тот момент, когда он задумывал проект своего бессмертного Телемака, я должен бы способствовать пользе тысяч людей, которые были избавлены прочтением о нём от каких-то ошибок, пороков и, как следствие, несчастья.76
Почему Годвин – атеист и бывший священник-кальвинист – предпочитает спасти архиепископа? Потому что Фенелон (1651—1715) написал «Приключения Телемака», некогда популярный, но невыносимо унылый дидактический трактат по этике под видом романа. Он послужил одним из образцов для «Эмиля» Руссо.77 Если это сочинение Фенелона и повлияло на мораль, то лишь убавлением наибольшего счастья наибольшего числа людей.
Что бы сделал даос? Он ничего бы не сделал, независимо от того, кто привязан к железнодорожным путям. Безмятежное нестремление есть дао.
Человеческая природа не есть объект для эксперимента. Сам Руссо писал:
Какие будут необходимы опыты, чтобы удалось познать естественного человека? и каковы средства, которые позволят проделать эти опыты в обществе? Далёкий от мысли, что я мог бы взяться за решение этой задачи, я полагаю, что достаточно продумал этот вопрос, чтобы осмелиться ответить уже сейчас: и величайшим философам не зазорно будет руководить этими опытами и могущественнейшим государям их предпринимать, так как вряд ли было бы разумно ожидать…78
Согласно Хаузеру, мы все запрограммированы на мораль. Но его собственная мораль короткозамкнутая.79 В 2011 году Хаузер – до этого профессор Гарварда – подал в отставку, будучи признанным виновным по восьми пунктам обвинения в академических проступках за фабрикацию или фальсификацию результатов своих исследований.80 Хаузер также украл главную тему своего исследования, и даже все его специфические подтасовки с ситуациями с вагонетками оказались взяты из докторской диссертации Джона Михаэля от 2000 года.81
Моральный консенсус, пусть даже стихийный, не доказывает ничего, кроме универсальности оценивания.82 Это всего лишь вопрос того, что есть, а не того, что должно быть. Как только человек сходит с высоких уровней абстракции в характеристике убийства, женитьбы, совместного пользования вещами и т. д., с точки зрения моральных предписаний, обнаруживается огромное разнообразие содержания норм.83 Норма без содержания похожа на пустую оболочку. Как писал Ницше: «Не мог бы жить ни один народ, не умея сперва оценивать; но если хочет он сохранить себя, он не должен оценивать так, как оценивает сосед. Многое, что у одного народа называлось добром, у другого называлось посмешищем и позором – так нашёл я».84
А как насчёт «не укради»? Очевидно: то, что считается воровством, сильно различается от места к месту. Что является собственностью в одном обществе, то есть кража в другом. Это из Прудона! Существуют общества, где «кража и прелюбодеяние упоминаются как уважаемые добродетели, если человек не будет пойман на месте и выполнит задуманное до конца».85 Я не стану подробно доказывать, что такое табу как инцест не имеет всеобщего значения. В некоторых обществах вам запрещено вступать в брак с двоюродными братьями-сёстрами, но в соседней долине вы будете должны это сделать.86 В американском законодательстве некоторые штаты разрешают, а другие запрещают брак с кузенами. Ветхий Завет прощает инцест отца и дочери (в случае с Ноем). Брак между братьями-сёстрами имел место в династии Птолемея в Египте, в королевских семьях Гавайских островов87 и в других местах.88 В первые три века нашей эры в римском Египте брак между братом и сестрой был обычным явлением.89 Действительно, как писал Блез Паскаль, – в XVII веке! – «воровство, кровосмешение, детоубийство и отцеубийство – всё числилось среди поступков добродетельных».90
Вероятно, культура аборигенов Маркизских островов похожа на культуру яномамо и на многие другие: инцест действительно имел там место, но «хотя и не одобрялся, не рассматривался как серьёзный проступок».91 Как писал зоолог Марстон Бейтс, «возможно, всеобщее табу на инцест существует главным образом в умах социологов».92 Возможно, что лишь инцест матери и сына повсеместно заклеймён93 (у Фрейда имелись сомнения на этот счёт). Но как из этого вы получите права человека?
Обманом? Иезуиты и другие искусные христианские богословы уже разработали обоснования для лжи, и у того, чем они занимаются, даже есть название: казуистика. В международной политике это называется дипломатией. Основополагающими текстами западной цивилизации являются книги, приписываемые Гомеру. «Одиссея» в значительной степени является чествованием успешной лжи.94 Более того, ключевой обман героя поэмы, Троянский конь, предшествовал его многочисленной лжи на пути из Трои обратно в Итаку. Одиссей – это непревзойдённый «многоопытный», «многохитрый муж-лиходей»,95 «на коварные выдумки дерзкий». Он сбежал от Циклопа, солгав о своём имени. Он застал врасплох женихов своей жены в Итаке, представ в виде нищего. Каждый раз, когда его выбрасывает на новый берег, он импровизирует свежий обман. В одном из таких случаев, когда он наконец возвращается домой в Итаку, его встречает покровительница, преображённая богиня Афина. После того, как он наговорил ей спонтанной отсебятины, она раскрывает себя – не чтобы обличить его ложь, а чтобы посмеяться над ним.96
За исключением обычая гостеприимства, – которое не является повсеместным97 – у Гомера нет следов нравственности, универсальной или присущей только ему. К. С. Льюис был историком Средних веков и школьником в общеобразовательной школе и, таким образом, хорошо знакомым с классической литературой. И тем не менее он может предполагать, что мораль Гомера (и Аристотеля, если на то пошло) лишь «в частностях» отличается от викторианской протестантской морали, которая по-прежнему преобладала в Оксфорде в 1940-е годы! Здесь требовался кто-то вроде Ницше – классический филолог, – который отверг эту мораль, чтобы признать, насколько иными являлись греческие ценности.98
Даже если бы общепринятые моральные ценности существовали (на данный момент) – так что? Все раньше верили в то, во что сейчас никто не верит. Земля вращается вокруг Солнца. И она не плоская. Томас Кун, историк науки, писал, что «все прошлые верования о природе рано или поздно оказались ложными».99 Это должно быть ещё более верно для человеческой природы, которая якобы порождает моральные ценности. Эти идеи, очевидно, основаны на религиях и морали конкретных обществ. Но то, во что верит большинство людей, или то, во что верят христиане, или то, во что верят параноидальные шизофреники, только потому что они верят в это, не доказывает ничего, за исключением того, что они верят в это.
На конференции, на которой была принята Всеобщая декларация прав человека, делегат от Саудовской Аравии «подчеркнул тот факт, что, по-видимому, авторы проекта декларации по большей части учитывали только стандарты, признанные западной цивилизацией, и игнорировали более древние цивилизации, которые миновали экспериментальную стадию, и институты которой, например, брак, доказали свою мудрость на протяжении веков. И не Комитету провозглашать превосходство одной цивилизации над всеми остальными или устанавливать единые стандарты для всех стран мира».100
В настоящее время, в целом, не существует – пусть неохотно признанного – международного консенсуса даже в отношении концепции прав человека, а тем более консенсуса в отношении их содержания. Это сравнительно недавняя, и отчётливо западная идея. Это не то, как традиционные культуры рассматривают социальные отношения.101 В большинстве государств мира «права человека, определённые Западом, отвергаются или, точнее, несущественны».